Дети капитана Блада, стр. 22

Должно быть, в эти минуты дьявол хохотал в Преисподней, глядя на нас и думая, какой смешной выглядит наша мелкая стычка по сравнению с тем, что он собирался устроить.

Низкий утробный гул наполнил вдруг воздух, и земля содрогнулась. Первая ее судорога длилась почти десять секунд, а после точно гигантские молоты забили снизу. Толчком меня сбило с ног, я попытался встать и не смог, но сумел приподняться. Многие мои люди вперемешку с пиратами попадали на колени, крестясь и творя молитву. Я видел, как корчится земля, и волны идут по ней, как по воде. С чавканьем открылась трещина и уползла в лес. Как в кошмарном сне, вдруг осела и скрылась из глаз большая скала, стоявшая в море в полумиле от берега. Рядом с треском рушились стволы. Я и сейчас не знаю, как долго продолжался этот кошмар.

Когда мысли мои немного прояснились от изначального потрясения, я с ужасом вспомнил о городе и горожанах, которых покинул ради этой экспедиции. Увы, позднее нам суждено было узнать, что в Порт-Ройяле от толчков разрушилось большинство домов и более тысячи жителей погибло; сполз в море большой кусок берега, унеся с собой укрепления, церковь и могилу Моргана. Но, волею Провидения, семья моя уцелела [22].

Кончилось все внезапно. Вдруг повисла тишина, зловещая после грохота и гула, и земля перестала уходить из-под ног. Стихли крики людей. Мы наконец заметили, что часть уцелевших пиратов в этой суматохе сумела добраться до берега, и теперь они отчаянно гребли, уходя от нас на двух шлюпках. Но никто не смотрел на них, потому что следом за шлюпками от берега уходило море.

Вода отступала медленно и страшно, обнажая мокрые камни с обвисшими прядями водорослей. Кораллов здесь не было – их никогда не бывает около рек – и гладкое желто-черно-зеленоватое дно влажно блестело под ясным безоблачным небом. В мелкой луже отчаянно билась забытая морем рыба. Море ушло уже дальше, чем это могло бы быть в сильный отлив – но отливу было не время. Мои люди, поднявшись с колен, оцепенело смотрели на эту невероятную картину. Их лица напоминали белые маски, и, боюсь, мое ничем не выделялось среди них. И почему-то упрямо вспоминались слова: «гнев моря». Какая-то невероятная история, услышанная в кабаке на Тортуге… Очередная морская сказка… Сказка про уходящее море! Уходящее, а потом… Тогда, на Тортуге, я ни на фартинг не поверил пьяному болтуну.

Я повернулся и закричал: «Всем в лес! Бросать все тяжелое, искать деревья покрепче и лезть наверх! Быстро!» Не знаю, что подумала бы про такой приказ моя былая корсарская вольница, но, надо отдать справедливость майору Мэллэрду, он хорошо муштровал солдат.

Мы почти успели. Я карабкался на какой-то ствол, увешанный душистыми гроздьями желтых цветов, когда море вернулось. Сначала я увидал вдалеке темную полосу, невероятно быстро идущую к берегу, вздуваясь валом. Крохотные шлюпки пиратов мелькнули на его гребне. Вал достиг отмели и стал расти, поднимаясь черной стеной воды. Вершина чудовищной волны клонилась вперед, грозя обломиться. В тот момент она показалась мне выше мачт моей погибшей «Арабеллы», но сейчас я думаю все же, что она была не столь высока.

Последние из моих людей – и с ними несколько пиратов – еще подбегали к деревьям, когда она ударила в берег. Они даже не успели оглянуться. В мгновение ока вода была под нами. Дерево мое вздрогнуло от страшного удара, и цветочная кисть хлестнула меня по лицу. Брызги промочили меня насквозь, а грохот воды почти оглушил. Древесный великан, стоявший рядом, на котором висело шестеро моих несчастных солдат, не выдержал, наклонился и рухнул в ад. Бешеная круговерть кипящей воды, веток, листьев, цветов…» Тут Диего спохватился, что чтение всерьез увлекло его. И, что хуже, образ, встающий со страниц, был ему почти симпатичен. Это было невозможно, неправильно. Образ пирата, который… А кстати, почему он читает про губернатора? Диего лихорадочно отлистнул рукопись на несколько лет назад.

Того, чего он ожидал и чего боялся, не было и там. Вместо самодовольной похвальбы беспардонного авантюриста обнаружились описания незнакомых островов, упоминание о странном смерче, прошедшем по правому борту… И записи о морских стычках, в которых анализ изящных маневров занимал куда больше места, чем упоминания о взятой добыче. Человек, который… Нет, это ложь, ложь, ложь, это все маска позера… Он должен немедленно отложить эти листы… Вдруг мелькнуло знакомое зловещее имя: барон де Ривароль. Где-то здесь должна была идти речь о взятии Картахены. Проклиная себя за слабоволие, Диего вновь начал читать подряд. Пока не нашел Картахену и не дочитал последней страницы этой главы.

Диего поднял глаза. Корабль качала волна, и мир качался вместе с кораблем. Старый дон Иларио опять оказался прав. Все было не совсем так, как представлял Диего. Все было совсем не так. И что теперь ему думать? Не говоря уж о «делать»? Или написанное – не более, чем красивое самооправдание? Но разве написанное – оправдание? Оправдание… кому? Господи, прости мне мои мысли! Щенок! И все-таки… Честь семьи… Все эти годы… Отец… Не сметь!!! Дядя Иларио… Что же теперь…

Диего поднял голову. Сумерки сгущались, и чуствовалось, что похолодало. Диего спохватился и опрометью выскочил на палубу. Бесс, упрямо стоя у борта, зябко куталась в накидку.

– Бесс, – позвал он, подходя ближе. – Почему ты не идешь в каюту? Ты заболеешь вновь. Как я погляжу в глаза твоему отцу, если привезу тебя в Лондон больную? Ну… Ну я тебе обещаю, что в Лондоне я с ним поговорю. Хочешь?

Глава 8

Диего огляделся. Экс-губернатор занимал удобные апартаменты, выходящие окнами на *****. Темные портьеры гармонировали с удобной мебелью благородного дерева. От камина шел жар. На кресле, корешком вверх, валялись «Мемуары мессира д'Артаньяна», изданные семью годами ранее в Колоне [23].

– Как вы доехали? Бесс, здорова ли ты?

– Все прекрасно, папа, я великолепно себя чувствую.

– А что скажешь ты, Диего? Я в этом вопросе тебе больше доверяю.

– Эта чертова девчонка… я имею в виду мою дорогую сестру, – торопливо поправился Диего, – (– Я понял, – кивнул Блад.)

– …заявила. что не съест ни крошки, пока мы не выедем из Кале. Будь моя воля, я продержал бы ее там еще недельку.

Бесс дернулась, но промолчала. Будь воля Диего, они бы никогда сюда не доехали. Однако сегодня Диего был настроен удивительно мирно, и она побоялась спугнуть это настроение. Нужно было срочно продолжить разговор.

– Кстати, – быстро сказала она, – ты не знаешь, чей это флаг – белое полотнище с синим косым крестом в углу?

– А! Это русские. Говорят, их царь Петр занят сейчас строительством большого флота. Шведы уже сейчас серьезно обеспокоены.

– Но неужели они смогут соперничать с такой сильной державой?

– Как знать. Их царь очень энергичен. Представьте, он – инкогнито – сам учился корабельному делу сначала в Голландии, затем – в Англии. Он – серьезный человек. И вот результат – шведский король занят решением восточных проблем, а в европейскую кашу вмешиваться не собирается… По крайней мере, так сообщил полгода назад герцог Мальборо. И слава Богу! Дела союзников и так достаточно плохи, а если бы шведы воспользовались моментом, чтобы свести старые счеты с Леопольдом [24], нам было бы еще хуже. Право, можно увидеть руку Провидения в том, что именно мы научили Петра строить корабли.

– Все равно трудно поверить…

– Да. Невероятно. Но, Бесс, неужели тебе это интересно?

– Конечно! Правда, Диего?

Диего только молча кивнул.

…Вблизи Европа оказалась совсем не такой, какой она представлялась ему из далекой Картахены. Центр мира, великая и могущественная Испания, его Испания, вблизи вдруг оказалась разоренной страной, за обладание которой сражались Франция и Германия; на море тон задавали Англия с Голландией, а вот теперь еще эти непонятные русские. Диего представил себе странных воинов в мохнатых шапках, на толстоногих лошадях… Образ красавца-фрегата, вооруженного тридцатью большими пушками и шестью малыми и нагло прущего через Па-де-Кале, решительно не вязался с этой картиной. Диего было больно.