Пепел на ветру, стр. 49

Саул перевел взгляд на хозяйку, нахмурился и указал на рану:

— Ручаюсь, в ране осталась пуля. Свинец может отравить кровь.

Элайна встревоженно подняла на него глаза:

— Разве ты не можешь вытащить ее?

— Она ушла слишком глубоко, мисс, — до самой кости. И потом, все равно нам нечем это сделать.

— Но мы успеем довезти его до Нового Орлеана?

— Как знать. Хорошо, если припарки и бинты на время остановят воспаление…

— Как только рассветет, обойди вокруг дома и посмотри, какой путь лучше выбрать. Нам ни в коем случае нельзя встречаться с конфедератами.

Сдвинув неровные края, Саул туго перевязал рану, а затем помог Элайне постелить свежую простыню. Только после этого капитан немного успокоился и погрузился в глубокий сон. Пока раненый спал, Элайна побрила его, и без густой щетины он стал похож на прежнего Коула, и только бронзовая кожа в тусклом свете лампы казалась слишком смуглой рядом с белоснежными простынями.

Остановив взгляд на дорожке упругих волосков, сбегавшей вниз по плоскому животу, Элайна зарделась, поймав себя на том, что разглядывает капитана слишком пристально, и поспешила укрыть его.

— Побудь с ним немного, Саул, а я приготовлю еду. — Она ушла, не дожидаясь ответа, в надежде, что прохладный ночной воздух прогонит румянец с ее щек.

Глава 20

Коул Латимер лежал неподвижно, лишь легкий шорох где-то поблизости убеждал его в том, что он еще жив. Не сразу он понял, что под ним мягкий матрас, а сам он укрыт чистой простыней. Такого просто не могло быть. В ноге по-прежнему ощущалась тупая, пульсирующая боль, но рану плотно стягивала аккуратная повязка.

Капитан медленно открыл глаза и, к своему удивлению, увидел над головой полог, отделанный кружевами.

Стройная девушка в мальчишеской одежде прошла мимо кровати; кожа ее была почти черной, но профиль показался Коулу знакомым. Он облизнул запекшиеся губы и тихонько позвал:

— Элайна!

Девушка обернулась и, поднеся палец к губам, быстро подошла к нему.

— Как вы себя чувствуете?

— Вы не дадите мне попить? — с трудом прошептал Коул.

Она улыбнулась и, кивнув, помогла капитану сесть. Припав губами к краю чашки, он принялся жадно пить. Все его мышцы немилосердно ныли, но самой страшной была боль в раненой ноге.

— Попробуйте что-нибудь съесть, — посоветовала Элай-на. — У нас здесь есть немного супа и кукурузная лепешка.

— А куда же делось остальное? — Капитан Латимер недоверчиво посмотрел на свою благодетельницу.

Элайна грустно улыбнулась:

— Все досталось Джиллетам. Эти негодяи увели скот, который не успели забрать янки, — вот почему я считаю, что они в долгу перед нами.

— Я не отказался бы от еды, — признался Коул. — Последние несколько дней мне кажется, что мой живот прямо-таки прирос к позвоночнику.

Густой бобовый суп, приправленный окороком и овощами, испускал аппетитный аромат. Подложив свернутое одеяло под спину раненого и взбив подушки, Элайна подала ему миску. Капитан тут же жадно принялся за еду, пресекая все попытки помочь ему. Поев, он заметно взбодрился, но саднящая боль в ноге не переставала мучить его.

Вспомнив обо всем, что произошло с ним за последние дни, Коул поморщился.

— Больно? — Элайна осторожно провела рукой по повязке.

— Скорее да, чем нет. Кажется, меня ранило осколком снаряда.

— Но как же это случилось? Мне всегда казалось, что врачи работают вдали от поля боя.

Коул снова поморщился — ему не слишком-то хотелось распространяться о случившемся. После поражения в первый день и победы во второй поступил приказ отступать, бросив раненых. Тогда он решил, что уже по горло сыт прихотями начальства. Он остался с теми, кто не мог идти, и с помощью легкораненого сержанта постарался вытащить из болота два фургона. В лесу им удалось собрать несколько разбежавшихся мулов и запрячь их в повозку. Когда раненые были погружены в фургоны, на холме появился патруль конфедератов. Коул приказал сержанту уводить повозки, а сам взялся за винтовку и попытался задержать врага.

Незнакомые с быстрым огнем винтовки нового образца, мятежники в растерянности отступили, даже не догадываясь, что их сдерживает всего один человек, однако вскоре им на помощь пришли пушки, захваченные у северян в первый день сражения. Над поляной разнесся грохот артиллерийских выстрелов.

С этого момента воспоминания капитана становились смутными и расплывчатыми. В последний раз рассеяв противника огнем из винтовки и убедившись, что боеприпасов у него больше нет, Коул бросился к коню, но едва он успел вскочить в седло, как после прямого попадания взорвался оставленный северянами бочонок с порохом. Капитан отчетливо помнил, как обрушилась высокая сосна и одновременно что-то тяжелое ударило его в бедро. Цепляясь за гриву перепуганного коня, он понесся по болоту, слыша за спиной крики и выстрелы.

Лишь когда звуки погони стихли, он осмотрел рану и наскоро перевязал ее. Ему еще предстояло провести долгие часы в пути под палящим солнцем, изнывая от духоты и назойливой мошкары. Ближе к вечеру ему повстречался аллигатор с узкими желтыми глазками, при виде которого его конь испуганно шарахнулся в сторону.

Наступили сумерки, затем вновь взошло солнце. Следующую ночь Коул провел под поросшим мхом виргинским дубом. Дальше его воспоминания путались, словно цветные стеклышки калейдоскопа сливаясь в бесконечную череду знойных дней и промозглых ночей. Он направлялся на юг, рассудив, что таким образом рано или поздно достигнет Ред-Ривер. Места вокруг казались ему знакомыми, но он так и не смог точно определить, где находится. Обнаружив у берега реки пирогу, капитан сел в нее и поплыл по течению, оставив коня на берегу.

Сколько продолжалось его путешествие по воде, он не знал — видимо, сознание не возвращалось к нему вплоть до того момента, когда его схватили чьи-то грубые руки и резкая боль пронзила все тело. Очнулся он уже в душной тьме коптильни Джиллетов.

Элайна терпеливо ждала объяснений, но Коул лишь печально покачал головой:

— Я мало что помню из того, что можно было бы рассказать. — Он огляделся. — Полагаю, сейчас мы находимся в Брайер-Хилле?

— Да, в моей спальне. — Смущенная своей откровенностью, Элайна поспешно добавила: — Больше во всем доме не осталось ни одной кровати.

Глаза капитана весело блеснули.

— Хотя джентльмену не пристало занимать кровать леди, все-таки я благодарен вам. Давно мне не удавалось так отлично выспаться. — Пристально оглядев одежду Элайны и ее потемневшую кожу, он вдруг спросил: — Это вы перевязали мне ногу?

— Нет, Саул. Я только зашила одежду и вымыла вас… — Она замолчала.

— Вот уж действительно неожиданный поворот событий. — Коул задумчиво улыбнулся. — Я был уверен, что все завершится совсем иначе.

Под его пристальным взглядом Элайна поежилась.

— До сих пор не понимаю, почему вы решили спасти меня. — Он вопросительно взглянул на девушку, гадая, можно ли ей верить до конца.

В серых глазах Элайны вспыхнул огонь.

— Я и сама себя все время об этом спрашиваю. Вы — самый неблагодарный, упрямый янки, какого я когда-либо видела!

Она уже собиралась покинуть комнату, когда Коул поймал ее за руку и заставил присесть на край кровати.

— Поверьте, я искренне признателен вам. Могу только догадываться, как бы поступили со мной Джиллеты. Если бы вы только знали, какое облегчение я испытал сегодня утром…

— Вообще-то уже день, — поправила Элайна, ничуть не собираясь прощать его. Она высвободила руку и встала. — Я не могу долго оставаться здесь — меня ждут дела. — Произнеся эти слова, девушка вышла, даже не оглянувшись.

Очутившись в кухне, Элайна еще долго вышагивала из угла в угол, мысленно проклиная человека, который занял ее постель. Она как могла боролась со своими чувствами, пытаясь отыскать в душе ненависть к янки, но почему-то на сей раз ей это так и не удалось.

Наступили сумерки, и небо на западе озарилось пурпурными вспышками. Элайна вышла из дома, надеясь набрать в курятнике яиц. Она уже приготовила припасы в дорогу, но ей предстояло еще раз накормить Коула, чтобы он поскорее набрался сил: путь обещал быть нелегким.