Катастрофа в Милтауне, стр. 11
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Между тем клочок именно этой газеты попался на глаза Эзре, и это определило судьбу всех действующих лиц настоящего повествования.
Эзра трижды перечитала заметку о симпозиуме и пришла в ярость. Так вот объяснение того, что происходит с ней по ночам! При воспоминании об этом ее охватили дрожь и отвращение.
Началось это однажды ночью… Она хорошо помнит, как вернулась раньше обычного, ибо почувствовала недомогание, и хозяин отпустил ее.
Она сидела за туалетным столиком и вдруг ощутила на спине чье-то прикосновение. Она тут же вспомнила, что почувствовала такое же прикосновение к своей руке несколько месяцев назад, когда держала по просьбе Фэди кошку. Эзра знала об опытах, которые производит Фэди, и отдернула руку машинально. Она как-то даже сказала об этом Фэди, но тот смущенно пробормотал что-то невразумительное.
Потом странное прикосновение к плечу.
А затем очень часто по ночам она просыпалась в испуге и чувствовала, будто по телу пробегает ток…
Как осточертели ей эти прикосновения чужих, нелюбимых рук! Мало ей того, что она вынуждена переносить в баре, где каждый разгулявшийся может чувствовать себя не как дома? С женой не позволишь себе всех этих мерзостей. Эти озверевшие от прихоти пьяные рожи, потные руки, тянущиеся к телу…
Тихоня! Такие они все с виду. А на деле похотлив, как все. Добиваться с помощью машины того, чего не можешь, боишься добиться сам как человек!
Почему же, если Фэди действительно по-человечески ее любит, не пришел он к ней и не сказал?..
Мысли путались у нее в голове – выпила лишнего…
Разве она не знает, что он любит ее? Знает…
Может быть, позвонить Ралфу и рассказать ему обо всем? Этот сумеет свернуть шею младенцу!
Нет, она в состоянии сама постоять за себя. Пусть попробует! Хоть один раз. Она отучит его навсегда…
Эзра выпила полный бокал виски, погасила свет и улеглась в постель.
Не прошло и десяти минут, как она почувствовала уже знакомые, едва уловимые, но тем не менее явственные прикосновения.
Ее охватила дрожь…
Не зажигая света, чтобы не выдать себя, Эзра встала с постели и быстро метнулась к двери.
Коридор. Напротив – дверь в лабораторию Фэди. Она раскрыла ее и разрядила пистолет.
Что-то рухнуло на пол. Раздался глухой стон.
– Фэди! – истерически крикнула Эзра. – Я не хотела этого. Простите меня!
В это время на лестнице послышались шаги, и, обернувшись, Эзра увидела испуганное лицо Фэди Роланда…
ЭПИЛОГ
Федеральный суд, рассмотрев дело об убийстве Ралфа Дрессера, счел возможным отменить приговор местного суда о казни Эзры Зимбал на электрическом стуле, ввиду непреднамеренности преступления, и осудил ее на пожизненную каторгу.
Фэди Роланд решением того же суда водворен в психиатрическую лечебницу, так как по материалам предварительного следствия и на суде проявил себя психически неполноценным.
Больше никто по этому делу к ответственности не привлекался. Но однажды в газетах промелькнуло сообщение о том, что из разведывательного бюро уволен в отставку некий Тадд Паппас. Вездесущие репортеры связывали это с провалившейся идеей разведывательного бюро подбросить красным «ученую утку» в виде проблемы управляемого луча, который мог бы проходить в желаемом направлении, отражаться и проникать на достаточную глубину… Одним словом, речь шла о возможности обнаружения подземных стартовых площадок. Когда несколько лет назад стало ясным, что это – безнадежно фантастический проект, его «подбросили* красным, чтобы дезориентировать их. Но, как теперь выяснилось, красные еще до того пришли к выводу, что это блеф.
Нам остается добавить, что когда Питер Каули, чистильщик обуви у бара «Это вам не дома!», прочитал эту заметку, он спросил мужчину, подставившего ногу для чистки ботинок:
– Вы читали заметку о Тадде Паппасе, нашем Шерлоке Холмсе? – и будучи приучен долголетним опытом, что ему не ответят, продолжал: – Теперь я действительно верю, что все тайное рано или поздно становится известным. Но почему всегда так поздно? Даже я давно знал обо всем этом. А за что платили деньги Паппасу?
Нога вдруг исчезла. Ящик, на котором она только что покоилась, опрокинулся. Банки с кремом разлетелись во все стороны.
Чистильщик обуви так и не узнал, что не довел до блеска ботинки самого Тадда Паппаса.