Подводный Ас. История Вольфганга, стр. 38

В июне стенгазета сообщила: «Впервые вышла в море подводная лодка с новым зенитным вооружением. Вчера она была атакована 8 авианосными самолётами. 1 был сбит, 4 повреждены, остальные 3 удрали, нанеся лодке лишь небольшие повреждения». Это была бы потрясающая новость и вдобавок правдивая. [104] Действительно, вошли в строй новые лодки с усиленным зенитным вооружением. Но это была лишь половина правды. Ситуация складывалась настолько плохая, что Дениц был просто вынужден вооружать свои лодки, чтобы они могли сражаться с самолётами, оставаясь на поверхности. Это шло вразрез с его собственными принципами подводной войны. Действуя в качестве надводного корабля, лодка была практически обречена. Дополнительные орудия и увеличенные рубки начали появляться на лодках, действующих в Атлантике, после 1943 года. И это было явным свидетельством того, что Германия проигрывала подводную войну.

В начале 1943 года германские войска потерпели поражение в песках Северной Африки и под бескрайним русским небом. Однако в марте этого года подводные лодки сражались и одерживали победы. Они потопили так много судов, в обмен на столь малое количество потопленных подводных лодок, что союзники оказались на грани проигрыша войны. «Морской Генеральный Штаб позднее отметил, что «немцы никогда не были так близки к полному разрыву коммуникаций между Старым и Новым светом, как в первые 20 дней марта 1943 года». «Было похоже, что мы больше не могли полагаться на систему конвоев как на эффективное средство защиты». Такие заявления были равносильны тому, что допускалась возможность поражения союзников».

Об этом думал экипаж U-181, когда в конце марта их лодка покидала Бордо. Об этом они думали в марте, когда получили сообщение о появлении новых, более крупных лодок. Но к маю положение изменилось.

В апреле ход войны на море окончательно изменился не в пользу Германии. Противник имел слишком большое превосходство в силах, и в апреле это сказалось решительным образом. Теперь союзники имели ещё больше военных кораблей и ещё больше торговых. Они буквально штамповали их с огромной скоростью, спуская на воду ежедневно. Союзники читали немецкие радиограммы, на экранах радаров германские лодки выглядели как стальные горы. Гидролокатор обнаруживал лодки с такой лёгкостью, словно вода была прозрачной, как стекло.

В мае наступил решающий перелом, было потоплено более 40 подводных лодок. Долгая и ожесточённая Битва за Атлантику завершилась – хотя бои ещё продолжались, – но в этом месяце Дениц отозвал свои лодки из Северной Атлантики. На этом «битва за Атлантику завершилась полной и решительной победой» союзников. Дениц мог позволить себе лишь небольшую передышку для перегруппировки сил. «В будущем главной зоной действий подводных лодок, как и в прошлом, останется Северная Атлантика. Битва возобновится со всей решимостью и упорством, как только лодки получат необходимое оружие».

Чудо-оружие, так его называли. Дениц обещал, что новые лодки будут быстроходнее, они смогут дольше оставаться под водой, целыми неделями. Они будут вооружены «умными» торпедами, которые будут наводиться на цель акустическими приборами. Лодки получат бесшумные моторы и покрытие корпуса, незаметное для гидролокатора. Всё это должно было вскоре появиться, Дениц знал это. Но пока он ждал, лодки продолжали гибнуть.

В июле погибла U-43. Она должна была поставить мины в бухте Лажиш [105] на Азорских островах. Лют, как и другие подводники, не любил подобные операции – слишком рискованные и с сомнительным результатом. 2 самолёта обнаружили лодку, когда она на поверхности принимала топливо с подводного танкера U-403. Самолёты взлетели с палубы американского эскортного авианосца «Сэнти». Они на бреющем полёте обстреляли лодки из пулемётов. Потом один из них сбросил торпеду, целясь в U-43. U-403 сумела удрать, волоча за собой хвост солярки, вытекающий из пробитых цистерн. Однако новая самонаводящаяся торпеда «Фидо» [106] последовала за U-43 и поразила её. «На поверхность поднялась солярка, расщеплённое дерево, бумаги, куски пробочной обшивки. А под водой U?43 просто исчезла, уничтоженная взрывом собственных мин». [107]

«Черномазый» Швантке и весь его экипаж погибли.

Глава 11

Долгий поход

Йозеф Дик родился в Кёльне. Он успел послужить и в танковых войсках, и на тральщиках, и мотористом на подводных лодках. Он говорил на характерном кёльнском диалекте Кельше, который не понимали даже остальные немцы. Именно поэтому на борту U-181 к нему прилипла кличка M?mmes – «маленький кролик». Хотя его боевой пост находился в корме в главном машинном отделении, сейчас Дик висел за бортом лодки, облачённый в брезентовый водолазный костюм с тяжёлыми свинцовыми башмаками. 9 мая 1943 года. Лодка стоит неподвижно, потому что рыбацкая сеть намоталась на один из винтов. Дик был опытным водолазом, именно ему поручили очистить винт.

Лодка медленно дрейфовала в Мадагаскарском проливе как раз на полпути между Мадагаскаром и Африканским материком. До берега в любую сторону было много миль, и всё-таки сохранялась постоянная опасность воздушной атаки. На мостике находилась удвоенная вахта, артиллеристы стояли у орудий. Остальной экипаж толпился на корме, следя за действиями Дика. [108]

Дик разрезал сеть сварочным аппаратом, электроды которого приходилось периодически менять. Через каждые несколько минут Франц Перш наклонялся за борт к самой воде и принимал у Дика аппарат. Потом он менял электрод и снова подавал аппарат Дику. Под водой вспыхивает яркая электрическая дуга, и на поверхность вылетает струя бурлящих пузырей и яркая голубая вспышка. Это беспокоит Дика, но Перш, который работал электриком до войны, успокаивает его: «Я пробовал электрические розетки пальцами».

Экипаж, включая Люта, внимательно следит за интересным спектаклем. Погода тёплая и приятная, и до тех пор, пока не срезана сеть, заниматься решительно нечем. Битва с конвоями союзников бушует где-то севернее. Внезапно кто-то вскрикивает: «Акула!»

Эффект получается мгновенный. Дик слышит непонятный крик, но всё ещё держит сварочный аппарат, а сам он залез между двумя винтами так далеко, как только сумел. 20-мм автомат начинает палить вслепую, щедро поливая воду снарядами. Все вытягивают шеи, вглядываясь в воду. Рядом с лодкой появляется большая рыба. Она медленно, почти величественно, описывает круг. И выглядит она совсем не угрожающе.

Лют сказал ему: «Не беспокойся об акуле, Дик. Мы будем настороже». Кто-то бросился бежать за удочками и наживкой. Но Дик не так легковерен. Акулы едят кроликов. И он торопливо рубит сеть, чтобы выбраться наружу.

К тросу привязывают огромный крюк, на который насажены останки курицы, уцелевшие после завтрака, и забрасывают в воду. Толпа на корме видит, как огромная рыба бросается на приманку. Минутная борьба, на воде облако кровавой пены, ещё одна очередь из зенитного автомата. И вскоре акула висит на ограждении рубки. Оказалось, что её длина превышает 2 метра. Лют считает её даром богов, как овцу во время первого похода. Он говорит, что акулье мясо – изысканный деликатес, его подадут на обед. Но, к его неудовольствию и тихой радости остальных, кок не имеет понятия, как готовить акулу. Он её варит, тушит, обжаривает в масле. В результате получается какая-то маслянистая резина, на которую страшно даже смотреть. Через несколько часов останки акулы летят за борт.

Лют оставил себе на память челюсти. Но к концу похода в них не осталось ни одного зуба.

Встреча Дика с акулой стала божьим посланием для Люта, хотя и Дик, и акула могли думать несколько иначе. Она отвлекла экипаж от мыслей о войне и дала морякам тему для писем домой. Когда в мае 1943 года Дик спустился за борт со сварочным аппаратом, Люту это отчаянно требовалось.