Славянский стилет (СИ), стр. 22

В это время у Мэрилин зазвонил телефон. На линии был отец:

– Что там у вас происходит?

– Да так, а что? Бык твой случайно в живых остался. Что-то там у них не сработало, и мне почему-то сообщили, что он мертв. А он жив! Ну, да и пусть живет, верно? Порода, сам говорил, редчайшая. Может, он вообще последний. По крайней мере, такой черный. Он же даже буйвол! – сбивчиво говорила дочка в предчувствии неясной беды.

– Включи на телефоне скремблер, – приказал отец. – А теперь отойди в сторону от тех, с кем стоишь, и, пожалуйста, быстро. – Мэрилин не подозревала, что в ее трубку вмонтирован видеочип, и отец на мониторе спокойно рассматривал картинку. Знала бы – ой как меньше болтала!

– Ты Василия, водителя, видишь? Так вот, отправь сейчас всех по домам, а он пускай останется. Только, пожалуйста, быстро!

Дочери этот тон был ох как знаком: «Пожалуйста!» «Быстро!» Да-а! Маша поговорила с директором. Тот стал давать указания, упирая на мысль о не совсем отработанных деньгах (а, по его мнению, – вообще не отработанных, бык-то жив!) и продвигая ее на первый план. Директор до того разошелся в компенсационном разборе, что договорился до благотворительной расчистки леса вокруг бойни и выкорчевывания пней. Желая выдавить возможный куш из факта денежной премии, он помнил о постулате: требуй невозможного – получишь максимум. Максимальное, чего директор добился, – угрюмого молчания и скрежета зубов о дерево. Загибайло грыз приклад винтовки. Плюнув на уже полученные евро, главнокомандующий упомянул о сверхурочной оплате за работу в ночное время с риском для здоровья, то есть в тройном размере. Это сработало. Быстро обсудили проблему, как собрать всех коров, пока местные умельцы из трех не сделали одну. Установка была такова: коровы взбесились и совершили побег. Их изловили и пристрелили. На разговоры о быке было наложено табу. За дополнительную оплату. Не видел, не знаю, не помню, забыл – все возможные варианты. Через несколько минут двинулись к бойне за трактором и веревками – тянуть коровьи туши. Было ясно, что дело темное. Стояла уже ночь. Компания удалялась, и только изредка долетал хриплый крик Загибайло: «Триста евро! За три коровы! Да я их всех перестреляю!»

– Теперь так, слушай сюда, – плавал голос отца в телефоне. – Этот твой Будда должен быть мертв, и не просто мертв, а окончательно и по-настоящему. И знаешь почему? Потому что иначе мертв могу стать я. Как тебе это, а, доченька? Нет, дело не в деньгах, сколько бы бык не стоил. Не все оценивается в денежном эквиваленте. Да, сейчас он уже ничего не стоит. Ни-че-го! Нет быка! Если ты что похожее на него и видишь, то это не бык, его уже нет. Потому что животные не думают, за них думают другие. Подумали-подумали и решили: этого вот животного нет. Партнеров не «кидают», есть такое выражение, – надеюсь, знакомо. Этот бык – производитель. Производитель денег. И если я запустил такую легенду, инфарктно-миокардную, то при неблагоприятных обстоятельствах эту же легенду применят ко мне. Тем более, опыт есть. Не поймут меня, доченька, а говоря вернее – очень хорошо поймут. Все с деньгами страховки, а я еще и с быком! За которого Непал заплатит, возможно, в десять раз больше, чем вся страховка. Хороший бычок, выгодный был и безвредный, но не повезло ему почему-то, не по-вез-ло! Кому же охота было столько работы ворочать, зная, что он жив? Это вообще отдельный разговор будет, почему так вышло, но главное сейчас не разбор совпадений. Сейчас главное – восстановить в реальности статус, оформленный документально, пока кое-кому не просочилась эта пакостная информация о жизни после смерти. Не-е-ет! Чудес не бывает!

Водитель Василий стоял метрах в двадцати и гонял веткой комаров.

Луна висела на своем месте.

– Это он тебе позвонил? – спросила Мэрилин отца.

– Какая разница! Пока не было сомнений, что бык мертв, и проблем не было. А вот сейчас – проблема! Машина запущена, и не забудь – при твоем непосредственном участии. Иди к Василию и решай вопросы до конца. Он с делами знаком и тебя ознакомит. Тобой он не руководит, но передаст тебе твои задачи. Приятной работы, – отец отключился. Вдали куковала кукушка. Рядом в кустах сцепились две сонные мухи и, жестоко жужжа, понеслись, куда нелегкая вынесет.

Глава 7

Мэрилин закурила длинную тонкую папиросу, окружив себя ароматом мексиканских кактусов. Прошлась около машины, пустила колечко, еще колечко. Комар запищал над ухом. Василий осторожно приблизился:

– Мария Николаевна, вы бы так не переживали, я же вижу. Не мое это дело, но время лечит. Так и отец ваш говорит.

Маша посмотрела на луну: «Где вы, лунные человечки? Мы-то – здесь». В кустах зашуршали мыши.

– Вася, я не хочу, чтобы этого быка убили. Может быть, – она прищурилась и затянулась папиросой, – есть какие-то возможные варианты? Ты подумай, подумай, Вася.

Вдали, в глубине леса, завыл бродячий пес. Наверное, чувствовал, что здесь, поблизости, происходит нечто, что чем бы оно ни было, но его присутствия требует. Хотя бы вот такого, для начала.

– Нет, – сказал Василий. – Нет таких вариантов.

– А ты подумай. Тут бык, там бык. Пристрелили, закопали. Его же никто идентифицировать не будет.

Василий подошел к Мэрилин вплотную:

– Маша, у тебя что, с головой усталость случилась? Ты же знаешь, откуда команда идет. Даже не от твоего отца. Ведь они, если надо, кого угодно закопают. И идентифицировать не будут. Я не знаю, что у тебя вышло с быком, с отцом, с кем там еще, но за убитую собаку – твоего Лорда, такого быка могли бы только наградить. Медалью «За спасение населения», к примеру. Нет, на бойню его отправила не ты, можешь совесть не трогать. Твоими руками – да. Но не твоими причинами. У тебя же глаза настоящие? Ты же видишь, что происходит! А происходит что-то не то. Ну, ответь, ответь же что-нибудь! Видишь – молчишь. Папироску куришь. Если бы ты знала, что это за бык и откуда, ты бы ее не так спокойно курила, а, может быть, другую уже взяла. Да он умнее всего управления триумвирата! – неожиданно приглушенным шепотом проговорил Василий. – Ты знаешь, что такое Бодхисаттва? Ты знаешь, кто такой Шакьямуни? Но это ладно. Эту агентурную сеть тебе и не нужно знать.

Василий огляделся по сторонам и еще ближе придвинулся к Мэрилин, пахнув дорогим одеколоном:

– Маша, ты каким-то образом связана с этим быком. Я не знаю, что там такое, может, зависают данные зонда экзистенции, но он знает тебя. И аппаратура показывает, что очень давно знает!.. – Василий смотрел на Мерилин наивно вопрошающими глазами. Маша вытащила еще одну папиросу, как предсказывал Василий. Щелкнула, прикурила, затянулась, выдохнула, посмотрела спецагенту в лицо. Глаза ее ничего не выражали.

– Майтрея? – спросила она. Вася опешил.

– Так ты в курсе Майтреи? – спросил он. Отошел в сторону. Походил возле кустов, вырвал пару веток и махнул на комаров. Подошел к джипу и стал протирать ветровое стекло какой-то тряпкой. Потом зеркало. Выкинул тряпку, подошел к Мэрилин.

– Так ты и в самом деле знаешь его давно?.. – пораженно переспросил он. Мэрилин знала Черного Принца столько же времени, сколько и все остальные на ферме. Но все эти непонятные загрузки в голову заставили ее (учитывая имя быка и страну, откуда он прибыл) почитать кое-что о буддизме как религии и культуре. И совсем это было не смешно.

– А имеет какое-либо значение, знаю я его или не знаю? Вася, скажи, что ты темнишь? Не тяни, Вася! – теперь она уставилась на него и в упор выжидательно затянулась папиросой.

– Он предвестник Майтреи. Или посланник. Это все, что я слышал. Может, это шифровка какая, или кодированная информация. Может, его геном использован в какой-то структуре в качестве основы. Много есть вариантов, но я только знаю, что он связан с Майтреей каким-то образом, и был отдан приказ о ликвидации, и немедленно. Попал он к нам, в общем-то, совершенно случайно, и никто не хочет проблем. А они могут быть. Не знаю, какой синдикат возглавляет Майтрея, но контакта с ним не хотят. Может быть, этот бык – черная метка. А кто ее вручил, так и не могут разобраться. Какая-то информация, совсем конкретная, появилась у триумвирата ну вот-вот, пару часов назад. Вернуть быка уже нельзя. Теперь он как замедленная коммуникативная бомба, может изменить ситуацию в любую сторону – сам. И рады бы продать, да никто не купит, тем более по документам, сама знаешь, что с ним произошло…