Так держать, Дживз!, стр. 48
— Свинюшка!
— Моди!
— Вот это да!
— Будь я проклят!
— Надо же, как!
— Господи прости!
— Подумать только, теперь ты лорд Яксли!
— Получил титул вскоре после того, как мы расстались.
— Ну, ты даёшь!
— Сколько лет, сколько зим.
Я стоял в сторонке, переминаясь с ноги на ногу. Впрочем, если бы Бертрам Вустер растаял в воздухе, они этого не заметили бы.
— Моди, ты совсем не изменилась, прах меня побери!
— Ты тоже, Свинюшка.
— Как ты жила все эти годы?
— Совсем неплохо. Вот только желудок меня беспокоит.
— Да что ты говоришь? Будь я проклят! Желудок — моё больное место.
— Как поем, сразу испытываю тяжесть.
— И я, как поем, испытываю тяжесть. Что ты принимаешь?
— Таблетки Перкинса.
— Дрянь. Дрянь, каких мало. Дорогая моя девочка, я принимал их много лет, и всё без толку. Если хочешь знать, единственное лекарство:…
Я выскользнул из гостиной, в то время как дядя Джордж уселся рядом со своей буфетчицей на диван и начал что-то убеждённо ей доказывать.
— Дживз, — сказал я, заходя на кухню.
— Сэр?
— Накрой стол на двоих. Меня можешь не принимать в расчёт. Если они заметят моё отсутствие, объясни, что меня вызвали по срочному делу. Ситуация оказалась сильнее Бертрама, Дживз. Если я тебе понадоблюсь, я в «Трутне».
— Слушаюсь, сэр.
Было довольно поздно, когда один из лакеев вошёл в бильярдную, где я в одиночестве играл снукер, и сообщил мне, что тётя Агата требует меня к телефону.
— Берти!
— Слушаю?
Честно признаться, я удивился, потому что она разговаривала голосом тёти, которая довольна жизнью, дальше некуда. Прямо-таки щебетала, как птичка.
— Берти, ты ещё не заполнил мой чек?
— Нет?
— Можешь его порвать. Он тебе больше не понадобится.
— А?
— Я говорю, разорви мой чек. Я только что беседовала с твоим дядей по телефону. Он отказался от своего намерения вступить в брак с той ужасной особой.
— Отказался?
— Окончательно и бесповоротно. Оказывается, после долгих размышлений он понял, что она ему не пара. Но, знаешь, что самое удивительное? Твой дядя всё-таки женится!
— Женится?
— Представь себе. На своей давнишней знакомой, миссис Уилберфорс, судя по его словам, женщине весьма разумного возраста. Интересно, из каких она Уилберфорсов? Существуют две основные семейные ветви: эссекские Уилберфорсы и кумберлендские Уилберфорсы. Насколько я помню, есть ещё младшая линия, где то в Шропшире.
— И ещё одна в Восточном Дульвиче.
— Что ты сказал?
— Нет, ничего. Тебе послышалось.
Я повесил трубку и отправился домой. Я чувствовал себя так, словно меня стукнули пыльным мешком по голове.
— Ну, Дживз, — спросил я, осуждающе на него глядя, — ты считаешь, дело сделано?
— Да, сэр. Между сладким блюдом и сыром его светлость официально объявил о своей помолвке с миссис Уилберфорс.
— Официально?
— Да, сэр.
Я сурово посмотрел на недогадливого малого.
— Возможно, тебе невдомёк, Дживз, — произнёс я холодным, строгим тоном, — но после происшедших событий твои акции сильно упали. Я привык видеть в тебе советчика, которому нет равных. Я, можно сказать, ловил каждое твоё слово. А ты вот что натворил, и всё потому, что твой дурацкий план основывался на психологии индивида. Мне кажется, встречаясь с той женщиной не один раз и даже сидя с ней за одним столом, ты обязан был догадаться, что она — буфетчица дяди Джорджа.
— Я догадался об этом, сэр.
— Что?!
— Упомянутый вами факт был мне известен, сэр.
— Тогда почему ты не предвидел, что он на ней женится?
— Я это предвидел, сэр.
— Ну, знаешь!
— Если позволите, я всё вам объясню, сэр. Молодой человек, Смитхэрст, — мой близкий друг. Недавно он обратился ко мне с просьбой придумать какой-нибудь план, чтобы молодая особа, которая близка его сердцу, прислушалась бы к своим чувствам, а не к разуму, отуманенному звоном золота и социальным положением его светлости. Теперь на пути двух молодых людей не осталось преград.
— А как насчёт дяди Джорджа? Тебе не кажется, что ты подложил ему большую свинью?
— Нет, сэр. Простите, что осмеливаюсь вам возразить, но я считаю, что миссис Уилберфорс — идеальная партия для его светлости. Если говорить об образе жизни лорда Яксли, можно отметить его чрезмерную любовь к яствам…
— Ты имеешь в виду, он обжора, каких мало.
— Я никогда не посмел бы употребить данное выражение, сэр, но вы, безусловно, правы. К тому же врач его светлости вряд ли одобрительно относится к тому количеству спиртных напитков, которые его светлость поглощает каждый день. Пожилые, богатые холостяки, не знающие, чем заняться, часто ведут подобный образ жизни, сэр. Будущая леди Яксли поможет его светлости взять себя в руки. Когда я подавал рыбу, она недвусмысленно на это намекнула. Заметив, что у его светлости одутловатое лицо, она заявила, что за ним нужен хороший уход. Я убеждён, сэр, что их брак окажется весьма удачным.
Это звучало — какое слово тут подойдёт? — правдоподобно, да, правдоподобно, но тем не менее я покачал своей черепушкой.
— Тут есть одно «но», Дживз.
— Сэр?
— Ты сам говорил, что она простолюдинка.
Он посмотрел на меня с упрёком.
— Представительница мелкой буржуазии, сэр, крепко стоящая на ногах.
— Гм-мм.
— Сэр?
— Я сказал «гм-мм», Дживз.
— Кроме того, сэр, вспомните слова поэта Теннисона: «Добрые сердца важнее, чем короны на гербе».
— А кто из нас объяснит это тёте Агате?
— Если позволите, сэр, я посоветовал бы вам какое-то время не общаться с миссис Спенсер Грегсон. Ваши чемоданы уже уложены. Буквально через несколько минут можно сесть в вашу машину…
— И умчаться в дальние дали?
— Совершенно верно, сэр.
— Дживз, — сказал я. — Я не уверен, что твои действия были правильными. Ты считаешь, что всех облагодетельствовал, — в этом я тоже не уверен. Но твоё последнее предложение не лишено смысла. Внимательно его изучив, я пришёл к выводу, что в нём нет ни одного изъяна. Оно именно то, что доктор прописал. Я немедленно иду в гараж. За мной, Дживз!
— Слушаюсь, сэр.
— Помнишь, что сказал поэт Шекспир, Дживз?
— Что, сэр?
— «Быстро уходит, уводя за собой медведя». Ты можешь прочесть это в одной из его пьес. Я прекрасно помню, как нарисовал на полях книги медведя, когда учился в школе.
ГЛАВА 11. Мучения Тяпы Глоссопа
— Привет, Дживз, — сказал я, входя в комнату, где старательный малый стоял по колено в рубашках, костюмах и зимней одежде, напоминая пингвина, затерявшегося в скалах. — Укладываешь чемоданы?
У нас с Дживзом нет друг от друга секретов, поэтому он ответил мне честно и прямо:
— Да, сэр.
— Укладывай дальше! — одобрительно произнёс я. — Укладывай, Дживз, укладывай. Продолжай в том же духе, и ты не ошибёшься. — И по-моему, я добавил: «тра-ля ля», потому что настроение у меня было прекрасное. Каждый год, примерно в середине ноября, среди респектабельных владельцев самых роскошных имений Англии начинаются споры и пересуды, кому из них принимать у себя в рождественские каникулы Бертрама Вустера. Возможно, он окажет предпочтение одному из них, а быть может, другому. Как говорит моя тётя Делия, никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь.
Однако в этом году я принял решение, не колеблясь ни секунды. Уверен, что не позднее десятого ноября вздохи облегчения вырвались из горл дюжины респектабельных владельцев самых роскошных имений Англии, когда им стало известно, что Бертрам Вустер остановил свой выбор на сэре Реджинальде Уиверспуне, баронете, из Бличинг-корта, Верхний Бличинг, Гемпшир.
Приняв решение оказать честь своим посещением этому Уиверспуну, я руководствовался несколькими соображениями, не считая того, что, женившись на Катерине, младшей сестре мужа тёти Делии, сэр Реджинальд в некотором роде приходился мне дядей. Во-первых, у него был прекрасный повар и не менее прекрасный погреб. Во-вторых, в его конюшнях стояли прекрасные лошади: фактор немаловажный. И в-третьих, в его имении никто не заставил бы вас на рождество шляться по улицам в группе парней и петь разгульные песни.