Как исправить прошлое, стр. 8

– Мне было холодно! – вскинулась Тина. – Ты сказал, что согреешь меня! Это ты все начал!

Улыбка скривила ему губы, и Тина невольно вспомнила их первый, нежный, даже почтительный поцелуй.

– Я думаю, ты шла со мной в ногу, – спокойно сказал Джованни.

– Мне было страшно, – возразила она, беспринципно забывая о том, каким восхитительным показался ей тот поцелуй и как наивно-восторженно она требовала повторить его еще и еще. Джованни тогда, конечно, не возражал, пока она не опьянела, не потеряла голову от любви. – Хотелось, чтобы меня утешили, защитили. Я боялась, что мы застрянем в пути.

– Нет, ты не боялась. Ты на это надеялась. Она упрямо вскинула подбородок.

– Только потому, что хотелось скорей пройти этап ученичества!

Джованни засмеялся, сверкнув зубами. У Тины ухнуло сердце – совсем как в те дни, когда она бесстыдно и очертя голову влюбилась в парня своей лучшей подружки. Целоваться в его машине! Это был сон, сбывшийся наяву. Если не считать Брента Пауэлла, вечного соперника Джо, Джо был самым завидным парнем в школе.

Брент был мечтой любой мамаши с дочкой на выданье. Джованни – игроком, балансирующим на лезвии ножа, воплощенной опасностью. Это-то и делало его соблазнительным. Мамаши не хотели его для своих дочек; они хотели его для себя.

– Обманываешь сама себя, – усмехнулся он. – Ты была влюблена в меня до безумия.

– Да, до безумия, – согласилась она. – Ты задурил мне голову. Ты задурил нас всех!

– Но это прошло, да? – мягко спросил он, нежно коснулся ее щеки и вздохнул: – Господи, ты выглядишь такой соблазнительной, когда лежишь, раскинувшись, как сейчас!

Страх заставил ее отодвинуться, наткнувшись спиной на острый край ступеньки. Джованни не шевельнулся, но она видела, что его мускулы напряжены, а глаза бесцеремонно разглядывают ее, как манекен, выставленный в витрине.

Сердце билось как сумасшедшее, и не было никакой возможности скрыть все разгорающийся страх.

– Не прикасайся ко мне! – прошептала она. Конечно, он не послушался. Схватил, прижал к себе, смело запустил руку в вырез майки. Тина замерла.

– Но я должен, – тихо сказал он. – Есть вещи, которых жаждут мое тело, моя душа. Вещи, без которых мне не будет покоя. Разве ты этого не видишь? – И впился в нее поцелуем.

Сопротивляться было бессмысленно. Тина сжала зубы в бессильном гневе. Медленно, ритмично лаская ей грудь, он терзал ее истосковавшееся по любви тело. Доводил до грани безумия. Заставлял приникать к нему в жадной мольбе. Достаточно одного поцелуя, чтобы отвлечь ее внимание, чтобы напомнить...

Она застонала.

Джованни медленно оторвался от ее рта и внимательно посмотрел ей прямо в глаза:

– Это капитуляция?

– Я... – Тина пыталась отдышаться, собраться с мыслями, выиграть время.

– Ну же! – тихо скомандовал он. – Ты же знаешь, как это происходит между нами. Признайся, лучше меня никого не было, верно?

Чуть заметная неуверенность тона насторожила ее. Вскинув глаза, чтобы разобраться, в чем дело, Тина со вспышкой злорадного удовлетворения поняла, что ему совсем не так все безразлично, как он пытается изобразить. Тяжелое, неровное дыхание, грудь вздымается, этот напряженный взгляд... Он в самом деле, без притворства, хочет ее. И теперь ему нужно подтверждение, что он лучший любовник на свете. А из этого следует, что у нее есть оружие!

Джованни Ковальски волновали только чувственные удовольствия, и его желание – не более чем животная потребность! Он – мужчина. Она – женщина. Тюрьма изменила его, сделав более плотским. И, следовательно, у нее есть нечто, чем можно поторговаться. Раз он ее хочет, может, удастся остановить его у подножия этой лестницы, не допустить в квартиру, не дать увидеть свидетельств присутствия там Адрианы. Тина нахмурилась. Конечно, придется притвориться, что он таки соблазнил ее. Да, что ни сделай – все равно она оказывается между Сциллой и Харибдой.

Но если выбирать, что важнее? Важно защитить Адриану, скрыть от нее приезд Джованни. Очень важно – держать его на расстоянии вытянутой руки. И еще важнее – бросить все раздумья и кинуться к нему в объятия. О Боже, она, кажется, совсем запуталась!

– Ты слишком меня торопишь, – хрипло сказала она, стараясь выиграть время. Может, попросить покатать ее в «ламборджини»? А если он согласится, что дальше? Борьба на заднем сиденье? – Мне нужно подумать...

– Забудь о приличиях! – осадил он. – Ухаживания позади. Ты хочешь меня, я – тебя. Вот доказательство.

Джованни лениво поднял над головой ее вялые, безвольные руки. Время бежало быстро, и было уже поздно. Всем своим излучающим тепло телом он приник к ней, балансируя так, чтобы Тине не было тяжело. Слабые ее возражения заглушил поцелуй.

– А сейчас самое время подняться наверх и осмотреться, – разнежено пробормотал он ей в ухо.

– Нет! – вскрикнула она. – Ни за что на свете! Только не наверху! Здесь! Нет, я не то говорю... – Она отвернула красное, сконфуженное лицо. – Джо! Только не здесь!

– Ну так выбери же что-нибудь наконец, – лениво протянул он. – Или боишься, что кто-нибудь придет и увидит, как мы резвимся тут на коврике?

– Да! – выдохнула она, чувствуя, как разгорается огонь в его чреслах, как желание его становится все более явным.

– Значит, твой дед скоро вернется?

– Нет! Да! Нет! Его не будет еще две недели! – (Джованни вздохнул и положил тяжелые ладони ей на грудь.) – Послушай... Пожалуйста! – Тина выгнула тело ему навстречу.

– Да все будет, ты только реши, где, – пробормотал он, лаская ее шелковую теплоту.

– На... на пляже, – не дыша, вымолвила она. – Я устрою... пикник. Мы... поплаваем и...

Она почувствовала, что глаза ее смыкаются, тело, отдаваясь наслаждению, расслабляется. Джованни очень сосредоточенно целовал ее голую грудь, и красивей она никого никогда не видела и никогда не испытывала ничего приятней. И все это означает одно – она обезумела.

– Джо... Не надо...

Тело ее как будто парило над полом, мыслей уже не было. Единственное, что она осознавала, – это что самые тайные места ее тела жадно хотели прикосновений Джованни, его поцелуев – и чтобы это длилось до темноты, а там и еще дольше...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Итак, Тина, – хрипло произнес он, легонько гладя ей грудь, – как мы поступим? Выбирай: стог сена, дюны... А где моя мать?

– Твоя... мать? – замерев, глупо переспросила она.

– Мм... Я... приехал к ней, – медленно проговорил он. – Дома ее нет. – Резко вскинул глаза и заметил тревогу на лице Тины.

– Да, она уехала, – не узнавая собственного голоса, сказала Тина.

– Так я и понял из слов старушки, которая там живет. Мама уехала несколько лет назад. Очень было приятно узнать!

Встретив его холодный взгляд, Тина подумала, как это печально, что он потерял связь с матерью. И причина тому – еще печальней.

– Ты же знаешь, она от тебя отказалась. В мертвых глазах что-то блеснуло.

– Да. Однако я все-таки вправе надеяться, что мне сообщат ее адрес. У старушки адреса нет, а у твоего деда есть наверняка. Они с отцом были друзьями. Потому-то я и явился поговорить с ним. Раз деда нет – ты скажешь мне адрес или как-нибудь быстренько его отыщешь.

В блеске его глаз было что-то металлическое, пугающее. Крепко держа Тину за предплечья, Джованни медленно усадил ее безвольное тело. Его высокие славянские скулы выпирали сильней обычного. Мрачная настойчивость, унаследованная от отца-поляка, никогда ёще не была так заметна. У него был вспыльчивый нрав отца, а обостренное чувство справедливости досталось от матери-сицилийки. Не миновать неприятностей, подумала Тина, хорошо зная взрывную натуру Джованни.

Когда-то он разозлился на Бет, отказавшуюся разрешить ему вольности и попросить своего отца помочь финансировать его обучение в Гарварде. В слепом гневе Джованни так дал по акселератору, что врезался в машину Сью. Он клялся, что за рулем была Бет, хотя его показания опровергли столько свидетелей, что впору было назвать его лжецом. Да и сама Тина тоже все видела своими глазами. Его яростное сопротивление на суде всех тогда изумило.