Пожиратели сознания, стр. 81
Ты нужна нам, Кейт. И куда больше, чем раньше.
— Пятнадцать секунд, — сказал Джек.
Она удивилась, чего ради он считает. Минуту назад он разбил стекло духовки и включил ее, а теперь снова выключил.
— Шестнадцать.
Она чувствовала, что теряет время. Сколько у нее осталось?
— Семнадцать.
Должно быть, он включил духовку и прервал ее контакт с Единством.
Да, Кейт. Он надолго увел тебя от нас. Он собирается сделать это снова? Поэтому он и считает?
Я не знаю.
— Восемнадцать.
Сколько осталось, пока он снова не включит печку?
Я не знаю!
Почему она не знает? Должно быть, он не сказал ей.
Он не должен снова включить ее!
Она согласна. Слишком блаженное чувство, чтобы терять его. Но другая часть ее, от которой почти ничего не осталось, кричала и требовала: дайте ей самой нажать кнопку!
— Девятнадцать.
Она видела, как Джек потянулся к кнопке. Останови его!
— Подожди, Джек, — схватила она его за руку. — Не…
— Проклятье! — рявкнул он и нажал кнопку. Н-е-е-е-е-е-т…
Гул и теплое свечение персикового цвета исчезли, уступив место холодной реальности кухни Джека.
— Оно достало тебя, не так ли? — сказал он. Кейт кивнула, перебарывая волну отчаяния.
— Примерно через двенадцать секунд.
— Господи…
— Но, Джек, было нечто совершенно странное. Как только Единство вернулось, я потеряла представление, почему ты ведешь счет. Не понимало этого и Единство.
Наконец стало ясно, что ты собираешься снова включить духовку, но я не знала когда. Мы сошлись на двадцати секундах, но у меня полностью отключилась память. Похоже, Единство было полностью слепо — оно и не догадывалось, что я испытывала при включенной микроволновке. Настолько слепо, что, когда она отключилась, часть меня, принадлежавшая Единству, ровно ничего не помнила. Словно я раздвоилась.
— Ну что, рискнем оставить тебя одну?
— Мы должны пойти на это, Джек. Достань все, что необходимо, и возвращайся как можно скорее.
— Я могу подождать, пока не пройдет гроза.
— Нет. Сейчас самое время. Сейчас они растеряны и займутся тобой попозже.
Джек прищурился:
— Откуда ты это знаешь?
— Я не уверена… Единство общается не только при помощи слов. Главную роль играют чувства и эмоции, смутные мысли, которые, как я догадываюсь, проходят через какой-то фильтр. У меня создалось впечатление, что «проблема Джека» будет отложена в сторону, пока они не разберутся с чем-то иным, гораздо более важным.
— Например?
— С Большим Прыжком, что бы он собой ни представлял. Ради него они и хотят собраться сегодня вечером. Они были полностью уверены в себе, но сейчас мне представляется, что из-за потери Эллен Большой Прыжок больше не кажется им столь неизбежным. Я чувствую, что они изрядно растеряны.
— Это хорошо, но все же я им не доверяю.
— И я чувствую кое-что еще, Джек.
— Например?
Она растерла предплечья, словно ее охватил внезапный озноб.
— Есть что-то вне Единства… но связанное с ним. Строго говоря, прямого контроля не существует, но… какое-то подталкивание.
Джек закрыл глаза и втянул воздух сквозь зубы.
— Это Иное.
— Что?
— Долгая история.
— Но ты с ней так и не разделался. Если она имеет отношение ко мне, я хочу знать…
Он кивнул и скороговоркой выложил ей странную историю о конфликте двух огромных противоборствующих сил, конфликте, наградой в котором должны стать Земля и человечество.
— Космический дуализм, — заметила она, когда Джек остановился перевести дыхание. — Вот уж никогда и представить себе не могла, что ты в это веришь.
— Я не верю, — мрачно ответил он. — Я знаю. Л это большая разница.
— В войну между Добром и Злом? Это настолько…
— Все это далеко не так просто. Как мне объяснили, суть дела не в добре и зле. Скорее, это бесконечный конфликт между какой-то безымянной силой, которой по большому счету все безразлично, и настоящим, подлинным злом, которое некоторые люди окрестили Иным. Но мы так и не осознали его значения, мы не очень большой приз в этой игре; мы всего лишь пешка в далеком уголке их космической шахматной доски.
— Откуда ты все это знаешь?
— Потому что каким-то образом я оказался втянутым во все это.
— Ты? Каким образом?
— Не по своей инициативе. Но вот как-то был отобран. Но если вирус Единства имеет отношение к Иному, то, значит, и ты как-то втянута. Однажды мне кто-то сказал, что Иное кормится всем самым плохим, что есть в нас, и если это так, теперь я понимаю, как оно использует Единство для этой цели…
— Но Единство преследует совершенно противоположную цель. Оно хочет вообще устранить все конфликты, превратив нас в послушное стадо, в котором все коровы думают одно и то же.
— А прежде, чем оно достигнет этой цели — если вообще достигнет, — оно намеревается разжечь глобальную войну между носителями инфекции и незараженными. Как в моем сне. И вот тут-то Иное все и проглотит.
Перед ней возникли лица Кевина и Лиззи.
— Мы должны остановить… остановить их.
— Я знаю. И первый шаг — вывести тебя из-под воздействия Единства. Как только ты будешь в безопасности, мы покончим с обороной.
Он притащил стул из своей комнаты.
— Вот. Устраивайся поудобнее, пока я буду бегать по делам. — Направившись к дверям, Джек повернулся. — Я запру дверь. Если кто-то постучится, это буду не я, так что сиди и не шевелись. Я вернусь как можно скорее. Никуда не уходи.
— Очень смешно.
Дверь закрылась, и она слышала, как щелкнули запоры многочисленных замков. Кейт осталась наедине с гудящей микроволновкой… и с открытым окном в передней комнате… не за ним ли доносятся далекие раскаты грома?
6
— Не понимаю, какое вам до этого дело? — сухо произнес мужчина и сделал шаг назад, чтобы закрыть дверь.
Сэнди придержал ее.
— Неужели вы не знаете, — быстро сказал он, — что вчера его задержали и допросили об убийстве в Куинсе?
Дверь остановилась и чуть приоткрылась.
Вот так с ними надо всегда.
Во второй раз за эти дни вернувшись на Пелхемпарквей, Сэнди принялся обходить дом за домом и выше и ниже обители Холдстока. Стучась в самые разные двери, он пытался составить представление, знают ли соседи хоть что-нибудь о секте Холдстока. Выяснилось, что немного. Те соседи, что в понедельник днем оказались дома, были полны подозрительности и отказывались разговаривать, но, стоило им узнать, что и полиция интересуется их соседом, как они преисполнялись откровенности.
— Неужто? — удивился мужчина, снова делая шаг вперед.
— Да. Это было вчера. А сегодня одну из членов группы, которая собиралась в его доме, нашли убитой в Риверсайд-парке.
— Вы не шутите? — Собеседник потер щетину на подбородке. — Знаете, в последнее время я обратил внимание, что к нему заходит и выходит много людей. Слышал, что он болеет, и просто решил, что это родственники и друзья — или какая-то группа поддержки, вместе с которой он молится. Или что-то в этом роде…
— Сегодня полиция будет его снова допрашивать. — По крайней мере, так ему сказал Маккейн. Новая жертва, Эллен Блаунт, была убита на участке Маккейна, так что он имел прямое отношение к этому делу. — Но, кроме обилия гостей, может, вы заметили еще что-нибудь странное?
— Например?
— Ну… крики, вопли. Мужчина покачал головой:
— Не берусь утверждать.
Тем не менее что-то там было. Так, одна женщина слышала какие-то звуки, которые она приняла за хоровое пение. И все.
— Вот и он, — сказал мужчина, показывая за спину Сэнди. — Почему бы вам не спросить у него самого?
Повернувшись, Сэнди увидел самого Теренса Холдстока, который торопился к зеленому «аккорду», припаркованному у обочины. Забравшись в него, он, взвизгнув шинами, снялся с места.
— Куда бы он ни ехал, похоже, спешит.
— Спасибо, что потратили на меня время, — сказал Сэнди и побежал к своей машине.