Риск, стр. 74

Я сидела в нашей спальне и тихонько покачивалась в шезлонге, глядя в окно на цветущую клумбу с тюльпанами во внутреннем дворике. В комнату вошел Филип.

— Ты хотела меня видеть? — спросил он.

Я отвернулась от окна и взглянула на своего супруга. Между черных бровей залегла глубокая морщинка, голубые глаза смотрели настороженно.

Я начала без преамбул:

— Сегодня мы с Кэтрин ездили на концерт к герцогине Фэркасл, и там был Чарльз Говард. Он пытался делать гнусные намеки на то, что по городу якобы поползли слухи, что этот несчастный случай в парке произошел по твоей вине. Ты тоже слышал такие сплетни, Филип?

Он сделал несколько шагов, но не ко мне, а по направлению к камину, и встал, облокотившись на каминную полку.

— В городе всегда о чем-нибудь болтают, — небрежно заметил он. — Этим живет наше высшее общество.

— Ты ведь понимаешь, что кому-то выгодно распространять эти слухи, и это скорее всего тот, кто действительно виновен в моем падении.

Он не ответил, продолжая смотреть на меня с той же раздражающей настороженностью в глазах.

— Господи ты Боже мой! — воскликнула я, вскочив на ноги. — Да разве ты не видишь, что происходит? Если этому ненормальному удастся привести в исполнение свой дьявольский план, подозрение падет на тебя!

— Я это прекрасно понимаю, — ответил он.

Поскольку он так и не сделал движения мне навстречу, я сама подошла к нему, обвила его руками за талию, прижалась щекой к его плечу и промолвила:

— Что же ты обо всем этом думаешь? Может, нам лучше что-нибудь предпринять, чтобы предотвратить его дальнейшие попытки?

Он обнял меня так осторожно, словно я была фарфоровой статуэткой.

— Я так и собираюсь поступить, — сказал он.

Его дыхание шевелило мои волосы, и я закрыла глаза и прильнула к нему всем телом.

— Ты выглядишь усталым, — заметила я. — Тебе, наверное, неудобно спать на этой узкой кровати в гардеробной. Сегодня ночью перебирайся в нашу спальню.

Я была так близко от него, что слышала, как участились удары его сердца при этих словах, но когда он заговорил, голос его звучал негромко и спокойно:

— Ты так считаешь?

— Да, — ответила я. — Я на этом настаиваю.

Ко времени обеда я почувствовала себя более усталой, чем предполагала, и когда Филип сообщил, что ему ненадолго надо уйти, решила подняться к себе и подождать его в постели.

Вскоре я уснула. Проснувшись под утро, я обнаружила, что Филипа рядом со мной нет. Я не на шутку рассердилась. Если он опять спит в гардеробной, потребую у него объяснений.

Но, открыв дверь гардеробной, я увидела, что комната пуста. Покрывало на постели было нетронуто.

Пробило четыре часа утра, а Филип еще не приходил домой.

Я почувствовала себя оскорбленной. Сегодня днем я сделала все возможные намеки — не может быть, чтобы он их не понял. Что же случилось? Он же так желал меня в Уинтердейл-Парке.

Неужели в Лондоне у него есть любовницы, и я ему теперь не нужна?

Это была ужасная мысль, и я сразу постаралась выкинуть ее из головы. Но мне не удалось.

Следующие полчаса я провела без сна в темной спальне, и наконец услышала, как кто-то входит из коридора в дверь соседней гардеробной. Филип вернулся.

Дам ему четверть часа, мрачно решила я. А потом пойду в гардеробную, и если он улегся в эту узкую кровать, пусть объяснит причину, побудившую его это сделать.

Прошло десять минут, затем дверь гардеробной открылась, и в спальню вошел Филип. Железная рука, сжимавшая сердце, внезапно ослабила хватку.

Я смотрела на него в свете свечи, которую он нес, освещая себе путь. Влажные волосы упали на лоб, по щекам стекали капли — похоже, он плеснул себе в лицо водой и не вытерся как следует полотенцем. Воротничок ночной рубашки завернулся и сбился на сторону. Он ступал нетвердым шагом. Или, скорее, так медленно и с такой осторожностью, что это выглядело подозрительно.

Мне уже доводилось видеть подобную походку у своего отца. Я села в постели.

— Филип! — гневно воскликнула я. — Да ты пьян!

Мои слова застали его врасплох. Он вздрогнул, и свеча в его руке угрожающе покачнулась.

— Черт возьми, — произнес он. — Я мог уронить свечу и устроить пожар, Джорджи. Не пугай меня так.

Голос его звучал невнятно.

— Не ругайся, — отрезала я. — Ты выпил. Не смей этого отрицать.

— Я и не собираюсь это отрицать. — Он осторожно продвинулся к кровати, поставил свечу на прикроватный столик и лег в постель рядом со мной.

Все это начинало меня злить.

— Ты был в клубе? — спросила я.

— Нет, — невнятно пробормотал он. — У меня была встреча с одним моим старым знакомым — он имеет большое влияние в лондонском преступном мире. Я надеялся, что он поможет мне узнать, кого наняли подстроить твое падение с лошади.

Я размышляла над этим с минуту, потом спросила:

— И у него есть какие-нибудь идеи на этот счет?

— Он наведет справки, — ответил Филип.

В свете свечи, которую он не задул, я видела его мускулистую грудь в вырезе сбившегося ворота рубашки. Капля воды упала с ресниц на щеку, но он этого не заметил.

— Насколько я понимаю, это… знакомство… не относится к числу респектабельных? — осведомилась я.

Филип коротко рассмеялся:

— Нет, не относится. Но он довольно влиятельный человек в определенных кругах. Если кто-нибудь и сможет добыть нужные мне сведения, то только он.

Хотя Филип лежал на своей половине кровати, до меня донесся сильный запах бренди. Я строго промолвила:

— Разве для этого необходимо было с ним напиваться? Он повернул голову и взглянул на меня. Голубые глаза тяжело смотрели из-под полуопущенных мокрых ресниц.

— К сожалению, да. Он отказался от оплаты: все, что ему было нужно, — это поспорить со мной, кто больше выпьет. Это заняло довольно много времени. Клэвен может вместить в себя немереное количество выпивки.

Я воззрилась на него в изумлении.

— Состязание в выпивке? Да зачем ему это понадобилось?

— Да затем, — с горечью промолвил Филип, — что в годы моей бурной юности я снискал себе славу самой крепкой головы во всей Европе. Это обернулось для меня многими неприятностями. А Клэвен просто хотел убедиться, что перепьет меня, и я первым свалюсь под стол. Если бы он выиграл, я должен был бы заплатить ему за поиски нашего преступника. А если нет, то он обещал сделать это задаром. Поверь, я был бы рад заплатить сразу, но он отказался взять деньги.