Главная роль, стр. 27
– Двадцать седьмое августа, – медленно произнес Шон.
Кейт мельком взглянула на часы. О, как поздно. Джонатан наверняка уже звонил домой и обнаружил, что она до сих пор не вернулась.
– Мне пора. – Она попыталась улыбнуться. – Было приятно повидаться с тобой, Шон.
– Двадцать седьмое августа, – повторил он, не обращая внимания на Кейт. Что-то эта дата говорила ему, он силился вспомнить и никак не мог. – А что случилось в этот день? – спросил он.
– Я бы не хотела обсуждать это, – ответила она, немного задетая его невниманием. – Это личное дело Джонатана, и я не вправе…
– Ага! – Шон невежливо перебил ее. По его вдруг оживившемуся лицу было понятно, что его осенила какая-то идея. – Кейт, пообещай мне, что свяжешься со мной, если что-то… покажется тебе подозрительным.
Она растерянно кивнула.
– Тогда до встречи!
Шон развернулся и буквально бегом бросился по коридору к лестнице. Кейт изумленно смотрела ему вслед. Вдруг он резко остановился и снова повернулся к ней.
– Кейт, послушай…
Она подошла ближе, чтобы ему не приходилось кричать на весь коридор. Самому Шону эта мысль, по всей видимости, в голову не пришла.
– А тебе обязательно надо жить у Блайта? Может быть, тебе стоит переехать к родственникам? К родителям, например…
Кейт была огорошена. Что с ним происходит?
– Мои родители умерли. А тетя Роза живет в другом штате и очень не любит, когда ее беспокоят. К тому же…
Ей вдруг захотелось наказать Шона за его странное поведение.
– У меня нет никого ближе Джонатана, – произнесла она с вызовом.
Глаза Шона потемнели. Удар попал в цель.
Они расстались. Кейт пошла к выходу, где ее ждала машина с охранником, а Шон направился к телефонной будке на первом этаже больницы. Он порылся в кармане брюк и извлек оттуда замусоленный клочок бумаги, на котором был записан номер. Шон быстро набрал его.
– Полицейское отделение двадцать восемь, – раздался в трубке женский голос.
– Соедините, пожалуйста, со Стивом Голлуэем, – торопливо проговорил Шон, молясь про себя, чтобы тот оказался на месте.
– Минуточку, – пропела женщина, в трубке щелкнуло и загудело.
– Голлуэй слушает, – буркнул хриплый мужской голос, показавшийся Шону небесной музыкой.
15
Кейт сидела в кабинете Джонатана и листала старые газетные подшивки. Во всей его квартире она любила эту комнату больше всего. От нее так и веяло уютной стариной, и Кейт обожала устраиваться с ногами на диване, заваривать себе сладкий чай и читать запоем, благо библиотека у Джонатана была великолепная.
С тех пор как она переехала к Блайту, чтение было ее единственным развлечением. Он очень настаивал на том, чтобы она сидела дома, и Кейт неохотно признавала необходимость этой меры. Однако ей было бы гораздо проще, если бы Джонатан оставался вместе с ней. Но он каждый день уходил куда-то, возвращаясь порой, только под вечер. Кейт не ревновала. Она знала, что он занят тем же самым, что и лейтенант Макконнахи, – ищет человека, который охотится за ней.
Порой Кейт чувствовала себя виноватой – ведь из-за нее сорвались съемки, но она не осмеливалась поднимать эту тему с Блайтом. Она видела, что ему и так тяжело без работы, и хотела, чтобы хотя бы дома его ничто не тревожило.
Сегодня Кейт проснулась поздно, когда Джонатан уже ушел. Она ненавидела просыпаться в пустой квартире и всегда удивлялась его способности вставать рано. На туалетном столике она нашла записку.
«Доброе утро моей маленькой белочке. Ты так сладко спала, что у меня не хватило духу разбудить тебя. Не грусти без меня, я вернусь, как только смогу. Джонатан».
Кейт улыбнулась. Ее настроение резко улучшилось. В последнее время Джонатан называл ее «моей маленькой белочкой», и это умиляло ее. Он вообще стал более нежен и заботлив с тех пор, как она переехала к нему, и Кейт не понимала, почему порой ее охватывает ледяной озноб. Ее нынешняя жизнь напоминала затишье перед бурей, и Кейт напряженно ждала, чем же это закончится…
Она позавтракала под запись Боба Марли, а потом уселась в кабинете и принялась за чтение. Старые газеты неожиданно приобрели для нее привлекательность, и она с удовольствием пролистывала пожелтевшие страницы, вникая в события, которые, произошли много лет назад.
И все время она прислушивалась к звукам внешнего мира. Ей так хотелось услышать шаги Джонатана на лестнице, означающие, что он уже рядом, сейчас войдет в эту комнату и ее вынужденное одиночество закончится. Но пока она слышала только рокот проезжающих изредка машин и отрывки разговоров, которые доносил до нее ветер сквозь открытое окно.
Кейт читала и читала. Большие настенные часы пробили четыре. Есть ей не хотелось, и она решила дождаться Джонатана. В конце концов, сегодня двадцать седьмое августа и она просто обязана быть рядом с ним, чтобы поддержать его.
Вдруг порыв ветра подхватил газетный листок, закружил его по комнате, поднял почти под потолок и бросил на пол у запертой двери, ведущей в помещения, где Джонатан еще не делал ремонт. Кейт как зачарованная следила за полетом. В том листке была вторая половина статьи, которую она читала. Кейт поднялась с дивана. Газета приземлилась как раз перед дверью. Еще бы чуть-чуть, и она проскользнула бы под дверь и улетела в другую комнату, от которой у Кейт даже нет ключа. Кейт наклонилась, подняла газету, пошатнулась и невольно схватилась за дверную ручку. Та подалась под нажимом… Дверь открылась.
Любопытство овладело Кейт. Джонатан говорил, что в этой части квартиры лежат вещи прошлого хозяина и что у него нет времени разобрать их. Почему бы, пока она одна, не исследовать кусочек жизни, принадлежавший другому человеку?
Кейт приоткрыла дверь пошире и заглянула внутрь. Она с удивлением увидела не заброшенное помещение, заваленное всевозможной рухлядью, а вполне уютную темную комнатку, куда яркий дневной свет едва пробивался сквозь тяжелые портьеры.
Девушка вошла в комнату, подошла к окну и раздернула шторы. Солнечные лучи тотчас хлынули внутрь. Кейт обернулась и замерла на месте. Стена напротив нее была вся заклеена фотографиями. Большие и маленькие, цветные и черно-белые, любительские и профессиональные, чего там только не было. Кейт подошла поближе и пригляделась. Везде была изображена одна и та же женщина. Светлоглазая и темноволосая, молодая и очень красивая. Вот она смеется на фоне зеленой листвы, а вот стоит в плаще под проливным дождем. Вот ее пышные волосы закручены в тугие кудри, а вот аккуратная головка коротко подстрижена. Огромное многообразие костюмов и поз, выражений и улыбок.
Кейт вглядывалась в одну фотографию за другой, чувствуя неловкость, как будто она только что вторглась, во что-то очень личное, принадлежащее целиком постороннему человеку.
Теперь понятно, почему Джонатан никак не приступит к отделке этой комнаты. Как поступить со снимками? Просто содрать со стены и выкинуть? Растоптать чью-то любовь, чью-то боль? Кейт захотелось узнать побольше о человеке, который владел этой квартирой до Джонатана. Кем он был? Кем была та женщина, чью красоту он так бережно хранил?
Из этого могла бы получиться отличная любовная история, подумала она. Надо будет обсудить это с Джонатаном.
Кейт подошла к другой стороне стены. И сразу ее внимание привлек большой плакат, на котором женщина была изображена в полный рост в пышном платье с фижмами времен королевы Елизаветы. Сверху красовалась надпись, несколько полинявшая от времени.Божественная Мелани…
Что-то кольнуло Кейт в сердце. Фотографии запрыгали у нее перед глазами, сливаясь в одно лицо, красивое, уверенное в своей неотразимости, смеющееся над ней. Мелани. Величайшая любовь Джонатана, трагически погибшая десять лет назад. Вовсе не таинственному незнакомцу принадлежит это святилище памяти, а ее возлюбленному, Джонатану Блайту, который до сих пор помнит Мелани.
Кейт стало трудно дышать. В последнее время она так уверилась в любви Джонатана, что совсем перестала спрашивать себя о том, почему он выбрал именно ее, ничем не выдающуюся девушку. Чем она заслужила такой подарок? И вот он, ответ…