Побежденное одиночество, стр. 30

– Мы можем поговорить наедине? – она с намеком посмотрела на Эшли.

—Нет ничего такого, что не может быть сказано в ее присутствии. Она моя невеста.

Тень неуверенности мелькнула в глазах Натали, но она сказала только:

– Понимаю.

Эшли чувствовала, что Коул всеми силами старается казаться спокойным. Он подошел к софе и сел, таща Эшли за собой.

– Почему ты здесь?

– Я пришла к моему сыну, Коул. Пришла, чтобы получить его.

ГЛАВА 10

Гробовое молчание, наполнившее комнату, длилось так долго, что Эшли захотелось закричать. Каждый мускул ее тела чувствовал напряжение, вызванное неожиданными словами Натали и бесконечным ожиданием ответа Коула. Когда он наконец ответил, это не было похоже на тот взрыв, которого она ожидала.

– Почему, Натали? – сказал он спокойно, хотя в его глазах появился опасный блеск. – Почему спустя столько времени ты вдруг решила, что тебе нужен твой сын? Ты даже не пользовалась своими правами на его посещение. Если бы не те подарки на память, которые ты дарила ему на Рождество, я сомневаюсь, что он вообще бы помнил, что у него есть мать.

– Может, именно поэтому, – ответила она также спокойно. – Может быть, я наконец доросла до понимания того, что должна что-то больше своему сыну, чем подарки.

Бровь Коула решительно поднялась.

– Извини, но я не верю этому. Если бы у тебя был внезапный приступ материнства, он случился бы, когда Кельвин был в больнице. Понимать ли ты, что твой сын был на грани смерти, а ты даже не потрудилась навестить его?

– Я звонила несколько раз на день.

– Как благородно!

Натали содрогнулась от глубины и горечи упрека в его голосе. Она не могла смотреть ему прямо в глаза и сказала едва слышно:

– Я не могла прийти, Коул. Я была очень испугана и чувствовала, что не имею права быть там.

– Но, ради всего святого, ты же его мать. Разве этого недостаточно?

– Именно ты всегда напоминал, как плохо удавалась мне эта роль.

– Потому что это правда. И я спрашиваю тебя снова: откуда эта внезапная перемена? Или это из-за какого-то мужчины в твоей жизни, которого ты хочешь завоевать этим запоздалым проявлением преданного материнства?

Натали вздохнула, и на секунду Эшли почти пожалела ее. Она-то, конечно, вполне могла разобраться между противоречивыми чувствами, которые оторвали Натали от сына, и чувством вины, которое привело ее обратно. Коул доверил ей, Эшли, совершить равный по сложности переход. Доверит ли он Натали?

– Я не виню тебя за подозрительность, – сказала тем временем блудная мать. – Бог знает, что я была жалким подобием матери, но, Коул, я действительно хочу изменить все это. И это не имеет никакого отношения к мужчине. Почти потеряв Кельвина, как в этот раз, я, наконец, поняла, что в моей жизни чего-то недостает, что отбросила прочь самую важную ее часть.

– Ты можешь поспорить на свою жизнь, что это так. Кельвин – прекрасный ребенок, и не проходит дня, чтобы я не благодарил свою счастливую звезду за него. Можешь ли и ты честно признать это?

– Еще нет, – откровенно призналась она. – Но я думаю, что в конце концов смогу стать ему настоящей матерью. Это уже не пугает меня так, как раньше.

– Но этого недостаточно для малыша. Ему нужна любовь и забота.

– Я действительно люблю его. По-своему, но люблю. Я хочу, чтобы у него был шанс доказать это.

– Ты хочешь сделать это, забрав его из единственной семьи, которую он признает?

Она вздохнула и медленно покачала головой:

– Нет. Я плохо сформулировала это. Я никогда не заберу Кельвина от тебя. Его дом действительно здесь. Но я хочу стать частью его жизни. Разве я прошу слишком многого?

Коул провел рукой по волосам, и Эшли заметила, что он опять старается взять себя в руки. Он смотрел на Натали настороженно:

– Как долго? Как долго ты собираешься заниматься им, пока не поймешь, что с тебя достаточно, и уйдешь опять?

– Надеюсь, всегда.

– Надеешься? Этого недостаточно. Я не стану подвергать ребенка еще одному эмоциональному расстройству, – с едва скрываемым гневом сказал он.

– Коул, пожалуйста! Не заставляй меня опять идти в суд. Права на посещение четко оговорены.

– И ты предпочла не пользоваться ими все это время. Я сомневаюсь, что судья с сочувствием отнесется к твоей просьбе.

Губы Натали сжались, и, даже не зная эту женщину, Эшли поняла, что Коул перегнул палку. Она пришла сюда, чтобы загладить вину. Очевидно, она ждала презрения Коула, его осторожности, его действий в защиту Кельвина. Но, в конце концов, она не ожидала поражения. Натали ожесточалась на глазах. К ней вернулся холодный самоуверенный облик деловой женщины.

– Ты хочешь проверить это? Суд пока еще чаще принимает сторону матери в делах об опеке. Я уверена, что смогу убедить их в моей пригодности.

– Не смей грозить мне... – предупредил Коул, и от ярости его лицо застыло. – Борьба за опеку закончена. Кельвин мой. Скорее замерзнет ад, чем я допущу тебя в его жизнь еще раз.

– Тогда готовься к шторму, дорогуша, потому что я позабочусь об этом.

Внезапно Эшли поняла, что с нее довольно всех этих убийственных рассуждений о судьбе Кельвина. Она резко вскочила на ноги и злобно посмотрела на них.

– Что случилось с вами обоими? Вы рассуждаете как двое эгоистичных детей. Вы деретесь за Кельвина, как будто он ваше имущество. «Он мой, я хочу его!» Ради всего святого, прислушайтесь к себе! Он маленький мальчик, и он заслуживает иметь двух родителей, которые любят его. Не имеет никакого значения, разведены вы или даже ненавидите друг друга. Вы оба должны поставить Кельвина над всеми этими мелкими дрязгами!

– Не твое дело, – резко оборвала ее Натали, но Коул просто сидел, уставившись на Эшли с изумлением.

Внезапно, совершенно не ко времени, он засмеялся, и напряжение в комнате лопнуло, как порванная струна. Затем он начал хохотать, и Натали с Эшли посмотрели на него с некоторым испугом. Он схватил Эшли и поцеловал ее долгим настойчивым поцелуем, который лишил ее дыхания и казался совершенно неподходящим в этот момент полной неопределенности.

– С тобой все нормально? – нерешительно спросила Эшли, все еще не придя в себя от своего неожиданного вторжения в то, что должно было быть чисто семейным делом...

– Со мной все нормально! Просто прекрасно! В самом деле, мне никогда не было так хорошо!

– Я не понимаю.

– И я тоже, – сказала Натали, ее глаза, полные недоумения, метались между ними. – И, по правде сказать, мне немного надоело все это. Пожалуйста, Коул обдумай все. Будь разумным.

– Нет. Нет, – ответил Коул, смотря на Эшли так, что его взгляд заставлял ее колени дрожать. – Мне не нужно ничего обдумывать. Как бы мне ни хотелось это признать, но Эшли права. Ты – мать Кельвина, и он имеет право узнать тебя. Просто давай не спешить. Не обещай ему ничего из того, что ты не сможешь исполнить. Я не хочу, чтобы он начал надеяться только для того, чтобы потом разочароваться. Хорошо?

– Как скажешь.

– Я говорю серьезно. Если ты причинишь ему боль, ты никогда не расплатишься.

Она кивнула.

– Я поняла. Ты устанавливаешь правила, а я следую им, – она заколебалась. – Можно мне заехать за ним в субботу и провести с ним вторую половину дня?

Коул глубоко вздохнул, пристально посмотрел на Эшли и наконец сказал:

– Суббота подойдет.

Натали собрала свои вещи и встала.

– Спасибо, Коул. Это очень много значит для меня.

Она улыбнулась Эшли недовольной улыбкой:

– Я так понимаю, что должна благодарить и тебя тоже.

– Просто не подведи Кельвина, – ответила Эшли.

– Я не подведу.

Когда она ушла, Эшли вопросительно посмотрела на Коула.

– Ты можешь объяснить мне, что за истерика приключилась с тобой минуту назад? Сначала ты не хотел подпустить Натали и на милю к Кельвину, а через мгновение ты катаешься от смеха и соглашаешься с ней.