Песнь преследования, стр. 2

Лишь тогда они ожили и, крича, бросились бежать следом, бросая камни. Я очень удивился тем, как они быстро бегут. Красная Клиу закричала, чтобы я стрелял, и, мгновение поколебавшись, так как фигура очень напоминала мне человеческую, я выстрелил. К сожалению, снаряд был выструган мною и оказался очень легким. Беглец, пораженный в область поясницы, споткнулся, но не упал. Как можно быстрее я вытащил из колчана тяжелый круглый снаряд и побежал за остальными.

Я сказал, побежал, хотя, по правде говоря, я запрыгал большими прыжками. Я, конечно, хотел бежать, но каждый мой шаг превращался в прыжок пятиметровой длины и за время, не превышающее нескольких ударов сердца, я преодолел четырехсотметровую дистанцию. Одновременно я заметил одну странную вещь: как женщины, так и преследуемая ими жертва бежали, не проваливаясь в снег даже там, где толщина покрова была больше полуметра.

Оказавшись достаточно близко, я приостановился возле большого камня и выстрелил тяжелым снарядом. Я целился в голову, но плохо рассчитал траекторию и палка попала в колени, ломая обе ноги.

Теперь я уже не сомневался, что это женщина. Едва ее тело коснулось снега, как перед ней уже выросла Красная Клиу, а через мгновение и все остальные.

Я видел, как, умирая, она повернула к солнцу лицо, прекрасное и дивное, хотя и несколько странное, после чего ее глаза потеряли блеск и закатились, показывая белки.

Красная Клиу перерезала этому существу шейную артерию, и вместе с кровью из него вытекла жизнь.

— Кто это? — спросил я.

— Лана Денизе. Она еще молода.

Одна из женщин, Блестящая Ада, коснулась ног убитой.

— Мужчины наверняка ничего хорошего не принесут, а у нее мясо такое нежное, что сразу же сходит с костей.

— Вы хотите съесть ее?

— После того, как ты выберешь себе какую-нибудь часть, — ответила она и удивилась моему удивлени.

— Да, — подтвердила Красная Клиу, — ее убил Подрезанное Горло.

— Мы охотники! — закричала одна из женщин.

Красная Клиу дотронулась до подбородка.

Этот жест, как я начал уже понимать, означал «да». В этот момент с того направления, откуда несколькими минутами ранее выбежала Денизе, раздался мощный рык. На краю леса стояла женщина, такая высокая и такого мощного телосложения, что ее можно было легко посчитать великаншей. Она что-то пронзительно кричала.

Женщины тотчас ответили, размахивая руками. Великанша нервно забегала по опушке, не переставая кричать голосом более резким и сильным, чем мне когда-либо приходилось слышать даже у мужчин.

У нее были необычайно буйные, достигавшие пояса волосы, похожие на льняную паклю, и квадратное, сильное лицо, достаточно аристократическое и грубое одновременно, словно его обладательница была предводительницей каких-то разбойников.

Я попытался разузнать у женщин, кто она, но они создавали столько шума, что я не мог перекричать их, поэтому занялся поисками большой кривой ветки на тот случай, если великанша надумает приблизиться к нам.

Но она не покидала опушки леса. Спустя какое-то время, после непрестанных криков, она повернулась и исчезла среди деревьев, позволив женщинам восторжествовать и отнести добычу в лагерь. На обратном пути я все же добился от Красной Клиу ответа на интересовавший меня вопрос.

— Кетинха, — ответила она.

— Но кто она?

— Просто Кетинха. Нам повезло, что с ней не было ее мужа.

— Где они живут?

— В лесу возле малого водопада. Знаешь, где это?

Я признался, что нет, и спросил, большое ли у них племя.

— Это не племя, — рассмеялась Красная Клиу. — Здесь у нас очень мало мяса. Тебе все же нужно было посмотреть на Кетина. У них был сын, но он куда-то ушел отсюда.

Мне сделалось плохо от мысли, что я должен есть мясо девушки, хотя она мало напоминала человека. Однако, когда вернулись мужчины — так уж получилось, что они пришли с пустыми руками, — оказалось, что, отказавшись принять свою долю еды, я тем самым вызвал бы к себе общественное недовольство. Мне не оставалось ничего другого, как взять большой кусок мяса и сжевать его с самой приятной миной, какую я только мог скорчить.

В конце концов, я был страшно голоден, а мясо было таким мягким — как и предполагала Блестящая Ада, — что прямо таяло во рту, может быть, потому, что эти люди не употребляли соли и каких-либо других приправ. На завтрак, кроме Ланы, был подан зверек, пойманный охотниками, мясо у которого было твердое, но с более приятным вкусом, а также какая-то трава и корни, которые собрали женщины.

Когда мы сидели возле огня, я заметил, что мужчины как-то странно присматриваются ко мне, но только спустя какое-то время понял, в чем дело.

У меня начала отрастать щетина, а у моих спасителей, не считая редкого пушка над верхней губой, вообще не было никаких волос на теле. Когда я понял, что к чему, то извинился и тут отправился в «туалет».

Среди предметов, что я нашел в карманах, была бритва, которбй я и воспользовался.

Когда мое лицо стало достаточно гладким, я вернулся к огню.

Некоторые из присутствующих были удивлены изменениями в моем внешнем виде, но очевидно, быстро пришли к мысли, что то, что они видели раньше, было просто игрой теней на моем лице. Во всяком случае, я надеялся на это.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Не знаю, должен ли я сначала рассказать о самом главном, или просто перечислять события в таком порядке, в каком они происходили.

Я подумал и решил, что надо начать с того, что, на мой взгляд, является наиважнейшим. Попытался и попал в ловушку бесконечных объяснений, перемежающихся информацией о случаях, которые имели со мной место.

Сегодня я пошел с мужчинами на охоту.

Красная Клиу рассказала им, как быстро я бегаю и без особого напряжения натягиваю тетиву оружия, поэтому они отнеслись ко мне сначала настороженно, даже враждебно. Однако, через некоторое время успокоились.

Способ, каким они охотились, не требовал большого умения. Половину дня или даже больше мы продирались через лес, не встречая на пути ничего хорошего, кроме маленьких зверушек, одну из которых они принесли вчера с охоты. Зверьки имели пушистый хвост и были похожи своей ловкостью на обезьян. Их было здесь несколько видов, по крайней мере, я так считал, судя по внешности и поведению. Мужчины стреляли в них при малейшей возможности, используя толстые палки. Убитых дверьков зарывали в снег, чтобы забрать на обратном пути, а место отмечали сплетенными ветками.

Через четыре-пять часов такого хождения по лесу мы вышли на тропу, которая была проложена человеком большого роста, двигавшегося крупными шагами. Я вспомнил, что Красная Клиу говорила о Кетине, муже Кетинхи, и у меня возникло нехорошее предчувствие. Мне не хотелось повстречать кого-нибудь из них в этом засыпанном снегом лесу. Мужчины, однако, имели на этот счет другое мнение, поскольку сразу же затянули какую-то песню и двинулись по тропе. После нескольких попыток, когда бегом„ а когда шагом, то быстрее, то медленнее, мне все же удалось совладать с новой для меня способностью. Из-за моего маленького роста, мне это было сделать легче, чем им.

Вождь племени, сын Красной Клиу, которого звали Длинным Ножом, заметив, что я испытываю затруднения, сказал, что обычно они бегут значительно легче, но сегодня снег исключительно неприятный.

— Потому что он глубже, чем обычно? — спросил я.

— Нет, — ответил вождь, — бывает еще глубже. Но если он полежит несколько дней и не выпадет новый, то поверхность снежного поля становится похожей на замерзшее озеро. Тогда мы охотимся по нему намного легче. Иногда, если выпадает слишком много снега, ходить вообще нельзя. Мы сидим в лагере и ждем, пока он смерзнется.

Ветер набрал силу и стал наметать новые сугробы. Я спросил, не помешает ли это нашему пути.

— Нет, — последовал ответ. — Снег сегодня не такой рассыпчатый. Хуже с ветром. Будет плохо стрелять.

— Значит, с обезьянками конец?