Бетонный фламинго, стр. 35

Потом я снова сел в лодку.

Действуя веслом, как шестом, я вывел лодку из узкого канала в открытую воду. Тут выбросил вторую туфлю за борт. Она будет плавать туда-сюда по поверхности во время прилива. Ее могут найти, но могут и не найти — какое это имеет значение?

Я выключил фонарик и стал грести параллельно берегу, всматриваясь в темную стену мангровых деревьев. Через несколько минут эта стена кончилась, и я причалил к берегу. Снова включив фонарик, нашел мой пикап. Вытащив носовую часть лодки на берег, я отжал мокрые брючины, снял промокшие кожаные ботинки и надел парусиновые. Они были на ребристой резиновой подошве.

Потом перетащил фламинго из лодки в багажник пикапа, положив туда же мокрые ботинки и моток бечевки. Следом я пристроил весла, а поверх них — лодку. Наконец, освещая путь фонариком, пробрался сквозь кусты назад, к «кадиллаку». В свете фонарика я увидел следы, оставленные лодкой, отпечатки кожаных подметок на мягком дне и на берегу канала. Поверх них теперь я оставил тут и там ребристые следы моих парусиновых туфель.

Вынул из багажника купленный накануне стальной ломик. Захлопнув крышку багажника на замок, просунул под нее плоский конец ломика и после некоторого усилия взломал замок. Потом запер все дверцы и пробил ломиком правое окно, так, чтобы можно было дотянуться до щеколды.

Открыв ящичек для перчаток, разбросал все его содержимое по кабине. Наконец, взяв портфель и свою рыбацкую одежду, я в последний раз все внимательно осмотрел вокруг, чтобы убедиться, что ничего не забыто и все предусмотрено, и вернулся к пикапу.

Окруженный тьмой и пожираемый москитами, я снял с себя костюм, сорочку и галстук Чэпмена. Очки вложил в один карман, а соломенную шляпу, предварительно скомкав ее, в другой карман его пиджака.

Переодевшись во все свое, я переложил деньги из бумажника Чэпмена в свой и сунул пустой бумажник вместе с мундштуком и зажигалкой, а также ключами от «кадиллака» в карманы его брюк. Потом спустился к воде и при свете фонарика отметил уровень воды, чтобы знать, когда начнется прилив.

Положив включенный фонарик на сиденье, намотал его одежду на тонкие стальные ноги и изогнутую шею фламинго и обязал его бечевкой. В мотке было сто ярдов, и я использовал их все. Потом посмотрел на часы. Начало девятого.

В ящичке для перчаток лежали сигареты и спички. Я покурил и сел, внезапно почувствовав, как сильно устал. Весь день я находился в большом нервном напряжении и только сейчас вспомнил, что ничего не ел.

В девять часов я спустился к воде и проверил свою отметку — прилив начался! Ну и хорошо.

Мне ни к чему выезжать на шоссе с этой лодкой, по крайней мере до полуночи. Правда, даже если они уже разыскивают Чэпмена, они не знают, что у него была лодка. Но в ближайшее время это, конечно, станет известно.

В час ночи прилив, насколько я мог судить, достиг довольно высокого уровня. Я выехал к шоссе. Теперь движение на шоссе почти замерло — лишь изредка проносилась одинокая машина. Я выждал момент, когда с запада никто не ехал, вывел пикап на шоссе и помчался на большой скорости — в надежде, что меня никто не нагонит. Встречные машины, разумеется, увидят только свет моих фар.

Перед въездом на мост через канал Байя-Хонда от шоссе сбегала дорога, выходившая на площадку для пикников на берегу канала. Я свернул на эту дорогу, въехал на площадку и, выйдя из машины, направил луч фонарика вниз, к воде.

Вода заметно прибывала, она уже бурлила и плескалась вокруг опор моста.

Я притащил лодку, опустил ее в канал и затопил. Правда, она была снабжена поплавками и ушла под воду лишь отчасти. Я оттолкнул ее от берега. Она исчезла во тьме, уносимая течением в море. Если, ее найдут, то не раньше чем через несколько дней, может быть, даже недель. Вслед за ней бросил весла, а потом и стальной ломик, зашвырнув его подальше что было сил.

Теперь у меня не осталось ничего, кроме фламинго. Я поместил его рядом с собой на сиденье — весь обмотанный одеждой, он выглядел как странное чучело.

Канал Байя-Хонда — самый глубокий во Флорида-Кис, а мост через него — самый высокий, так что ловить с него рыбу запрещалось. Выждав момент, когда в поле моего зрения не было ни одной машины, я вылетел обратно на шоссе, а с него — на мост. В центре моста я резко затормозил и выскочил из машины. Впереди вспыхнула пара фар — навстречу мне шла машина, но она находилась еще не меньше чем в миле. Я распахнул дверцу, схватил фламинго и, подняв его над парапетом, выпустил из рук.

Было пять часов утра, когда я, добрался до дома и поставил пикап в гараж. Войдя в квартиру, первым делом включил кондиционер и налил себе огромную порцию виски. Я был выжат как лимон, совершенно опустошен и сам себе казался мертвецом. В течение почти тринадцати дней я находился в роли другого человека.

И вот теперь все кончено. Кончено и завязано. И если посмотреть на это объективно, едва ли кто-нибудь когда-нибудь развяжет этот узел.

Я бросил портфель на кровать и хотел было раскрыть его, но лишь пожал плечами, столкнул его на пол и лег. Какая разница, чем он набит — деньгами или образцами обоев? Мне нужна только Мэриан Форсайт.

Странно, подумал я. Совсем не похоже на Джерома Ленгстона Форбса. Но, возможно, я так долго был кем-то другим, что начисто забыл свои собственные реакции.

Глава 13

На следующее утро я сбрил усы, несколько часов пролежал на заднем дворе, подставив солнцу верхнюю губу, чтобы сровнять загар на лице, и подстриг волосы.

Если даже парикмахер заподозрил, что более светлый оттенок на концах волос не только результат действия солнца, он, вероятно, решил, что это — следствие моей эксцентричности.

История получила огласку не так быстро, как мы предполагали, но зато как только это произошло, она стала распространяться с молниеносной скоростью. В среду утром газеты сообщили, что известный бизнесмен из Луизианы, Хэррис Чэпмен, затерялся где-то в районе озера Окичоби после весьма странного и бессвязного разговора по телефону со своим личным секретарем. А два дня спустя во всех газетах появились кричащие заголовки: «Убийца с фламинго!»

Из газетных сообщений я весьма легко представил себе последовательность событий: Корел Блейн прождала целые сутки и лишь потом связалась с дорожной патрульной службой Флориды и попросила начать поиски. Она не могла указать адреса, ибо знала с моих слов, что я где-то на озере Окичоби. Сообщила также, что я разговаривал с ней «туманно» и «бессвязно».

Может быть, я получил солнечный удар? Для полиции это означало, что на их голову свалился еще один пьяница. Но в среду утром в газете появилось уже и имя, и общественное положение пропавшего — тут-то все и началось!

Как я понял, первым возник мотель в Голливуде. К этому моменту я отсутствовал в нем уже сорок восемь часов. С понедельника мой номер уже не оплачивался, но хозяйку поначалу это не очень беспокоило, поскольку в номере оставались мои вещи.

Тут полиция, вероятно, и навострила уши. Трусики и чулки, видимо, сначала не привлекли внимания, но сам мотель, как я и ожидал, привел к Фицпатрику, а Фицпатрик — к банку. Ну а когда дело дошло до денег, сами знаете, что из этого получается.

Кроме того, снять со счета такую сумму — дело весьма необычное, и в банке к этому отнеслись весьма неодобрительно.

— Но какую именно сумму? — поинтересовалась полиция.

— Сто семьдесят пять тысяч долларов.

Что? Сто семьдесят пять тысяч долларов? Наличными?

К этому времени полицейские и репортеры обрывали, вероятно, все телефоны.

Сообщение о деньгах появилось в газетах в четверг утром — сто семьдесят пять тысяч долларов в купюрах по двадцать, пятьдесят и сто долларов.

Прекрасно! Чем скорее — и, следовательно, чем меньше пройдет времени между этим фактом и обнаружением «кадиллака», — тем лучше. , Затем снова мотель в Голливуде, чулки и трусики. Нет, никакой девушки никто не видел. И в то утро, покидая мотель, мистер Чэпмен был один.