Отрава, стр. 14

Вот тогда-то и перевернулись все ее представления о мире, о том, насколько он велик…

Вся жизнь Отравы прошла на земле Черных болот, где над головой всегда нависали влажные листья. Поэтому ей никогда еще не приходилось видеть всю ширь небес. Болота лежали на равнине, и холмы вроде того, где Брэм и Отрава ночевали, попадались редко. Действительно больших возвышенностей, с которых открывался вид на верхушки деревьев и необъятные леса, было всего несколько, и Отрава ни на одной из них не бывала.

А теперь ее взору предстало такое… Деревья расступились, открыв широкую полукруглую опушку, а над ними возвышалась стена, такая огромная, какой Отрава и представить себе не могла. Онавздымалась так высоко, что девушке пришлось задрать голову, чтобы увидеть кромку. У Отравы даже голова закружилась. Казалось, стена тянется в стороны бесконечно, и только изгиб не дает окинуть взглядом всю ее необъятную длину. Ее каменная поверхность была темной, неровной и зубчатой, тысячи дождей оставили на ней впадины и бороздки. Такую стену не мог воздвигнуть человек, только всепобеждающие силы природы. Прямо впереди земля отвесно вздымалась вверх на тысячу футов или даже больше. Словно ты всю жизнь прожил на одной гигантской лестничной ступеньке, а теперь подошел к следующей, той, что выше.

Сказать, что Отрава была ошеломлена, — значит не сказать ничего.

— Похоже на пробуждение, да, дорогуша? — расплылся в улыбке Брэм, не в силах скрыть звенящее в голосе легкое злорадство — в кои веки ему довелось повидать свою не по годам рассудительную попутчицу потрясенной до потери дара речи.

Пока она не могла толком разглядеть саму Крепость, слишком уж высоко приходилось запрокидывать голову. Отрава видела только гигантские грузоподъемники, которые поднимались и спускались по стене, у земли исчезали в пышущих паром железных строениях, чтобы оттуда снова подняться на головокружительную высоту. Там, в вышине, можно было рассмотреть крыши удивительных зданий, столпившихся над краем пропасти. Некоторые опасно нависали над бездной или опирались на балки. Все эти крошечные частички чудес так и дразнили путников, так и манили их побыстрее подняться в город… Брэм легонько толкнул Отраву локтем.

— Закрой рот, — сказал он. — Ты похожа на змею, которая пытается проглотить яйцо.

Девочка раздраженно посмотрела на попутчика. Ее смутило то, что он заметил ее изумление. Их повозка выкатилась на опушку и двинулась к скоплению строений у основания стены. Туда же спешили и другие телеги, и пешие путешественники в самой разнообразной одежде. За ними наблюдали стражники в шлемах и с длинными кривыми мечами на поясе.

Отрава взяла себя в руки, раздосадованная тем, что вела себя как наивная девочка. Если мир действительно так страшен и жесток, как предупреждал Парус, то нельзя показывать другим, насколько мало ты знаешь об этом мире. Она вдруг снова почувствовала себя маленьким ребенком, который тянется к чудесам, но боится неизведанного.

Брэм пригладил свои густые усы рукой в перчатке и фыркнул:

— Этот город называют Крепостью из-за обрыва. Если земля поднимается отвесно, как здесь, то такая стена называется щитом. Знаешь, Черные болота окружены этой стеной со всех сторон. Словно бы целый ломоть мира, в сотню миль шириной, взял и провалился на тысячу футов вниз. Болота находятся ниже уровня моря, поэтому там всегда сыро.

Отрава восприняла эту новость без всякого выражения на лице. Значит, все наоборот, подумала она: это не Крепость возвышается над болотами, а болота находятся ниже Крепости. Крепость-то как раз стоит вровень со всей остальной землей. А значит, всю жизнь Отрава жила на дне огромной ямы.

— А кто-нибудь знает, почему это произошло? — спросила она.

Брэм повернулся к ней и переспросил: — То, что земля так опустилась?

Он снова перевел взгляд на трудягу крокоящера, который тащил их к Крепости.

— Существует много легенд и сказок. Люди без этого не могут. Но я никогда к этим россказням особо не прислушивался.

Отрава слегка разочаровалась, но это ощущение длилось не больше минуты, потому что потом они подъехали к самому основанию стены, и к ним двинулся стражник. На нем был шлем, закрывающий полголовы, так что на виду оставались только рот и подбородок. Остальной наряд состоял из изношенных лат, шкур и кожи. Не очень похоже на те сверкающие доспехи, которые, как полагала Отрава, носят стражники.

— Цель вашего визита? — спросил он. — Я Брэм из Непромокашки, ловец духов, — громко ответил Брэм. — А это Отрава, моя дочь.

Девушка, услышав эту ложь, только подняла бровь. Стражник оглядел ее с вполне понятной подозрительностью, но Отрава встретила его испытующий взгляд абсолютно спокойно.

— Отрава? — с каменным лицом переспросил стражник. — Какое необычное имя для ребенка

Должно быть, папина любимица, да?

— Она — чистое золото, — весело согласился Брэм, сделав вид, что не заметил насмешки.

Стражник тяжело и протяжно вздохнул, по— дошел к задней части телеги, приоткрыл паруси— новый купол. и заглянул внутрь. Вынул одну железную банку, поднес к уху и, видимо, удовлетворившись этим, швырнул ее к остальным.

— Проезжайте, — буркнул он и удалился. Брэм дернул поводья, крокоящер пронзительно вскрикнул и засеменил дальше. Какое-то время они ехали молча, а потом, когда их уже никто не мог слышать, Отрава поморщилась:

— «Она — чистое золото», — передразнила она Брэма, и тот от души расхохотался.

В машинном доме было жарко, темно, и громко гудели механизмы. Отраве и Брэму пришлось постоять в очереди, пока другие телеги погрузят на подъемник. Когда настала их очередь, подъем— ник с глухим стуком опустился. Отрава была рада оказаться в темноте, потому что хотя бы не было видно, как она дрожит. Подъемник казался таким хрупким — просто железная люлька с ровным полом и ненадежными на вид перилами, совершенно не подходящими для такой махины. Брэм подогнал непослушного крокоящера, пока команда вспотевших рабочих удерживала подъемник. Вместе с ними втиснулись еще две телеги, запряженные лошадьми, и Брэм с Отравой спешились. Почему-то им казалось безопаснее стоять на ров— ном полу, чем сидеть на козлах телеги. Двери подъемника с лязгом закрылись, а потом сильно качнуло. У Отравы к горлу подкатила тошнота. Огромные шестерни в машинном доме зацепились зубцами друг за дружку, и подъемник поехал вверх.