Пешка, стр. 144

Когда флайер оторвался от земли, унося меня от дома Дэрика, я увидел, как особняк Элнер, заваливаясь куда-то в сторону, съеживается в маленькую точку. Мне пришлось подавлять в себе желание вернуться: постоять во дворе, окруженном каменными стенами, прогуляться по коридорам, пахнущим прошедшими веками, дотронуться до стола, усыпанного звездами, сияющими в пламени камина. Поговорить с Элнер, рассказать ей о том, что мне нужно делать…

Я сказал самому себе, что не застану ее там. Сказал себе правду: если бы она узнала, то постаралась бы остановить меня. Потому что она не поймет, не захочет увидеть мою боль. Чем меньше она знает об этом, тем лучше. И чем меньше я думаю о вещах и людях, с которыми я делил этот дом, тем легче мне будет расстаться с ним.

Вернувшись в Пургаторий, я нашел Аргентайн в примерочной — она гримировалась, надевала свое ночное лицо и, когда я вошел, повернулась в кресле. Одна половина ее лица отливала серебром, вторая — блестела, отражая свет как зеркало. Я прищурился.

— Джиро в порядке? — спросила она. — Что сделал Харон?

— С Джиро все хорошо, — ответил я. — Слишком хорошо и недостаточно… Я видел Дэрика. Мы договорились. Он сделает то, что мне от него нужно.

Аргентайн промолчала, с каким-то беспомощным желанием представляя в уме образ Дэрика.

— Он говорит, что это звучит как хохма.

Волна болезненного ощущения прокатилась в сознании Аргентайн. Она стиснула зубы: чувство вины, вдруг охватившее ее, не дало раскрыть Аргентайн рта, когда негодование возбудило в ней желание обозвать меня ублюдком. Вместо этого, резко тряхнув головой, она закрыла пол-лица волосами и, наматывая прядь волос на палец, сказала:

— Мы обговаривали это, — Аргентайн имела в виду симб, — ну, как ты собираешься сделать то, что Конгресс будет потом проживать. — Она покачала головой, тут же вся заблестев, и ее взгляд говорил мне, что сейчас ей тоже доставляет удовольствие затруднять мне жизнь. — Все сомневаются, что на другом конце это сработает, даже если системы и совместимы.

— Сеть есть Сеть, — сказал я, чувствуя, что внезапно накатившее на меня разочарование начинает давать задний ход. — Все системы в Сети работают одинаково.

— Но не у всех у них одинаковая специализация программирования, — поразила меня Аргентайн очевидным фактом. — Конгресс использует в основном обыкновенную сеть, а не сенсорную. И она может оказаться даже не в состоянии прочесть тот тип сообщения, который ты хочешь через нее послать. Может быть, ты сможешь показать Страйгера на голоэкране, но, вероятно, не сможешь заставить их прожить это… Что если не сработает?

Я выругался.

— Должно сработать. Как я могу это выяснить? Проверить?

Аргентайн выдавила из горла глухой звук, на смех не похожий.

— Думаешь, у нас есть доступ в Конгресс?

— У Дэрика есть. Он может помочь проверить.

— А если действительно не работает?

— Тогда Дэрик поможет уладить это.

Я вышел из примерочной, оставив Аргентайн наедине с ее любопытством, и вскарабкался по ступенькам на верхний этаж. Лестница показалась мне бесконечной. Я лег поперек кровати и, вдыхая слабый запах пряностей и трав — духов Аргентайн, закрыл глаза, думая о том, что если мне удастся урвать хотя бы несколько часов сна, пока Аргентайн внизу, я, возможно, не буду чувствовать себя так, будто кто-то выворачивает мне рассудок на дыбе.

Когда я проснулся, за окном было все так же сумеречно. Я стал проверять по модулю время — раз посмотрел, другой, третий — не поверив, что проспал почти сутки. Мне было хуже, чем раньше. Но я заставил себя подняться с кровати и прилепил за ухо еще один пластырь. На пластине не хватало всего шести.

Спотыкаясь на ступенях, я спустился вниз. Аргентайн, Аспен и Рэйа сидели за столом и наблюдали за репетицией воздушных танцоров, которые привычно выделывали свои бесформенные экзерсисы внутри шара с водой. Аспен и Рэйа придумывали музыку для шоу: водили, сильно надавливая, мокрыми пальцами по ободку бокала — каждый своего, и стекло издавало жуткий, монотонный звук.

— Почему ты меня не разбудила? — спросил я с интонацией, которая чересчур явно выдавала мое состояние.

Аргентайн, испуганно повернув голову, вынула изо рта леденец.

— Я пыталась, но ты не проснулся.

Она не обманывала. Я отвел глаза, растирая шею.

— Прости.

— Нет проблем. Дэрик звонил. Брэди.

— Что хотели?

Стараясь говорить равнодушным тоном, Аргентайн ответила:

— Дэрик в Конгрессе. Просил передать, что Страйгер хочет это сделать.

Я сглотнул внезапно подкативший к горлу комок.

— Когда?

— Накануне голосования.

Два дня. Треск в моей голове стал вдруг таким громким, что я едва мог слышать.

— Я сказала Дэрику, что тебе требуется его помощь, чтобы выверить совместимость систем. Он, вероятно, еще там, и, если ты хочешь подняться…

— Не могу. — Я дотронулся до переходника на шее. — Слишком рискованно. Пусть лучше он спустится сюда.

Аргентайн похолодела, но промолчала.

— А Брэди? Что хотел он?

— Он не сказал.

Я пошел к видеофону.

Дэрика я застал в офисе. Он улыбнулся, увидев на экране мое лицо.

— Аргентайн передала тебе? Все устроено. Два дня. Я сказал Страйгеру, что ты планируешь улететь с Земли сразу после голосования. — У Дэрика был такой вид, будто два дня для него — чудовищный срок.

— Не все устроено, — сказал я. — Мне еще надо убедиться, что Конгресс заглотит это. Мне нужно, чтобы ты спустился сегодня вечером сюда проверить кое-что.

— В клуб? — У Дэрика вздрогнули плечи. — Конечно. Вылетаю немедленно. — И экран погас.

Я постоял с минуту, соображая, удивляться мне или беспокоиться. Потом я позвонил Брэди. И наткнулся на запись. Лучше от этого мне не стало. Тогда я позвонил Мике. Он вышел на экран — бодрый и ухмыляющийся.

— Кто на этот раз пытается тебя убить? — осведомился он. И я бы не смог утверждать, что он пошутил.

— Соджонер Страйгер.

Теперь уже озадачился Мика. Я объяснил ему все, уверенный как никогда, что это произойдет. Улыбка исчезла с лица Мики, пока он слушал.

— Ты выжил из своего вонючего ума, — проговорил он наконец. — Кот, это бредовый разговор. Ты не супермен. Он убьет тебя.