Глубина в небе, стр. 107

– Мы рисковали жизнью малыша Бирбопа, чтобы…

Смит сердито пожала плечами:

– Да, дочь, и это тебе тяжелый урок. Я почти всю жизнь потратила, чтобы его выучить.

Она снова замолчала, унесясь мыслями куда-то далеко. До Вики вдруг дошло, что мать, конечно же, тоже должна ошибаться, это она не из вежливости сказала. Дети всю жизнь восхищались генералом. Она не рассказывала о своей работе, но дети знали достаточно, чтобы понять: в ее жизни больше героического, чем в дюжине приключенческих романов. И сейчас Вики увидела проблеск того, что это значит на самом деле. И придвинулась поближе к матери.

– Вики, когда наступил решающий момент, вы с Гокной действовали верно. Вы все четверо. Цена оказалась неимоверно высока, но если мы – если ты не извлечешь из этого урок, тогда это будет действительно поражение.

Тогда Гокна погибла ни за что.

– Я изменюсь. Я все сделаю. Только скажи, что.

– Внешние изменения не особенно большие. Я тебе дам несколько преподавателей по военным темам, может, подгоним физическую подготовку. Но тебе и младшим детям еще многому и многому надо учиться по книгам. Твои дни будут во многом такими же, как раньше. Серьезные изменения будут у тебя в голове и в нашем к тебе отношении. Кроме учения, есть еще неимоверные смертельные опасности, которые ты должна понимать. Надеюсь только, что это не будет сиюминутный смертельный риск, как сегодня утром – но в долгосрочной перспективе опасности могут быть куда больше. К сожалению, сейчас времена опасны, как никогда.

– И возможностей для хорошего тоже много, как никогда.

Так всегда говорил папа. Что теперь ответит генерал?

– Да, это правда. И вот почему мы с ним сделали все, что здесь сделали. Но для выполнения намерений Шерканера нужно больше, чем надежда и оптимизм, и годы, которые на это уйдут, будут все опаснее и опаснее. То, что случилось сегодня – это только начало. Может быть, самые худшие времена начнутся, когда я уже буду очень стара. А твой отец на полпоколения меня старше.

Я уже сказала, что вы сегодня действовали хорошо. Более того, вы были командой. Ты никогда не думала, что вся наша семья – это команда? У нас есть особое преимущество перед другими: мы не одно поколение и даже не два. Мы – весь спектр, от малыша Хранка и до твоего отца. Мы преданы друг другу. И я считаю, что мы очень талантливы.

Вики улыбнулась матери в ответ:

– Ни один из нас по уму и близко с папой не сравнится.

Виктория рассмеялась:

– Это да. Шерканер – он… неповторим.

Вики продолжала аналитическим тоном:

– На самом деле никто из нас, кроме разве что Джирлиба, даже в подметки не годится папиным студентам. С другой стороны, мы с… Гокной, мы брали с тебя пример, мама. Мы… я умею строить планы с учетом обстоятельств и действий других кобберов. Я думаю, что Рапса и Хранк будут где-то посередине, когда определятся. А Брент – он не глуп, но у него ум работает странными путями. Он не очень умеет взаимодействовать с кобберами, но в нем больше естественной подозрительности, чем в любом из нас. Он всегда сторожит нас.

Генерал улыбнулась:

– Так и будет. Вас теперь осталось пятеро. Семеро, если считать нас с Шерканером. Команда. Ты права в своих оценках. Чего ты еще не можешь знать – это как сравнивать себя с остальным миром. Давай я тебе скажу свою холодную профессиональную оценку: вы, дети, можете стать лучшими. Мы хотели отложить начало для вас еще на несколько лет, но обстоятельства переменились. Если наступит время, которого я боюсь, я хочу, чтобы вы пятеро могли действовать, даже если все вокруг растеряются.

Виктория Младшая была достаточно взрослой, чтобы понимать, что такое служебная присяга и лестница подчиненности.

– Все? Я… – Она показала на погоны на плечах матери.

– Да, я живу ради верности Короне. И я говорю, что могут наступить времена – и скоро, – когда служба Короне потребует действий вне видимой лестницы подчинения. – Она улыбнулась дочери. – Кое-что в приключенческих романах правда, Вики. Глава разведки Аккорда имеет собственный особый авторитет… Ой-ой, я уже слишком оттягиваю другие совещания. Скоро мы опять об этом поговорим – все мы.

Когда Генерал ушла, Вики еще побродила по комнате. Она все еще плохо соображала, но невыносимый ужас оставил ее. Появились интерес и надежда. Они с Гокной всегда играли в шпионов. Но мама не говорила о том, что она делает, и она была настолько высоко в своей военной ежедневной работе, что глупо было бы даже думать следовать за ней. Кроме разведки были еще компании, вроде той, что основал Хранкнер Аннерби – это казалось более реальным. Но теперь…

Вики немного поиграла с кукольным домом Гокны. Им с Гокной уже не спорить об этих планах. Команда матери понесла первую потерю. Но теперь она знала, что это была команда: Джирлиб и Брент, Рапса, малыш Хранк, Вики, Виктория и Шерканер. Они научатся выкладываться в работе. И этого будет достаточно.

33

Для Эзра Винжа годы летели быстро, и не только потому, что он был на Вахте только четверть своего времени. После нападения и убийств прошла почти треть его жизни. Это были годы, о которых его внутреннее «я» подсказывало, что необходимо проявлять неуклонное терпение и никак не выдать, что жажда уничтожить Томаса Нау и взять реванш все еще жива в его душе. Время, которое он предвидел как бесконечную пытку.

Да. Он изображал неуклонное терпение. И было это болью… и стыдом. Но страх – страх был очень далек. Пусть Эзр и не знал деталей, но сознание, что он работает на Фама Нювена, давало ему уверенность в конечном триумфе. Но больше всего поражало его, когда время от времени снова и снова выскакивало неприятное осознание: в некотором смысле прошедшие годы были лучше любого времени после раннего детства. Как же так?

Предводитель Нау очень экономно использовал оставшуюся медицинскую автоматику, и почти все время держал на Вахте исполнителей «критически важных» функций, таких, как переводчики. Триксии было сейчас уже за сорок. Эзр видел ее почти каждый день, когда был на Вахте, и мелкие изменения ее лица терзали ему сердце.

Но в ней происходили другие изменения, те, которые заставляли его думать, что его присутствие и прошедшие годы каким-то образом вернут ее к нему.

Когда раньше он приходил в крохотную келью в мансарде Хаммерфеста, она его не замечала. Но однажды он пришел на сто секунд позже обычного. Триксия сидела лицом к двери.

– Ты опоздал, – сказала она ему. Тон ее был бесстрастно-нетерпеливым, как мог бы быть у Анне Рейнольт. Все фокусированные были помешаны на пунктуальности. Да, но все же Триксия заметила его отсутствие.

И он заметил, что Триксия начала опять несколько следить за собой. Волосы ее, когда он приходил на сеансы, были зачесаны почти аккуратно. Теперь в половине случаев разговоры их перестали быть односторонними… по крайней мере, если он правильно выбирал темы.

В этот день Эзр вошел в ее комнату вовремя, но с небольшим контрабандным грузом – двумя тайно вынесенными от Бенни пирожками. Он протянул руку и положил один из них перед ней. Комнатку наполнил аромат. Триксия глянула на его руку коротким взглядом, будто раздумывая, не сделать ли резкий жест. Потом она отмахнулась от отвлекающего момента.

– Ты собирался принести запросы на перевод.

Увы. Но он оставил сладость на столе возле ее руки.

– Да, они у меня с собой.

Эзр сел на свое обычное место у окна лицом к ней. На самом деле сегодня список был не длинным. Фокусированные могут делать в работе чудеса, но без клея здравого смысла нормальных людей группы специалистов расползались созерцать каждый свой пуп. Эзр и другие нормальные читали сводки работ фокусированных и пытались определить, где специалисты нашли что-то, выходящее за интерес фиксации фокусированных. Это докладывалось наверх, Нау, и потом спускалось вниз как запросы на дополнительную работу.

Сегодня Триксия без труда выполнила запросы, хотя на некоторые мрачно буркнула: «Потеря времени».