Небо истребителя, стр. 1

Фашистская Германия разгромлена, Япония капитулировала. Наступил долгожданный мир. С большой радостью я с женой Валей и дочкой поехали в Крым. Дом отдыха в Алупке располагался на самом берегу моря. Позавтракав, мы спешили купаться, потом лежали на камешках и жмурились от ласкающего сентябрьского солнца.

— Так долго я еще никогда не плавала, — сказала Валя. — Какая прелесть!

— Ой, мамочка! — подхватила дочь. — Это же настоящий рай!

— Арсен! — раздался вдруг громкий голос.

Рядом стоял мой знакомый — майор Амет-Хан Султан при полном параде, с орденами и медалями. Особенно ярко на солнце блестели две Золотые Звезды.

— Я узнал, что ты у нас на отдыхе и заспешил сюда. Давно здесь?

— Сегодня утром приехали, — пожимая протянутую руку, сказал я, познакомил его с семьей и, продолжая разговор, спросил: — А ты?

— Два дня дома. Приехал повидать родителей. Всю войну не виделись. Верховный пожалел, не выселил моих из Крыма. Теперь учусь в академии.

Я знал, Амет-Хан окончил только семь классов и годичную школу военных летчиков, поэтому искренне пожелал товарищу успехов в учебе. Но он вдруг нахмурился и с непонятной мне грустью сказал:

— Эх, учеба, учеба, — затем показал рукой в сторону гор. — Мой дом там, метров триста отсюда. К обеду приходите в гости. Отец и мать будут рады.

— Спасибо. — В стране все еще существовала карточная система, поэтому я предложил: — Обеды возьмем в своей столовой.

— Договорились, — заключил Аметха, как его называли друзья на фронте, улыбнулся. — Я с детства люблю море. Особенно мне нравится, когда штормит. Часами, бывало, качался на волнах. Это, черт побери, интересно. Еще люблю по горам лазить, — он мечтательно взглянул на взметнувшуюся в небо гору Ай-Петри. — В такую хорошую погоду до войны на самую вершину забирался одним махом, без передыха.

— Значит, вы мастер лазить по горам? — вступила в разговор Валя. — Дали бы нам провозные.

— Это можно, — согласился Амет-Хан. — Только вчера там был. Все старые тропинки отыскал. Ведь я здесь жил и учился до тридцать шестого.

— Давайте такую экскурсию сделаем завтра, сразу же после завтрака, — предложил я.

— Хорошо, — согласился он. — А сейчас одевайтесь, идем обедать. Будут фрукты и вино. Такое вино! Я уверен, что вы еще никогда не пробовали. Отец сам делает. Он на это великий мастер.

До войны Амет-Хан учился и работал. В 1939 году был призван по путевке комсомола в военную школу летчиков. Его биография во многом сходна с моей. В юности я не собирался летать. В те годы много писали, что стать летчиком может лишь тот, кто имеет особый талант и божий дар. И вдруг неожиданно нас, студентов Горького, а также тех, кто уже закончил средние учебные заведения, вызвали в горком партии.

— Раньше, — сказали лам, — в летные училища шли добровольцы. Теперь обстановка изменилась. Промышленность увеличила выпуск самолетов, стране нужны летчики. Принято решение о призыве в летные школы коммунистов и комсомольцев. Считайте себя мобилизованными.

Для нас веление партии было законом, но из 5000 человек отобрали только 183. Отсев был в основном по двум причинам — по состоянию здоровья и по классовому признаку. Проверяли тщательно и придирчиво. В четвертом классе сельской школы я сидел за одной партой с дочерью местного попа. Комиссия раскопала и эту крамолу.

— Имеете ли вы связь с поповской дочкой? Ведете ли переписку? — спросили меня.

Последний раз я встречался с ней год назад, когда ездил в деревню, чтобы помочь матери на покосе. Город Балахна. Волга. Паром. Ожидая его, я прохаживался по берегу и вдруг увидел девушку, с которой вместе учился и даже сидел за одной партой. Узнав меня, она радостно бросилась навстречу, но тут я вспомнил, что она поповская дочка, и сухо отстранился. Пришлось рассказать об этой встрече членам комиссии. Председатель одобрил:

— Правильно сделали. Вам, сыну крестьянина, погибшего на гражданской войне, незачем знаться с поповской дочкой.

Среди нашего специального партийно-комсомольского набора было несколько парней-добровольцев. Особенно запомнился мне Алексей Рязанцев. Тогда считалось, что стать летчиком может человек богатырского здоровья. Алексей не подходил под такой эталон. Это был щупленький паренек с бледным лицом и постоянной смешинкой в темных глазах. Черные волосы делали его похожим на цыганенка. По сравнению с нами он успел закончить только ФЗУ Московского автозавода и боялся, что не пройдет мандатную комиссию, которая проверяла теоретическую подготовку кандидатов, особенно знание истории партии. С дрожью Алексей вошел в кабинет. Необходимо было сначала представиться, но он так растерялся, что не мог произнести ни слова. Председатель комиссии понял состояние парня и приветливо улыбнулся:

— Алексей! Язык у тебя есть?

— Есть… — Алексей показал язык.

— А не позабыл свою фамилию?

— Нет. Рязанцев.

Председатель уточнил другие биографические данные и вдруг показал на портрет Калинина:

— Знаешь, кто это?

Алексей удивленно пожал плечами.

— Как не знать! Михаил Иванович. Я с ним не раз ходил на охоту.

Члены комиссии с недоумением смотрели на Рязанцева. А председатель, показывая на портрет Ленина, иронически спросил:

— Может, и с Владимиром Ильичем охотились?

— Нет, с Лениным ходил на охоту мой отец, я тогда был еще маленьким. Владимир Ильич брал меня на плечи. Я с ним играл. Он угощал меня сахаром…

Отец Алексея — Федор Федорович Рязанцев был хорошим охотником и жил в поселке Белятино Раменского района. Ленин не раз приезжал к нему в дом. Однажды после охоты Владимир Ильич спросил:

— Кем ты хочешь быть, Алеша, когда вырастешь?

— Хочу быть храбрым и саблей белых рубить.

Услышав такой ответ, Владимир Ильич громко рассмеялся:

— Значит, будешь героем!

Мы успешно окончили военную школу летчиков. Воевали в Испании, Китае и на Халхин-Голе, участвовали в советско-финляндской и Великой Отечественной войнах. Мы были всюду, где требовалось защищать Родину. И Алексей Рязанцев сдержал слово, данное Владимиру Ильичу. В Великую Отечественную войну он сбил 24 фашистских самолета и получил звание Героя Советского Союза.