Пепел на ветру, стр. 101

— Мне почти нечего рассказывать, — печально произнес он. — Отец построил дом для моей матери вскоре после переезда сюда из Пенсильвании. Когда мне исполнился год, мама умерла, а отец женился вновь — полагаю, он надеялся, что мачеха заменит мне родную мать. Однако его новая жена не захотела жить в этом доме и потребовала новый — это она обставила тот особняк, в котором мы живем сейчас. Отец был слишком занят, чтобы уделять внимание семье, и через полгода после того, как дом был достроен, его жена сбежала с карточным шулером. С тех пор отец ее больше не видел. Сбежав, мачеха забрала с собой все деньги и ценности, которые только смогла найти, и отец поклялся, что больше она не получит от него ни цента — он вычеркнул ее имя из списка наследников и отказал в наследстве ее детям. — Коул покачал головой и коснулся рассыпавшихся шелковистых волос жены. — Похоже, Латимерам не везло с женщинами — по крайней мере до сегодняшнего дня.

Домой они вернулись уже поздно ночью. Закутанная в теплое меховое одеяло, Элайна почти не страдала от свирепого ветра, бушевавшего над холмами, но даже одного присутствия мужа ей хватило бы, чтобы больше не бояться стихий.

Остановив повозку у крыльца, Коул на руках понес жену в дом. Слуг уже начало беспокоить долгое отсутствие хозяев, и теперь они с неподдельной радостью встречали их. Минди робко вышла вперед, схватилась за юбку Элайны и не отпускала ее, пока молодая хозяйка не пообещала девочке лично уложить ее в постель.

Спустя некоторое время, расставшись с Минди и войдя в свою спальню, Элайна настороженно огляделась. Первым делом ей пришло в голову, что кто-то решил подшутить над ней: комод исчез, как и коврик возле кресла, даже каминные часы были убраны с полки.

В замешательстве пройдясь по спальне, Элайна уже была готова спуститься вниз, чтобы выразить мужу свое негодование, как вдруг ее осенило. Она прошла через ванную и остановилась в дверях. Так вот куда подевались все ее веши! Кресло стояло у окна, зеркало — в углу, комод — рядом со шкафом Коула, а часы тикали на каминной полке. Даже пол теперь был устлан мягким ковром.

Коул сидел перед пылающим камином, вытянув ноги и поглаживая ноющее бедро. Заметив Элайну, он устремил на нее веселый взгляд, и ее глаза заблестели в ответ.

— Милорд, вы решили разыграть меня?

На его лице появилась обезоруживающая улыбка.

— А как еще я мог заманить тебя к себе в спальню?

— Значит, мы теперь и вправду женаты?

Коул с притворным изумлением посмотрел на нее:

— Разумеется, дорогая. Неужели ты в этом сомневаешься?

— Иногда мне кажется, что да, иногда — что нет… То, что начиналось как сделка, закончилось слишком хорошо и потому неправдоподобно.

— И все же, надеюсь, теперь ты согласна разделить со мной комнату и ложе? — с комической серьезностью осведомился он.

— Если подождешь меня… — шепнула она в ответ.

— Только смотри не задерживайся!

Остановившись у комода, чтобы найти ночную рубашку, Элайна услышала знакомые шаги и приоткрыла дверь. Коул стоял на пороге в длинном бархатном халате, и его жаркий взгляд немедленно принялся путешествовать по телу Элайны, задерживаясь на набухших сосках, приподнимающих кружево на груди, и на других не менее соблазнительных частях ее тела.

— Ты прекрасна! — благоговейно выдохнул он.

Улыбнувшись, Элайна подала ему руку, потом шагнула ближе и доверчиво прижалась к его разгоряченному телу. Их губы встретились с лихорадочным нетерпением, и тогда Коул, не став больше ждать, подхватил жену на руки и отнес в постель. Элайне казалось, что она впервые за целую вечность очутилась в родном доме — точнее, это Коул стал ее домом, и теперь в его объятиях она чувствовала себя в безопасности.

Глава 38

Готовясь покинуть уютную постель, Элайна вспоминала часы, которые провела в объятиях Коула. Улыбаясь, она задумчиво взглянула на медальон, висевший у нее на шее: на нем отчетливо выделялась надпись: «Собственность К. Р. Латимера». Теперь, когда подлинность их брака больше не вызывала у нее сомнений, Элайна позволила себе безоглядно влюбиться в Коула, и это состояние постоянной влюбленности доставляло ей неизъяснимое наслаждение.

Наконец, поднявшись, Элайна начала торопливо одеваться, ей вспомнилось, что ночью Коул спал беспокойно — его нога доставляла ему немало мучений после того, как он поскользнулся на лестнице. Надев домашние туфли, она легко сбежала по ступенькам, но внизу вдруг остановилась: у двери кабинета мужа она увидела Майлса, который всем своим видом напоминал неприступного часового. Сердце ее тревожно сжалось. Заметив удивленный взгляд хозяйки, дворецкий виновато потупился.

— Доктор Латимер просил извиниться перед вами, мадам, — смущенно пробормотал он, — за то, что не сможет позавтракать вместе с вами.

Весь день Элайна не находила себе места, не понимая, зачем Коулу понадобилось прятаться от нее в кабинете. Когда дворецкого сменил кучер Оли, она встревожилась еще больше, однако добиться внятного ответа ей так ни от кого и не удалось.

Четыре дня кряду слуги сменяли друг друга у дверей кабинета, а на пятый день терпение Элайны наконец лопнуло. Еще некоторое время она прислушивалась к приглушенному голосу мужа, доносившемуся из-за плотно прикрытой двери, а затем, окончательно решившись, направилась к стоявшему на часах Питеру, чтобы положить конец затворничеству мужа. На этот раз ее расчет был построен на том, что Питер, всю жизнь проживший в уединенной усадьбе, лишь недавно начал бриться и еще не успел испытать на себе всей силы женских чар.

Поняв, что Элайна собирается обратиться к нему, юноша вскочил так поспешно, что едва не выронил книгу, которую держал в руках.

— Сидите, сидите, Питер! — Элайна приветливо улыбнулась. — Я просто хочу поговорить с доктором.

Питер послушно отступил, но затем, видимо, вспомнив о своих обязанностях, поспешно преградил Элайне путь:

— Доктор Латимер не велел впускать вас…

— Браво, Питер! — Элайна прикоснулась ладонью к груди юноши и сразу заметила, что его дыхание стало неровным. — Вы отлично справились с тем, что вам поручено. Но подумайте сами — какие у мужа могут быть секреты от жены? Мне известно, что доктор питает пристрастие к бренди, однако во всем надо знать меру. Вот об этом я и хочу поговорить с ним.

— О нет, мэм! Он вовсе не пьет… То есть пьет, но на самом деле…

— Питер! — послышался за спиной Элайны возмущенный возглас, и Майлс быстро направился к ним из глубины дома. — Ты забыл приказ доктора Латимера?

Молодой человек вздохнул с облегчением — теперь он был не один, и это его вполне устраивало.

— Вы действительно намерены и впредь не пускать меня к мужу? — недоверчиво спросила Элайна.

— Да, мадам, согласно его приказу, — по-военному четко ответил Майлс и тут же отвел взгляд, словно опасаясь какого-нибудь подвоха со стороны хозяйки.

Элайна спокойно приподняла за спинку стул Питера и отнесла его в угол, а затем вернулась и встала перед двумя мужчинами, которые при этом невольно поежились.

— Питер, пожалуйста, сядь вон туда. — Ее голос прозвучал негромко, но твердо, не оставляя выбора, и юноша в конце концов повиновался.

Теперь Элайна осталась лицом к лицу с Майлсом. Румяные щеки дворецкого порозовели еще больше.

— Майлс!

Услышав ее нежный, мелодичный голос, он вздрогнул.

— Да, мадам? — Веко слуги начало судорожно подергиваться.

— Вы считаете себя джентльменом? — Элайна принялась методично вышагивать перед дверью кабинета.

— Разумеется, мадам, — кивнул Майлс. — Я закончил одну из лучших школ в Англии, и я из хорошей семьи. Кроме того, я завершил образование на континенте…

— Ну да, прямо-таки профессор! — усмехнулась Элайна. — Если не ошибаюсь, вам известно все, что полагается знать мужчине?

— Да, мадам, можно сказать и так.

— Стало быть, вы — джентльмен старой школы? Майлс еще раз кивнул.

Элайна вскинула голову и подбоченилась. Дворецкий смотрел поверх ее головы, по его лицу струился пот.