Голливудская пантера, стр. 21

Вдоль бульвара Сансет шел только один пешеход. Зато какой! Это была Дафния Ла Салль, облаченная в прозрачные брюки из белых кружев и капроновую блузку на грани порнографии. Ее длинные русые волосы развевались по ветру.

В стране, где даже самая бедная домохозяйка из Уоттса [3]  имеет свой автомобиль, водители теряли от нее головы. Это могла быть либо сумасшедшая, либо хиппи. Легко покачивая бедрами, она шла по платформе, разделяющей два потока движения. Она помахивала крохотной серебряной сумочкой и тонула высокими каблуками в траве.

На перекрестке Беверли-драйв и бульвара Сансет зажегся зеленый свет. Автомобили рванули с места, в том числе и стального серого цвета роллс-ройс. Дафния сошла с травы и взобралась на бордюр. Роллс-ройс двигался следом за ней со скоростью не больше 20 миль в час.

Справа от девушки вырос капот. Она внезапно потеряла равновесие, взмахнула в воздухе руками, пытаясь за что-нибудь зацепиться, и скользнула вдоль корпуса на землю, издав пронзительный крик.

Она лежала на спине, раскинув руки и закрыв глаза.

Кадиллак, шедший за роллс-ройсом, изо всех сил затормозил и остановился, издавая ужасный визг.

На другой стороне останавливались машины, и все водители мужского пола без исключения устремились на помощь пострадавшей.

Джин Ширак выпрыгнул и подбежал к распростертому телу. Он склонился над ней. Кружевные брючки разорвались при падении на правом бедре, там красовался большой синяк. Джин Ширак с большим трудом оторвал взгляд от великолепной груди, на которой, увы, не было ни малейшей царапины.

С пересохшим горлом он рассматривал тело Дафнии, и в голове его возникали мысли, за которые его немедленно бы исключили из Красного Креста. Девушка открыла глаза.

– Мне больно, – простонала она бархатным голосом. – О, как мне больно!

Продюсер внезапно почувствовал себя сенбернаром в разгар снежной бури.

– Где? – спросил он.

Дафния взяла его выхоленную руку и просунула ее себе под блузку, пальцами прямо на нежную и эластичную кожу своей левой груди. У Джина было впечатление, что он получил разряд электрического тока. По позвоночнику поднялось сластолюбивое покалывание.

– О, мое сердце! – вздыхала Дафния. – Я так испугалась.

– Это пустяки, – заключил Джин. – Я отвезу вас в больницу.

С гримасой боли, она поднялась на ноги, обвив рукой шею Ширака. Кружевные брючки разорвались по всей длине, позволяя узреть бедро и краешек шелковых трусиков.

– Мы вызовем доктора.

Он поддерживал ее до самого роллс-ройса. Разочарованные спасатели разошлись по своим машинам. В полумиле отсюда, у аптеки «Шваб», образовался затор. Великолепное проявление общественной сознательности... Джин со всяческими предосторожностями устроил Дафнию на подушках на заднем сидении роллс-ройса и взялся за руль. В офис он не поедет. Что ж, тем хуже для него. Не каждый день встретишь на улице девочку такой красоты. Дафния уже включила мини-телевизор, встроенный в задней части автомобиля. Она еще немного постанывала для вида. Джин Ширак развернулся напротив Фухтил-драйв и внезапно почувствовал, что его заботы куда-то улетучились.

Вытянувшись на краю бассейна «Беверли Хиллз-отеля», Малко рассеянно слушал, как его соседка по топчану в норковом бикини, платиновая блондинка, объясняла, что выбирает себе любовников из категории мужчин, зарабатывающих больше трех тысяч долларов в месяц. Это был размер содержания, предоставленного ей бывшим мужем.

Так сказать, вопрос положения в обществе.

Он посмотрел на свои часы. Уже ровно час, как Дафния ушла. Это добрый знак. Она караулила Джина Ширака целых три дня. В первый день он не появился, во второй ехал слишком быстро. Сегодня ей должно было повезти больше...

Помощь ФБР была очень ценной. Альберт Манн сообщил Малко, что продюсер завтракает каждый день в ресторане «Беверли Хиллз», а затем уезжает в офис, номер 9000 по бульвару Сансет.

Оставалось только перехватить его в нужный момент. В ожидании случая, Малко играл свою роль праздного миллионера. Над его головой покачивались кокосовые пальмы, и ему нужно было только поднять палец, чтобы передвижной бар остановился перед ним. Отель гордился тем, что имел самых избранных и богатых клиентов в мире.

Мальчик на побегущках при бассейне в четыре месяца покупал себе роллс-ройс 1964 года за одни только чаевые.

Со времени большого пожара в «Беверли Хиллз-отеле» в 1966 году, появление Дафнии стало здесь наиболее выдающимся событием. Она имела настолько типично голливудскую внешность, что Малко был немедленно зачислен в стан «своих». К тому же она вела себя с любезной непринужденностью обезьяны в период случки. Площадь ее бикини с каждым днем все уменьшалась. Продюсер компании по производству дисков заключил пари на 200 долларов, что это кончится тем, что она явится однажды совсем обнаженной. Это была сокровенная мечта всех присутствующих лиц мужского пола.

Если бы они знали, что интимные отношения Малко и Дафнии не переходили границ почти целомудренного поцелуя...

Перед тем как нырнуть, Малко осмотрелся. Все лица вокруг были отмечены бессознательным выражением твердости. В Голливуде все стоит дорого, а дороже всего стоят деньги. За легкой жизнью, за кадиллаками, роллс-ройсами, женщинами, прекрасными и готовыми предложить себя победителю, таилась безжалостная борьба, смертельные и мерзкие секреты, трупы. Время от времени человек, которого считали преуспевшим, счастливым победителем, пускал себе пулю в голову. Безо всяких видимых причин. Из-за внутреннего разлада. Малко думал о том, какую цену заплатил Джин Ширак. Какую тайну скрывал он, если гипотезы ЦРУ подтверждаются? Что могло толкнуть человека известного и богатого изменить принявшей его стране?

Джин Ширак, поддерживая Дафнию, прошел мимо шезлонга, в котором лежала его жена, и коротко пересказал случившееся. Джойс бросила мрачный взгляд на светловолосую девушку и пробормотала нечто неразборчивое, среднее между проклятием и подзаборным ругательством. Дафния ответила ей милой улыбкой и прошла следом за Джином внутрь виллы. Джин уложил Дафнию на свою собственную постель.