Сердце Дьявола 2, стр. 43

И вот, наконец, настал день, самый счастливый в моей жизни день, когда ОН сказал мне, только что помолившемуся, что я готов к великому испытанию, пройдя через которое, я стану неотъемлемый ЕГО частичкой. Я возрадовался – теперь я чувствовал в себе великие силы, и не было во мне меня – только ОН, только желание великого самопожертвования!

11. Баламут. – Регенерируются не только сосиски. – На корабле есть еще кто-то?

Внутри бытового генератора лежал сверток из скатерти, который Баламут когда-то сунул в машину эксперимента ради. Увидев сверток, он обрадовался: еды, оставшейся в нем после памятного банкета в Погребе (кусочки и крохи хлеба, закопавшиеся в них шпротины, куски запеченной утки и охотничьи сосиски, салатница с остатками оливье, полбаночки красной икры, большая бутылка тархуна и пр. пр. пр.), должно было хватить на двоих дня на три-четыре. Если, конечно, ничего не испортилось.

Но он ошибся. Вынув сверток, Баламут увидел, что, во-первых, по размерам оный раза в два больше того, который закладывался в машину, во-вторых, то, что скатерть та же самая, а в-третьих, то, что в нее завернут явно не агломерат посуды и остатков пищи. Не веря еще своей догадке, он развернул сверток на полу и увидел нечто напоминающее предел мечтаний каждого советского гражданина, а именно праздничный (ко дню Великой октябрьской социалистической революции) набор продуктов для передовых работников союзного Министерства общественного питания. Все, что оставалось в свертке перед тем, как Баламут, там, в погребе, забросил его в бетономешалку, было регенерировано на сто и более процентов.

Дрожащими от волнения руками Николай выставил на пол бутылку "Столичной", банку оливок, банку красной икры, буханку белого хлеба, полкило охотничьих сосисок в вакуумной упаковке, салат оливье, полутора литровую бутыль тархуна и прочее, прочее, прочее.

Выставив все это на пол, Баламут почесал в затылке и пошел на эксперимент: пошире раскрыв рот, откусил от буханки уголок и выплюнул его в смесительный барабан. Забросив, посмотрел внутрь, затем закрыл крышку, обошел машину и, вновь открыв крышку, увидел... откусанный уголок. Недовольно сморщившись, помотал головой и направился к бутылке "Столичной".

На полпути Баламута осенило. Вернувшись к машине, он вновь закрыл крышку и, найдя на панели управления синюю кнопку, нажал ее. Бетономешалка заработала как приличная стиральная машина. И, спустя некоторое время, отключилась. Открыв крышку, Николай увидел внутри целую и невредимую буханку. И она была теплой.

Премного довольный результатами эксперимента, Баламут принялся за Трахтенна и первым делом влил в него четверть бутылки "Столичной". Эта часть операции по спасению инопланетянина не обошлась без курьеза. Поя беднягу водкой, Коля подивился своей щедрости, но потом подумал: "А что ее жалеть? Накрутим сколько надо! Была бы пустая посуда".

Но, вспомнив, что в норове бетономешалки постоянные исчезновения в неизвестном направлении, испуганно отдернул руку с бутылкой от жадных уст Трахтенна и начал пить сам. Выпив до дна, сунул освободившуюся бутылку во чрево машины, нажал на синюю кнопку и, не мешкая, занялся внешним видом Трахтенна. Покрутив в руках скатерть, он вырезал в ее середине отверстие для головы – получилось замечательное пончо. Когда оно было надето на мариянина и поправлено, тот был уже в полном здравии. Полюбовавшись плодами своего труда, довольный Николай метко охарактеризовался: "Кутюрье сраный", затем открыл баночку икры (нож нашелся в свертке) и покормил инопланетянина с ложечки.

Бетономешалка отключилась не скоро. Заглянув в нее, Баламут ругнулся – внутри лежала четвертинка явно некачественной водки с многообещающим названием "Не болей!"

После того, как с ходовыми испытаниями бытового генератора было покончено, а личный состав отсека накормлен и напоен, Баламут попытался хоть что-нибудь вытрясти из Трахтенна. Но тот, наевшийся и захмелевший, никак не мог понять, что от него хотят. И Баламут отстал от представителя чуждой цивилизации и, приняв позу роденовского "Мыслителя", задумался.

Естественно, мысли его обратились к бетономешалке. Поразмыслив, он пришел к мнению, что ее нельзя рассматривать только лишь как сказочную скатерть самобранку, рог изобилия или что-нибудь в этом роде. Баламут понимал, что это странное устройство по своим основным функциям есть некий сложный прибор, попавший в его употребление из какой-то далекой цивилизации, переразвитой в иждивенческом направлении. И если бы этот прибор был предназначен только для регенерации пищи, то он, по всем видимостям, имел бы более эстетичный облик, подходящий к интерьеру современной кухни. Из этого следовало, что регенерация – это ее второстепенное свойство. И космонавт поневоле решил в опытных целях (да простим его, нечаянно захмелевшего после тысячи трехсот сорока шести нырков) поместить в нее Трахтенна с целью переобучения. Что и сделал без дальнейших рассуждений.

Бетономешалка работала натужно и долго, так долго, что Баламут разозлился. От нетерпения ходя по отсеку взад-вперед, он, в конце концов, пришел к здравой мысли "Солдат спит, а служба идет" и сразу же претворил ее в действие прямо на стальном полу отсека.

Проснувшись, Баламут увидел Трахтенна, сидящего перед ним в позе лотоса. Заметив, что синиец сфокусировал на нем зрение, он сказал на хорошем русском языке:

– Давайте знакомится!

...Через полчаса Трахтенн знал о ситуации на Земле все, в частности и то, что уничтожения ее вовсе не требуется, поскольку "трешка" контролирует Синапс и вовсе не собирается погибать.

Николай же узнал, что:

– до столкновения корабля с Землей остается около четырех суток;

– взрывчатка может взорваться только при определенном варианте ударного взаимодействия космического корабля с земной поверхностью;

– корабль, ввиду отсутствия струнного замедлителя в системе торможения, нельзя ни остановить, ни развернуть;

– в распоряжении Мыслителя имеется достаточно средств, чтобы их уничтожить.

– А почему он этого не делает? – спросил Баламут, метко закинув в генератор опустевшую пачку из-под сигарет "Честерфилд".

– А зачем? – недоуменно пожал плечами Трахтенн. – Он – машина, а машины ничего лишнего не делают.

– Значит, он считает, что мы этот чертов корабль никак повредить не сможем?

– Да.

– И ты так считаешь? – спросил Баламут, доставая из бетономешалки распечатанную пачку "Примы".

– Теоретические шансы существуют. Если захватить корабль, вернее, командный пункт, то можно попытаться восстановить тормозную систему...

Сказав, инопланетянин белозубо улыбнулся и добавил:

– А ты заметил, что этот тонкий и весьма дорогой прибор реагирует на грубости? Ты загрузил ее по-хамски и в результате получил высокосмолистые сигареты без фильтра?

– Ты думаешь? – не поверил Баламут. – А впрочем, давай, поэкспериментируем!

Через полчаса ему стало ясно, что бытовой генератор действительно ценит ласку и отрицательно реагирует на грубые слова: если после загрузки погладить (потереть) его по смесительному барабану и назвать лапушкой или, на худой конец, железушкой, то вместо дурно пахнущей тридцатиградусной водки, он выдает спиртное высшего качества.

Разобравшись с этическими особенностями чудного прибора, Баламут и Трахтенн, временами переходя на шепот, обсудили, как им захватить корабль.

Сначала Трахтенн рассказал, как устроена его космическая торпеда:

– По форме она напоминает короткий пистолетный патрон; все носовые отсеки (примерно половина корабля) забиты взрывчаткой. В узкой средней части располагается командный пункт с Мыслителем, мой личный отсек и бытовые помещения. В кормовой части корабля располагается двигатель, ну, вы бы его назвали двигателем, на самом деле эта такая особая система, позволяющая кораблю перемещаться по космической струне, как по монорельсу. Кроме двигателя там есть довольно громоздкое приспособление, вырабатывающее силу тяжести...