Эмбарго, стр. 31

Сейчас их противник ехал по туннелю к аэропорту Логан. Над Бостоном дул ледяной ветер. Ануару не нравился этот город, он испытывал в нем беспокойство. Его могли здесь узнать. Правда, один шанс на миллион, но и этого достаточно...

Белая автомашина, шедшая впереди них, въехала на стоянку Герц. Ануар остановился чуть поодаль.

– Джаллуд, иди посмотри.

Спустя минуты три Джаллуд вернулся очень возбужденный.

– Они улетают в Вашингтон! Через тридцать минут.

Ануар выругался сквозь зубы. Не может быть и речи, что они полетят этим же рейсом. Очень опасно. В атташе-кейсе у них было около двадцати тысяч долларов в аккредитивах и пистолет, стреляющий ампулами с цианисто-водородным газом.

– Надо нанять лайнер, – принял решение Ануар, – мы должны прилететь с ним в одно время. Знаешь номер рейса?

Когда они покидали Хьюстон, получили четкий приказ: перехватить противника прежде, чем он приступит к расследованию смерти Мэри О'Коннор. Сейчас они продолжали идти по его следу. Они, понятно, не питали иллюзий, что, уничтожив одного человека, заставят ЦРУ отказаться от расследования. Но они задержали бы его, благодаря своим связям с Ричардом Кросби.

Каждый день имел значение.

Глава 14

Среди ожидающих Крис Джонс обратил внимание на типа в очках, в черном пальто и черной шляпе на макушке. Мужчина стоял, засунув руки в карманы. «Горилла» толкнул Малко локтем.

– Парень из ДОД.

Он направился к нему, и они обменялись рукопожатием. Человек ДОД достал из кармана пальто толстый коричневый конверт, протянул его Крису Джонсу и исчез в толпе. Малко вскрыл конверт. Там лежали ключи от автомашины и план, где было отмечено ее местонахождение и стоянка «Национала», ключ от дома Лейн Черри и отпечатанный на машинке документ, подписанный рукой Марта Роджерса. Малко пробежал глазами листки, и его сердце забилось сильнее. Это был доклад ДОД, в котором говорилось, что при нападении на замок Лицен использовались пулеметы из партии, поставленной американцами саудовской армии. В конце доклада Марти Роджерс дописал своей рукой: «Контракт о поставке был подписан при посредничестве Нафуда Джидды. Когда приедете в город, позвоните мне. Уилбер Стоктон проживает по адресу: 85 Норт Ив Рэднор Хайтс, Арлингтон».

Малко ринулся к ближайшему телефону-автомату и набрал номер прямой связи с шефом Ближневосточного отдела.

В холле аэропорта было многолюдно. Сотни людей на листах ожидания всех рейсов. Из-за нефтяного эмбарго многие рейсы были отменены.

Малко ответил сам Марти Роджерс. Голос взволнованный:

– Очень вероятно, что мы оказались жертвами колоссальных махинаций, связанных с эмбарго, – начал он. – Постарайтесь раскопать что-либо об Уилбере Стоктоне. (Марти Роджерс переменил тон.) Теперь действуйте осторожно. Я уже получил по рукам. Нафуд Джидда орал. Одна «шишка» из Пентагона позвонила в Компанию и подняла колоссальный хай. Еще больший, чем я вам рассказал. По-видимому, Джидда оказал столько услуг этой стране, что его похоронят на Арлингтонском кладбище. Лицом к Мекке. Я не шучу, Пентагону он нужен, чтобы сбывать свои железки.

Малко слушал и раздумывал. Если совесть у него чиста, почему саудовец изо всех сил стремится помешать расследованию?

– Джидда пожаловался своему послу, и реакция не замедлила последовать, – продолжал Марти Роджерс. – Я передал досье в ДОД, который будет держать с вами связь. Но никаких письменных донесений об этом деле до тех пор, пока вы не положите мне на стол признание Джидды, подписанное его кровью.

В доме Черри Лейн было жутко холодно. Войдя, Малко сразу же включил отопление. Он раздумывал, с чего начать. Как подобраться к такому человеку, как Уилбер Стоктон, и получить ответы на вопросы, которые он хотел бы ему задать? Нелегко. Техасский конгрессмен вполне может послать его ко всем чертям.

В данном деле у Малко было не больше прав и возможностей, чем у частного детектива, хотя за ним и стояло ЦРУ. Особенно когда речь шла о президенте Комитета по энергетике. От одного упоминания о Конгрессе шефу ЦРУ становилось плохо. Он не в силах был выдержать все эти комиссии по расследованию, настойчиво добивавшиеся от него признания, скольких глав правительств он хотел уничтожить...

Из-за серого неба и ледяного дождя Малко хотелось послать все к чертовой матери. В дверь позвонили. Посыльный вручил ему запечатанный конверт, надписанный рукой Марти Роджерса. Малко расписался в получении. Когда посыльный вышел, распечатал конверт. В нем он нашел краткое досье на Уилбера Стоктона и несколько фотографий, запечатлевших конгрессмена. Его жена и другие члены семьи находились в данный момент в Техасе. У него был «линкольн континенталь» металлически-голубого цвета с номерным знаком IFG 417.

Малко принялся разглядывать фотографии. У Уилбера Стоктона все было огромно: руки, нос, челюсть. Кожа пористая. Массивные очки казались крошечными на его здоровенном носу. Гигант, по виду несколько неуклюжий.

В конце досье сделана приписка от руки. Отдел сделал попытку проверить банковские счета конгрессмена, но для этого потребовалось бы дополнительное время.

Малко заметил время: 4 часа 10 минут. Надел свое шерстяное пальто и поехал в Капитоль Хилл. Криса Джонса и Милтона Брабека у него опять забрали, поскольку они принадлежали не к местному оперативному отделу, а к отделу планирования, который официально прекратил заниматься Нафудом Джиддой. Малко выехал на М-стрит, повернул на Пенсильвания-авеню. И прямо мимо Белого дома и ДОД – к Конгрессу.

Малко окоченел, завел мотор и включил отопление своего «форда ЛТД». На улице было минус пять градусов. Мокрый снег больше не шел, дул ледяной северо-восточный ветер, но он по крайней мере разогнал тучи. Уровень бензина угрожающе падал. Малко не хотелось бы останавливаться почти напротив дома Уилбера Стоктона. Все прошло относительно благополучно. Малко добрался до стоянки Офис Хауз Билдингс, где у Уилбера Стоктона было постоянное место для автомобиля на Индепенденс-авеню, в тот момент, когда конгрессмен садился за руль своего «континенталя».

Уилбер Стоктон спустился очень медленно, как черепаха, по Индепенденс-авеню. Объехав мемориал Линкольна, поехал по мосту Арлингтон Мемориал, затем вдоль берега Потомака поднялся до Рэднор Хайтс. Это был небольшой жилой район, примыкающий к огромному Арлингтонскому кладбищу, откуда открывался великолепный вид на Вашингтон. Небольшой двухэтажный дом Уилбера Стоктона, окруженный садиком, как у соседей, стоял прямо напротив кладбищенской ограды.

В двух окнах первого этажа горел свет. Уилбер Стоктон поставил машину в гараж.

Малко решил подождать минут тридцать. В доме Черри Лейн все же было уютнее, чем в «форде ЛТД». Свет в окнах погас. Малко облегченно вздохнул. К тому же он приходил к выводу, что приказ ЦРУ был глупым. Чтобы провести эффективное расследование по делу Стоктона, требовалось с десяток человек. У Малко не было никакого желания играть в частного детектива. Он провел за этим занятием всю зиму, наступила весна, а он не знал толком, чего ждать. Он было приготовился отъехать, как его словно ударило током.

Сигнальные огни «континенталя» зажглись. Уилбер Стоктон вышел из дома. Малко сразу же забыл о холоде. Погасил подфарники, остановил двигатель. «Континенталь» медленно, задним ходом выехал из ворот и проехал мимо Малко, повернул на Норт Нэш и взял направление на бульвар Арлингтон.

Малко понадобилось тридцать секунд, чтобы включить двигатель и двинуться вслед за ним. Машин было немного, конгрессмен ехал так медленно, что Малко не опасался его потерять. Сейчас конгрессмен ехал по скоростному шоссе вдоль Потомака. Свернув на дорогу, ведущую на мост Теодора Рузвельта, он возвращался в Вашингтон.

Каблук-шпилька царапнул Малко по лицу, едва не выколов ему глаз. Он инстинктивно отшатнулся назад, а девушка на бархатной трапеции уже неслась прямо на него. Она смеялась и болтала своими длинными ногами, обтянутыми черной сеткой. Кроме чулок и туфель, на ней было что-то вроде корсета с блестками, плотно облегающего талию, а на нем, как на балкончике, лежали две молочно-белые круглые груди. Еще три девушки раскачивались, сидя на цирковых трапециях, под потолком, над головами посетителей «Спикизи». Девушки болтали длинными ногами, подзадоривая их, ускользая от тех, кто на лету пытался ущипнуть их. Большое зеркало над баром в глубине зала отражало этот беззаботный спектакль. Эстрада располагалась в центре на возвышении, подобно боксерскому рингу. В зале стоял табачный дым, полумрак, пианист терзал старые танцевальные мелодии, царило вульгарное веселье. Кругом практически одни мужчины. Табличка на деревянной двери, как на старинных барах, гласила: «Стриптиз в 11 часов. Мисс Анита. Пуэрториканская зажигательная бомба».