Тысяча благодарностей, Дживс, стр. 27
ГЛАВА 14
Кратчайший путь к дому лежал через лужайку, но я не воспользовался им. Вместо этого я направился к черному крыльцу. Я чувствовал необходимость срочно увидеться с Дживсом и рассказать ему о том, какие страсти бушуют по его милости, а также предупредить его, что, пока гнев не успел остыть, ему лучше держаться от Медяка подальше. Мне очень не понравилось, как Медяк сказал: "Ну, это мы еще посмотрим", и как он скрежетал зубами. Разумеется, я не допускал мысли, что Медяк, в каком бы он ни был бешенстве, применит против Дживса физическую силу - или, попросту говоря, врежет ему, - но он, безусловно, заденет его словесно и таким образом испортит их взаимоотношения, до сих пор остававшиеся столь дружественными. И, естественно, я не хотел такой развязки.
Дживс сидел в шезлонге у крыльца и читал Спинозу, держа на коленях кота Огастуса. Я подарил ему Спинозу на Рождество, и он постоянно зачитывался им. Сам я в эту книгу не заглядывал, но Дживс говорит, это зрелая вещь, стоящая внимательного прочтения.
Он поднялся было при моем появлении, но я попросил его не вставать, потому что знал: Огастус, как и Л. П. Ранкл, возмутится, если его внезапно разбудят, а с кошачьими чувствами всегда стремишься считаться.
- Дживс, - сказал я, - нежданно-негаданно возникла странная ситуация, и я был бы счастлив, если бы вы ее прокомментировали. Простите, что оторвал вас от чтения Спинозы и, возможно, как раз на том месте, когда нашли второй труп, но я должен рассказать вам о событиях, "взнесшихся мощно", поэтому выслушайте меня внимательно.
- Я к вашим услугам, сэр.
- Вот факты, - сказал я и без пролога, или как это называется, приступил к повествованию. - Таково, - заключил я через несколько минут, положение дел, и думаю, вы согласитесь, что проблема, вставшая перед нами, в некоторых отношениях небезынтересна.
- Бесспорно, сэр.
- Так или иначе Медяк должен проиграть выборы.
- Вот именно, сэр.
- Но как?
- Я не готов ответить экспромтом, сэр. Общественное мнение сейчас, кажется, на стороне мистера Уиншипа. Красноречие лорда Сидкапа заметно влияет на избирателей и может сыграть решающую роль. Мистер Сеппингс, который помогал в качестве дополнительного официанта на званом обеде, говорит, что речь его светлости, обращенная к бизнесменам Маркет-Снодсбери, была необычайно яркой. Он говорит, что исключительно благодаря его светлости шансы кандидатов, которые среди завсегдатаев некоторых пивных шли десять к шести в пользу миссис Мак-Коркадейл, теперь сравнялись.
- Не нравится мне это, Дживс.
- Да, сэр, это выглядит угрожающе.
- Конечно, если бы вы пожелали обнародовать клубную книгу...
- Боюсь, что это невозможно, сэр.
- Я так и сказал Медяку, что вы считаете охрану книги своим священным долгом. Тогда ничего другого не остается, как попросить вас напрячь извилины.
- Безусловно, я сделаю все, что в моих силах, сэр.
- Не сомневаюсь, что в конце концов вы до чего-нибудь додумаетесь. Налегайте на рыбные блюда. И пока по возможности не попадайтесь на глаза Медяку: он очень не в духе.
- Понимаю, сэр. "Неумолим, жесток и злобен".
- Шекспир?
- Да, сэр. "Венецианский купец".
Тут я покинул его, гордый тем, что раз в жизни попал в точку, и направился в гостиную, имеясь в спокойной обстановке возобновить чтение Рекса Стаута, прерванное из-за круговерти событий. Однако я опоздал. Старая прародительница сидела в шезлонге с книжкой в руках, и я знал: отнять ее мне вряд ли удастся. Всякий, кому попал в руки Рекс Стаут, не отдаст его без боя.
Застав ее здесь, я немало удивился. Я думал, она все еще сидит возле гамака, склонившись над его содержимым.
- Привет, - сказал я, - вы закончили с Ранклом?
Она подняла глаза, и я заметил, что она немного раздосадована. Я предположил, что Ниро Вульф спустился из оранжереи и сказал Арчи Гудвину, чтобы тот позвонил Солу Пензеру и Орри... как бишь его?.. и что сейчас начала завязываться интрига. Поэтому, естественно, тетку рассердило вторжение даже любимого племянника, которого она часто качала на коленях, конечно, не в последние годы, а когда я был маленьким.
- А, это ты, - сказала она, и, разумеется, так оно и было. - Нет, я не закончила с Ранклом. Я даже не начинала. Он все еще спит.
Мне показалось, что она не в настроении заниматься пустой болтовней, но в таких случаях бывает нужно что-то сказать. Я поднял вопрос, который, по моему мнению, был в некоторых отношениях небезынтересен.
- Вы когда-нибудь обращали внимание на то, как замечательно схожи между собой дневные привычки Ранкла и кота Огастуса? Кажется, они оба только и делают, что спят. Вы не думаете, что у них травматическая симплегия?
- Что это еще такое?
- Я прочел об этом в одной медицинской книге. Это заболевание, при котором все время спишь. Ранкл не подавал никаких признаков жизни?
- Подавал, но только он зашевелился, как пришла Мадлен Бассет. Она попросила разрешения со мной побеседовать, и мне пришлось согласиться. Было трудно разобрать, что она говорит, потому что она все время всхлипывала, но наконец я поняла, в чем дело. Речь шла о ее разрыве со Сподом. Я говорила тебе, что у них размолвка. Все оказалось серьезней, чем я думала. Помнишь, я сказала тебе, что, будучи пэром, Спод не может быть избран в парламент. Так вот, он хочет отказаться от титула, чтобы получить право избираться.
- А разве от титула можно избавиться? Я думал, это крест на всю жизнь.
- Раньше нельзя было. Разве только тебя осудят за государственную измену, но теперь другие правила, и это стало очень модно.
- Глупость какая-то.
- Мадлен тоже так считает.
- Она не сказала, как эта мысль пришла в его пустую голову?
- Нет, но нетрудно догадаться. Его речи имеют такой сногсшибательный успех, что он может сказать себе: "Почему я так стараюсь ради кого-то еще? Почему бы мне самому не попробовать силы на этом поприще?" Кто это сказал про кого-то, что он "опьянен избытком собственного красноречия"?
- Не знаю.
- Дживс наверняка знает. Может быть, Бернард Шоу, или Марк Твен, или Джек Демпси [Джек Демпси (1895-1983) - известный американский боксер-тяжеловес], или кто-нибудь другой. В любом случае, это сказано про Спода. Он не в меру возгордился и считает, что ему нужно более широкое поле деятельности. Он видит себя в роли главного краснобая палаты общин.
- Почему бы ему не попробовать себя в роли трибуна палаты лордов?
- Это далеко не одно и то же. Это все равно что выступать в теннисном турнире Маркет-Снодсбери, вместо того чтобы зажигать публику на центральном корте в Уимблдоне. Я могу понять Спода.
- А я нет.
- Мадлен тоже не может. Она рвет и мечет, и меня это не удивляет: я могу влезть в ее шкуру. Это не пустяк, знаешь ли, когда девушка рассчитывает стать графиней Сидкап, а жених ей говорит: "Это была первоапрельская шутка, голубушка. На самом деле тебе предстоит стать миссис Спод". Если бы в свое время мне сказали, что Тома сделали пэром, а потом оказалось бы, что он собирается отречься от титула и мне никогда не бывать леди Маркет-Снодсбери. я взбрыкнула бы, как мулица. Титулы для девушки - все равно что валерьянка для кошки.
- И ничего нельзя сделать?
- Лучшим вариантом для тебя было бы пойти к нему и сказать, что мы все восхищаемся им как лордом Сидкапом и что было бы жаль, если б он снова стал называться ужасной фамилией Спод.
- Нет ли какого-нибудь другого, лучшего варианта?
- Хм, надо подумать.
Мы погрузились в молчаливое размышление, в моем случае оно было тревожным. В этот момент я еще не в полной мере оценил подстерегающую меня опасность, но любая трещина в лютне между Сподом и Мадлен всегда заставляла меня недовольно морщиться. Я все еще пытался измыслить некий план, по которому мне не нужно было бы говорить Споду, как было бы жаль, если б он перестал зваться графом Сидкапом и возвратился к ужасной фамилии Спод, когда мое раздумье было прервано: из сада в открытую дверь вошел кот Огастус, на этот раз бодрствующий и в полной мере владеющий всеми способностями, какие у него были. Без сомнения, он видел меня сквозь пелену сна во время моего разговора с Дживсом, и, когда я ушел, он последовал за мной, полагая на основании опыта наших совместных завтраков, что где я, там его непременно ждет порция копченой селедки. Напрасные надежды, само собой. Не станет прилично одетый мужчина носить в кармане копченую селедку. Но один из уроков, преподанных нам жизнью, заключается в том, что коты всегда остаются котами.