Циклон в ООН, стр. 10

Глава 5

Полковник Танака топал ногами от ярости в телефонной будке. К счастью, в четыре часа утра на Шестой авеню было немного прохожих.

– Не трогайте его! – завопил он. – Не смейте! Если он федеральный агент, то это лучший способ вызвать катастрофу. Вы опять повели себя как дети.

Лестер запротестовал на другом конце провода:

– Если мы его отпустим, Виктор Кюрфор струсит. Именно он может пойти и рассказать все фараонам.

Японец замолчал, соображая. Судя по тому, что сказал ему Лестер, блондин не мог ничего сделать. Напротив, заместитель Джона Сокати представлял большую опасность. Из двух зол выбирают меньшее...

– Если что-то и предпринимать, – с осторожностью сказал он, – так это в отношении Виктора Кюрфора. Дело нужно провернуть очень быстро и чтобы все выглядело как несчастный случай. В конце концов обойдемся и без Лесото.

На другом конце провода Лестер по своей отвратительной привычке неодобрительно прищелкнул языком.

– Вы хотите сказать, что мы должны тихо препроводить этого типа домой?

– Безусловно, – приказал полковник Танака. – А в остальном сделайте то, что я вам говорю. Вы совершили очень серьезную ошибку.

Он в бешенстве повесил трубку. Если бы только у него была дюжина японцев! Выходя из будки, он чуть было не попал под такси, шофер которого к тому же еще и обругал его. Самое лучшее – вернуться в гостиницу и попытаться заснуть. Разумеется, будет очень досадно, если второй член представительства Лесото умрет. Но, в конце концов, у полковника Танаки не было выбора. Неважно, если ФБР раскроет заговор после голосования. До той поры нужно безжалостно обрубать все ниточки.

Малко открыл глаза с таким ощущением, будто на его голове остановился тридцатитонный грузовик. Над ним склонилось довольно расплывчатое внимательное лицо Кризантема. Он закрыл глаза и снова открыл их: черты турка стали немного четче. Малко находился в своей комнате, уложенный прямо в одежде на кровать. Как только он захотел приподняться, голову сковала ужасная боль. Он подал знак Кризантему и с его помощью отправился рыгать в умывальник. Понемногу он стал припоминать события прошедшего вечера. Он снова увидел себя падающим и срывающим платье с незнакомки.

Дальше в памяти следовал провал. Как он остался жив? Ему захотелось спросить об этом у Кризантема, но тот готовил на кухне кофе.

Малко доплелся до телефона и позвонил Элу Кацу. Тот оказался в отвратительном настроении.

– Где вы были? Я ждал новостей весь день.

– Весь день! – с ужасом произнес Малко. – Но который теперь час?

Ему показалось, что трубка выскочит у него из рук.

– Вам платят не для того, чтобы вы кутили, – язвительно заметил Эл Кац. – Сейчас семь часов вечера. Семь часов.

До Малко вдруг дошло, что если бы его спасла полиция, то американец знал бы об этом. Его спасло что-то другое. Что-то необъяснимое. Зачем Джейде и ее друзьям было создавать себе такие трудности, чтобы потом отпустить его? Он спросил себя, не был ли весь вечер грандиозным блефом. Но для чего? Он быстро пересказал Элу Кацу то, что произошло. Попросил его установить личности Виктора Кюрфора и Джейды. Ему было о ней известно лишь то, что у нее красный «кадиллак» с откидывающимся верхом.

Он повесил трубку в тот момент, когда Кризантем, чудесно вышколенный для старого наемного убийцы, входил с кофе. Он сказал с добродушной улыбкой:

– Ах! Я рад видеть, что Его Сиятельству лучше. Его Сиятельство не был на высоте этой ночью, когда его доставили друзья.

– Мои друзья?

Кризантем засмеялся.

– Красивая черная дама и два ее друга. Они вас внесли... Я открыл им.

Малко больше ничего не понимал. Итак, его привезла Джейда после того, как хотела убить его.

– Эти двое... На кого они были похожи?

– Да простит меня Ваше Сиятельство, – сказал Кризантем, – но у них были очень мерзкие рожи.

А Кризантем знал в этом толк.

Виктор Кюрфор с некоторой тревогой вошел в здание, где Джейда назначила ему встречу. Дело происходило на шестнадцатом этаже импозантного и старинного дома на 93-ей улице. С 1939 года холл был украшен все тем же сильно потертым восточным ковром. Мраморный пол был грязным и в трещинах. Половина лампочек перегорела. Лишь один портье был в хорошем состоянии. В синей униформе с «кольтом» 45 калибра за поясом. Между 76-ой и 96-ой улицами проживало пятнадцать тысяч наркоманов. Готовых на все, чтобы завладеть десятью долларами.

Дипломат чуть было не повернул назад. Но, помимо денег, его привлекала сама прелестная негритянка. С тех пор, как он прибыл в Нью-Йорк, у него было лишь две белых, глупых и довольно некрасивых. Американские негритянки относились к нему с презрением. Все, кроме Джейды. Но со вчерашнего вечера ему стало страшно. Он надеялся получить то, чего он желал, прежде, чем скажет ей, что завязывает.

Он позвонил, выйдя из лифта, и дверь тотчас же открылась. Джейда была ослепительной в плотно облегающих брюках из золотистого эластика и блузке без бюстгальтера. Она так надушилась «Мисс Диор», будто от этих духов зависела ее жизнь.

Ноздри Виктора Кюрфора затрепетали, и он потерял дар речи. Джейда попросила его войти. – Рада, что вы пришли.

Ее голос был теплым и ласковым, с такими сексуальными модуляциями, что дипломат забыл о всех своих благих намерениях.

На низком столике стояли два приготовленных стакана. На проигрывателе крутилась пластинка Дионны Уорвик. Африканец покосился на грудь Джейды. Та села на канапе, рядом с ним, и протянула ему стакан с «Джи энд Би».

Дипломат выпил его одним глотком. По его горлу пробежала приятная теплота, и ему показалось, что во взгляде хозяйки появились призыв и готовность. Он дерзко положил руку на обтянутое эластиком бедро. От ударов сердца задрожала его рубашка. Плоть была упругой и твердой, теплой. Джейда откинулась назад, от чего выступили ее груди.

– Я вам нравлюсь?

Она с легкой иронией посмотрела на дипломата, потянувшегося к ней всем своим существом.

– Вы удивительно красивы, – откровенно сказал он.

Она наклонилась к нему, прикоснувшись губами к его шее.

– Вы тоже.

И тут же Виктор Кюрфор позабыл все дипломатические тонкости. С глазами, практически вылезшими из орбит, он сделал то, чего желал с того мгновения, как вошел в эту комнату. Обе его руки исчезли под блузкой и стиснули груди негритянки. Он ожидал протеста, отталкивающего жеста, но Джейда откинулась, будто помогая ему.

Он скользнул на нее, бешено вдавливая свой живот в ее, давая почувствовать ей свое желание. Он мял ее грудь, будто это была лепешка из маниоки.

Ободренный молчанием Джейды, он задрал блузку и закопался своим лицом между двух грудей, поочередно облизывая соски. На этот раз Джейда застонала по-настоящему. Ей нравились эти ласки. Запрокинув голову назад, она не сопротивлялась, направляя язык негра небольшими вскрикиваниями, автоматически раздвинув ноги. Если бы Виктор Кюрфор взял ее в этот момент, многое было бы иначе.

Дипломат вспомнил о необычном изгибе Джейды и еще больше возбудился. Он бормотал бессвязные слова на суахили: особо подобранные непристойности, используемые знахарями.

Он пытался перевернуть Джейду. Его грубость не понравилась молодой негритянке, и ее возбуждение сразу же спало. Но она позволила Виктору ласкать себя через эластик. Дипломат едва сдерживался, его дыхание стало неровным, в животе жгло.

Он ощупью стал искать «молнию» на эластиковых брюках. Джейда пробормотала:

– Почему бы нам не пройти в спальню?.. Там нам будет лучше.

Она на ходу расстегнула блузку и повернулась к нему обнаженной грудью. Он вновь прыгнул на нее, бешено кусая и облизывая.

Она была его наградой.

Но на этот раз она сохранила хладнокровие, сама расстегнув «молнию» и сбросив брюки легкими движениями ног.

Обнаженная, она вытянулась и отодвинулась от Виктора Кюрфора, чтобы он мог в свою очередь раздеться. Он сорвал с себя одежду, будто она горела. Джейда нежно провела рукой по его плоти, и он подумал, что сейчас умрет от изнеможения. Она перевернулась, и замерла, лежа на животе.