Мертвые глаза, стр. 48

— В городе?

— А почему бы и нет? Думаешь, Паркер ходит в дорогие рестораны? — съязвил Денни.

— Может, и нет, — позволил себе допустить Ларсен.

— Давайте пойдем на Маркет Стрит, — предложила Крис. — В ресторан «Тонни Билла и Дадли Мура». Дадли иногда играет там на пианино.

— А где это?

— В Венеции.

— О нет! К Венеции мы не будем подходить даже близко.

— Ладно, но в гостинице Приткина мы ужинать не будем точно, — заявил Денни. — Я посмотрел, что они едят. Если я начну там питаться, то от меня просто ничего не останется — я растворюсь.

— Решение этой проблемы я беру на себя, — твердо произнесла Крис. — Давайте вернемся в гостиницу, приведем себя в порядок, а я зарезервирую столик. Положитесь на меня. — Я полагаюсь на тебя, — сказал Ларсен. — Одному Богу известно, как необходимо нам сходить куда-нибудь вечером.

Глава 51

Крис выбрала «Мапл Драйв Кафе», и Ларсен одобрил это. Их проводили в кабинет в конце зала, где они могли почувствовать себя достаточно свободно и уютно и где в то же время было хорошо слышно пианино.

Они плотно поужинали и уже принялись было за вторую бутылку вина, когда Ларсен, наконец, расслабился, чувствуя, что вечер начинает доставлять ему удовольствие. У него было ощущение, что уже давно он не проводил время так приятно и что даже Поклонник не может помешать этому. Он целиком отдался этому легкому обволакивающему чувству.

Он с удовольствием слушал Денни, который был одновременно и язвительным, и очень забавным. Денни знал в городе всех: он делал прически большинству известных актрис, и в нем нуждались как отдельные личности, так и целые студии.

Ларсен был знаком со многими гомосексуалистами, некоторые из них были полицейскими, но никогда у него не было друга-гомосексуалиста и это знакомство было ему приятно. Денни был верным другом, жизнерадостным и мужественным. И он не представлял никакой угрозы отношениям Ларсена с Крис. Действительно, казалось, Денни взял на себя роль любящего брата, который желал видеть свою сестру счастливой, пусть даже с полицейским.

Денни рассказывал об одной из первых кинозвезд прошлых лет, с которой он познакомился уже после ее заката.

— Я работал ассистентом у Роберта Кенига в то время, когда еще он был великим. Он был безумно увлечен одним мальчиком из хора, что несколько мешало ему работать. А рядом был я, дрожавший и не знавший, что же мне, черт возьми, делать с ее волосами. Они были ужасны, уж поверьте моему слову. Я готов был предложить ей парик, когда она, глянув на меня в зеркало, поняла, что я совершенно не заслуживаю доверия. Она поднялась со своего кресла, — продолжил он, — и повернулась, чтобы взглянуть мне в лицо. Конечно, она была на целую голову выше меня. Наклонившись, она взяла меня за лацканы и приподняла, чуть не оторвав мои ноги от пола. Она взглянула на меня, как удав на кролика, и сказала: «Слушай меня, ты — маленький педик, сегодня снимается моя единственная приличная сцена в этом фильме, и если ты испортишь мне прическу, я выбью из тебя всю душу». И села.

— И что же ты сделал? — спросил Ларсен.

— Я не испортил ей прическу, — ответил Денни. — Этот короткий разговор подействовал на мою нервную систему самым странным образом — он успокоил меня и я сделал так, что она выглядела великолепно. После этого никому другому она не доверяла укладывать ее волосы. Используя ее влияние, я расстался с Бобби и пошел собственной дорогой. Меня не волнует, что говорят о ней другие — она была великой женщиной.

Денни поднял руку, чтобы подозвать официанта.

— Я плачу и никаких возражений!

Он заплатил по счету, и они втроем, держась за руки, вышли из ресторана.

Подъехав к гостинице, Денни подождал, пока они выйдут из машины.

— Я еду домой, — сказал он. — Ничего особенного, просто мне надо переодеться и, вообще, с тех пор, как я уехал от своей мамы, мне никогда не приходилось так много времени проводить в спальне с женщиной. Это противоестественно!

— Побереги себя, — сказал Ларсен спокойно, но так, чтобы Крис его не услышала, — это пока еще не закончилось.

— Не беспокойся, я все еще ношу его при себе, — ответил Денни, похлопывая себя по карману. — А вы, детки, развлекайтесь!

В вестибюле было пусто, даже администратора за стойкой не было видно. Когда Ларсен направился к лифту, он был настолько погружен в мысли о предстоящей ночи, которую он проведет вместе с Крис, что не заметил стоявшую на стойке коробку с розами.

Ларсен накинул цепочку на дверь, и они начали раздеваться в гостиной, разбрасывая одежду по дороге в спальню. Двоим в одной постели было тесно, но им было не до того, чтобы даже подумать об этом. Ларсен был безумно рад, что наконец он в постели с Крис наедине и никто не может помешать им. Они отдались любви нежно и страстно, с бережностью и непринужденностью. Впервые в жизни Ларсен понял значение выражения, что двое становятся единой плотью. Он не мог бы определить, где кончается его тело и начинается ее. Они одновременно испытали оргазм и Ларсен был уверен, что их крики были слышны двумя этажами ниже.

Крис, вытерев пот со лба, поцеловала его.

— Опустись пониже, — попросил он ее.

Она опустилась вниз вдоль его тела и взяла его член в рот.

— Так? — спросила она, сделав на миг паузу.

— О да! — ответил он.

Он не мог поверить, что сможет иметь одну эрекцию сразу же за другой, но было так. Держа руками ее голову, он гладил ее волосы. Он попытался притянуть ее к себе, но она не позволила, пока он снова не пережил оргазм.

Она положила голову ему на плечо.

— Как ты?

— Я больше не могу, — ответил он.

— И очень хорошо, — рассмеялась она. — Сейчас больше и не нужно.

— Этот один раз я буду тебе должен.

— Я тоже хочу немного отдохнуть, — сказала она.

И они уснули, прижавшись друг к другу.

Он не представлял, сколько было времени, когда он проснулся, и сначала не понял, что его разбудило. Но потом понял — это был скрежет дверного замка, с которым кто-то возился. Открывали или закрывали, он не мог сказать.

Осторожно, чтобы не разбудить Крис, он выскользнул из постели. Обнаженный, он подошел на цыпочках к закрытой двери спальни и прислушался. До него доносился какой-то шум, но определить, откуда он исходит, он не мог. И тут он сообразил, что его пистолет остался в гостиной вместе с его одеждой, там же остался и маленький пистолет Крис.

Снова он услышал щелчок, будучи теперь абсолютно уверенным, что слышал, как захлопнулась наружная дверь номера. Медленно, медленно повернув ручку двери спальни, он приоткрыл ее на полдюйма. Приставив ухо в открывшуюся щель, он внимательно прислушался. Но так ничего и не услышал. Только ветер с океана бился в оконное стекло.

Распахнув дверь, он заглянул в освещенную в этот момент половинкой луны гостиную. Комната казалась пустой. Он вошел в гостиную и осмотрелся вокруг, готовый принять удар на себя. Его куртка валялась на журнальном столике, пистолет был в ней, находясь, как он его и оставил, в кобуре. Он вытащил пистолет, снял его с предохранителя и медленно повернулся вокруг, стараясь уловить хоть малейшее движение в комнате. Но как будто он был в гостиной один.

Подойдя к столику, на котором стояла лампа, он включил ее. Свет от нее осветил комнату настолько, чтобы он смог увидеть единственное, произошедшее в ней изменение — у самой двери стоял комод с ящиками и зеркалом над ними, под зеркалом лежала губная помада Крис, а на самом зеркале ярко-красным было написано:

Вы никогда не избавитесь от меня.

Взглянув на входную дверь, он увидел, что цепочка была снята.