Воин тумана, стр. 51

Хозяйка голубей сказала, что я никогда не забуду ее, хотя забываю все остальное. Она не ошиблась: когда я читал о ней, вся душа моя всколыхнулась от воспоминаний о ней. В любви ей безусловно нет равных! А может, она – это все женщины разом?

Однако прерву пока воспоминания о ней: надо подумать, что я буду говорить там, в палатке, поскольку вот-вот оттуда выйдет Пасикрат и проведет нас к регенту.

Глава 27

ПАВСАНИЙ

Шатер регента был битком набит награбленным добром. Сам он восседал на подушках алого бархата, а вокруг лежали и висели ковры с вышитыми на них грифонами, черными быками, золотистыми львами и странно одетыми людьми с черными вьющимися бородами. В воздухе витал аромат душистого масла, горевшего в светильниках.

– А это, царственный Павсаний, – провозгласил Пасикрат, – тот самый человек, которого привел лохаг Эвтакт. Я близко познакомился с ним и убежден: именно он являлся тебе во сне.

Регент уставился на меня. Лицо его было чудовищно изуродовано шрамами, однако мне оно и без них показалось страшным – жестоким и жестким, точно отлитым из стали. Улыбка чуть тронула его губы, однако один из шрамов тянулся через всю щеку к углу рта, так что, возможно, улыбка мне лишь почудилась.

– Тот был в венке из засохших цветов. Эй, парень! Был на тебе венок, когда тебя обнаружили мои воины?

– Не помню, – сказал я. – Но, может быть, я записал это в дневнике.

Можно мне посмотреть? – Я вытащил свой свиток.

Губы регента раздвинулись, обнажив крупные и не слишком чистые зубы.

– Хорошо. Очень хорошо. А где тот цветок?

– Он был на месте, высокорожденный, когда я осматривал его книгу, – сказал Пасикрат. – Возможно, конечно, его положил туда лохаг, однако вряд ли.

– Разверни свиток, – приказал мне регент.

Я выполнил его повеление, держа свиток так, чтобы он мог видеть написанное. Когда я разворачивал последний лист, засушенный цветок люпина выпал прямо ему на ладонь.

Пасикрат откашлялся и сказал:

– Мне, видимо, следует пояснить, высокорожденный: лохаг сказал, что вроде бы в том доме накануне была пирушка – там, где он этого человека нашел. Там конечно же были и цветы, и венки для гостей.

Регент только отмахнулся.

– Я вполне удовлетворен. Жаль, что Тизамена здесь нет, однако это явно тот самый человек – или нам вообще не суждено отыскать его. Да и выглядит он в точности как в моем сне. Шрама я, правда, тогда у него на лбу не разглядел, но его, наверное, скрывал венок.

– Я тебе снился? – спросил я.

Он кивнул и сказал:

– Мне явилась сама Кора, улыбающаяся, украшенная цветами, и проговорила: "Тебе даровано многое, но я открою тебе одну тайну, ведомую лишь богам". Тут я увидел тебя… Как твое имя, кстати?

– Латро, – сказал я.

– Я увидел тебя сидящим на соломенном тюфяке. Была ночь, но рядом горел огонь, и его отблески играли на твоем лице. В руках ты держал эту книгу; потом ты развернул ее, вложил между страницами цветок и снова свернул.

Посидел еще немного и принялся что-то писать. Богиня уже исчезла, но я все еще слышал ее голос; она говорила: "Он все забудет и ничего не будет знать ни о своем прошлом, ни о будущем. Посмотри, кто с ним рядом!" И я увидел: у тебя за спиной в тени стояла Нике [130].

– То есть я должен принести тебе победу?

Улыбнувшись, точнее, оскалившись, как хищный зверь, регент откинулся на подушки.

– Немногим боги даруют свое покровительство. Всего лишь нескольким героям – Персею, Тесею да моему предку Гераклу – да и они судьбой обречены были… А впрочем – все же их ждало величие! – Он обернулся к своему гонцу. – Где он получил этот шрам, Пасикрат?

– Не знаю, господин мой. Лохаг привел с ним вместе еще двоих – девочку-рабыню, которая все запоминает и потом рассказывает ему, и колдуна, о котором я тебе уже рассказывал. Они тоже здесь, под охраной лохага.

– Зови их всех сюда.

Первым вошел Эвтакт, последним – Басий. По-моему, все они были немного напуганы.

Увидев Ио, регент снова улыбнулся:

– Значит, это ты все знаешь о своем хозяине, девочка? Так мне сказал Пасикрат.

Ио застенчиво кивнула.

– Откуда у него этот шрам?

– Меня тогда с ним не было, господин мой.

– Но ты же знаешь – так скажи! И не обращай внимания на мое лицо. Лица тех, кого я беру в плен, выглядят куда страшнее.

– Это произошло во время какого-то большого сражения, господин мой.

Наше войско воевало на стороне Великого царя, но он потерпел поражение.

Мой хозяин тоже участвовал в этом сражении – так мне кажется.

– И мне тоже. А теперь поясни, почему тебе кажется именно так.

– Потому что, когда армия Великого царя отступала, его принесли в наш храм. Вот тогда я впервые и увидела его.

– И у него уже был на лбу этот шрам?

Ио покачала головой:

– Нет, голова у него была перевязана, и бинты в крови.

– Но если он сражался на стороне варваров, господин мой… – начал было Пасикрат.

– Ты красивый мальчик, Пасикрат, – прервал его регент, – однако научись сперва думать, если хочешь остаться у меня на службе. Во-первых, кому во сне являлась великая Дева? А во-вторых, кому она даровала свою милость?

– О, я понял!

– Надеюсь. Лохаг, мне нравятся люди, способные во что бы то ни стало выполнить порученное задание и не ищут себе оправданий – им они не нужны.

Я не забуду твоей услуги.

Эвтакт горделиво выпрямился:

– Благодарю, о высокорожденный!

– А этот твой воин что же, заботился о…

– Латро, – подсказал я.

– …о Латро? Я правильно понял?

– Да, господин мой.

– И без сомнения, кое-что успел узнать о нем. Что ж, пусть немного задержится, а ты можешь возвращаться в лагерь.

– Благодарю тебя, господин мой. – Эвтакт с высоко поднятой головой вышел из шатра, и больше я его не видел.

– Дитя мое, знаешь ли ты, что наши полисы – мой и твой – уже более не враждуют?

– Да, – кивнула Ио. – Пиндар мне сказал.

– Он тоже житель Фив?

Ио снова кивнула и прибавила:

– А еще он говорил, что вы нас спасли.

– И был глубоко прав. Фиванское войско действительно воевало против Спарты, и, должен сказать, воевало отлично – для чужеземцев, разумеется.

Однако война закончена, значит, закончена и вражда между нами. Так, по крайней мере, должно быть. Афиняне хотели сжечь ваш город, но я бы никогда им этого не позволил. Теперь Фивы и Спарта – союзники.

– Надеюсь, так будет всегда, господин мой, – вежливо сказала Ио.

– Знаешь, когда у меня будет больше свободного времени, я с удовольствием побеседую с тобой. Если ты будешь со мной откровенна, я позабочусь о твоем будущем. У тебя всегда будет вкусная еда и новая одежда, и тебе будет с кем поиграть.

– Благодарю тебя, господин мой, – промолвила Ио. – Только я принадлежу не тебе, а Латро.

– Хорошо сказано. Однако вряд ли он станет возражать. А, Латро?

Я молча покачал головой.

– И пусть этот воин продолжает о вас заботиться. Обо всех троих. – Он посмотрел на Басия, вытянувшегося и замершего, как статуя. – Идиот, дитя и шпион – это ведь не слишком большая нагрузка для тебя? Как твое имя?

– Басий, господин мой! Нет, господин мой!

– Хорошо. Не думаю, чтобы первые двое причиняли тебе слишком много беспокойства, Басий. А вот шпион может. Если станет плохо вести себя или не будет слушаться твоих приказаний, убей его; мне он не нужен.

Тот тип в пурпурном плаще (по-моему, это была все-таки женщина) воскликнул:

– Я не шпион!

– Разумеется, ты шпион. И если бы это было не так, ты не медлил бы, а сразу стал отрицать это. Ты из Милета, кажется? Так, по крайней мере, говорил мой гонец.

– Да, и я…

– Ты из эллинов. Как и все мы – впрочем, за исключением Латро. И очень многие эллины сражались на стороне Великого царя.

– Я не имею ни малейшего отношения к сражениям!

вернуться

130

Нике (или Ника) – богиня победы; изображалась, как правило, с крыльями и победным венком. Часто чеканились монеты с ее изображением.