Рожденный дважды, стр. 52

– Кто это сюда идет? – спросил Грейс мистер Вейер со своего места на заднем сиденье машины Мартина.

Грейс чуть не задохнулась, когда узнала человека, шедшего от дома к воротам.

– Это Джим.

– Клон? Тот, кого они считают Антихристом?

– Да! Идет прямо к ним!

– Довольно смело для того, кого считают «отродьем дьявола», вы так не думаете?

– Я не знаю, что и думать, – ответила она. Перед ее глазами все еще стояло ужасное зрелище – клубы дыма над старым домом Генри. А теперь это. Она почувствовала себя совсем несчастной.

– И вы не одна, – мягко проговорил мистер Вейер. – Никто здесь не знает, что и думать.

– Привет, граждане! – сказал Джим и подошел к воротам, засунув руки в карманы с самым беспечным видом, на какой был способен. – В чем дело?

– А кто вы? – спросил тощий парень, который раньше разговаривал с Биллом. Если Джим правильно запомнил, Билл назвал его Спейно.

– О, дружище, вы знаете меня. Я – Джим Стивенс, то есть Антихрист. – Из толпы раздались крики удивления. Некоторые даже отбежали назад и спрятались за спинами других. Ему удалось-таки напугать их. Даже их предводитель сделал шаг назад. Его голос дрожал, когда он спросил:

– Вы... вы признаете это?

– Разумеется. Я пришел в мир, чтобы повергнуть в смятение вас, христиан. Ну, знаете, сеять грех и страх, войну и болезни, ввергнуть человечество в Армагеддон. И все прочее в таком духе. Но, по правде говоря, никак не найду места, где бы мне начать.

– Он издевается над нами! Он пытается сбить нас с толку, превратить все в шутку!

– В шутку? Вспомните-ка последние двенадцать месяцев, громила! – Джим поразился, какая ясная у него голова, несмотря на выпитое перед этим. – На Ближнем Востоке прошла шестидневная война, полностью нарушившая соотношение сил там; в Греции пришла к власти военная хунта; в Таиланде введено военное положение; продолжались военные действия на Кипре, в Палестине и особенно во Вьетнаме; многие тысячи бездомных и голодных беженцев в Сомали, на Иордане и в старом добром Вьетнаме. А в Советском Союзе празднуют пятидесятилетие их революции, которая уже стоила русским и населению Восточной Европы больше тридцати миллионов жизней. Здесь, в нашей стране, произошли расовые беспорядки в Восточном Гарлеме, Роксбери, Ньюарке, Детройте и многих других местах. Черные ненавидят белых, белые ненавидят черных, стриженые ненавидят длинноволосых, которые ненавидят всех, у кого есть постоянная работа, арабы ненавидят евреев, а Ку-клукс-клан ненавидит всех. Все большее число людей курят травку или разрушают свою психику с помощью ЛСД. А кроме всего этого, моего любимого друга, преподобного Адама Клейтона Пауэлла, выкидывают из конгресса! Мне,выходит, уже не остается работы!

Губы Спейно конвульсивно дергались.

– Я...я...

– Дьявол в затруднительном положении, не правда ли? – сказал Джим.

– Не поддавайтесь уговорам Отца лжи! – закричал Спейно.

– Правильно, – откликнулся Джим.

Он думал о том, предвидел ли Хэнли сцену такого рода. Может быть, поэтому он держал в секрете все, что касалось его эксперимента. По-видимому, сработало чутье ученого. До сих пор Джим ненавидел Родерика Хэнли, но с этой минуты его чувства к нему начали постепенно меняться.

А кроме того, без него я не появился бы на свет.

Быть может, он вовсе не был таким уж плохим.

– Антихрист старается убедить нас, что зло на земле – не его рук дело!

Антихрист!Опять это слово! И Джим внезапно рассердился. А по мере того как гнев его рос, страхи и сомнения, терзавшие его на прошедшей неделе, постепенно рассеивались. Какое право имеет это ничтожество с чахоточным лицом говорить ему, кто он? Он сам решит, кто он! А он – Джим Стивенс. Что с того, что у него те же гены, что и у Родерика Хэнли, доктора философии, Нобелевского лауреата? Это ничего не значит. Он не Родерик Хэнли, он совсем другой человек. Он принадлежит себе и больше никому. Ни этим религиозным фанатикам и никому другому он не позволит навешивать на него ярлыки.

Джим улыбнулся. Кэрол была абсолютно права. Быть клоном ровным счетом ничего не значит. Пока Кэрол остается с ним, он со всем этим справится. Все очень просто! Почему он раньше этого не понимал?

– Молитесь! – взывал Спейно к своим последователям. – Заткните уши и не слушайте его ложь!

Джим почувствовал внезапную усталость от этой игры.

– Проваливайте отсюда! – сказал он. – Вы выглядите просто жалко. Убирайтесь, прежде чем здесь появятся полицейские.

– Нет! – закричал Спейно. – Мы хотим,чтобы нас увидела полиция. Пусть мир узнает твое имя, мы должны предостеречь всех христиан о том, кто ты есть в действительности!

– Убирайтесь! – закричал Джим.

Разозлившись по-настоящему, он потянул на себя ворота, но они были заперты. В нем словно взыграла буйная сила, и он в мгновение ока вскарабкался на верхушку колонны у ворот.

– Боже! Что он делает! – воскликнула Кэрол, рыдая на плече у Билла при виде того, как Джим взбирается на колонну у ворот.

Билл стоял у входной двери вместе с Кэрол и матерью Джима и с ужасом наблюдал эту сцену. У него взмокли ладони от волнения.

– Его убьют! – простонала Эмма.

– Билл, – обратилась к нему Кэрол, стиснув его плечо. – Пожалуйста, сними его оттуда.

– Попробую.

Он поспешил вниз по подъездной дорожке. Ситуация выходила из-под контроля. Лучше всего было бы уговорить Джима вернуться в дом и предоставить действовать полиции. Но он опасался, что теперь, когда Джим сошел с тормозов, сделать это будет нелегко. Охваченный необъяснимым страхом, Билл ускорил шаги, осознавая, что он уже опоздал.

Джим сидел на бетонном шаре, венчавшем колонну, и смотрел вниз на горстку взволнованных людей.

– Давайте, ребята, – говорил он, взмахивая руками, словно разгонял кур. – Катитесь отсюда! Теперь это уже перестало быть забавным! При виде его обросших волосами кистей рук, они отступили.

– Посмотрите! – крикнул кто-то. – Посмотрите на его руки! Знак Зверя!

– Это доказательство! – завопил Спейно. – Доказательство того, что внутри его поселился Сатана!

Толпа заохала и заахала, они взволнованно переговаривались, сбившись в кучу внизу под ним. Джим посмотрел на свои волосатые руки.

Знак Зверя? Чтоэто, черт побери, значит?

В любом случае они испугались и, может быть, разойдутся.

– Да, – сказал Джим. Он поднялся во весь рост, расставив ноги и сжимая щиколотками бетонный шар, и вытянул руки перед собой. – Знак Зверя! И если вы сейчас же не уйдете, у всех вас дети и внуки родятся лягушками и ползучими гадами!

И тут его правая нога заскользила.

На какое-то мгновение ему показалось, что он сейчас упадет, и все внутри у него перевернулось от ужаса. Но тут же нога вновь нащупала край колонны. Все в порядке, решил он и ощутил, как теряет равновесие.

Он стал падать.

Он увидел перед собой острые чугунные пики ворот, которые тянулись к нему, и с небывалой отчетливостью понял:

Сейчас я умру!

Он попытался отклониться в сторону, но было уже поздно. Ему удалось повернуть голову направо, но острия прутьев впились ему в пах, в живот и в грудь. Наступило мгновение ослепляющей боли, когда, разорвав ткани, острия проткнули его сердце, вонзились в позвоночник и прошли сквозь него.

Еще не сейчас! Подождите, прошу вас! Я не готов покинуть этот мир!

Он открыл рот, чтобы закричать, но в легких уже не осталось воздуха.

Внезапно боль прекратилась – его сломанный позвоночник перестал посылать сигналы мозгу. Удивительный неземной покой окутал его. Он чувствовал себя бесконечно отрешенным от криков ужаса, раздававшихся вокруг.

Внезапно он увидел лицо Кэрол, смотревшей на него широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Она, казалось, произносила его имя, но звуки ускользали от него. Он хотел сказать ей, что любит ее и просит прощения за то, что оказался таким растяпой, но тут у него пропало зрение, а с ним и способность думать.