Черная магия в Нью-Йорке, стр. 6

Он бросил взгляд на Малко и добавил, как будто вдруг что-то заметив:

– Кстати, внешне он был похож на вас, если был бы жив.

Малко пришлось сделать огромное усилие, чтобы спросить как можно естественней:

– А где живет сейчас его семья, если она осталась?

– В Руфольдинге, около Мюнхена, там, где он родился. У него есть сестра и мать.

Малко немного воспрянул духом. Мать Руди не признает в нем сына. Конечно, свидетельское показание матери эсэсовца немногого стоит, но все-таки...

Симон Визенталь не спускал с него глаз, словно хотел запомнить его лицо.

– Можете ли вы мне сказать, кто эти свидетели? – спросил Малко. – Эти люди могли бы помочь опознать того, кого мы подозреваем.

Как бы нехотя, Визенталь медленно прочитал: Симон Гольдберг – ювелир из Тель-Авива, Исаак Кон – таможенник из Хайфы, Соломон Вольф из Тель-Авива и Исаак Кулькин, проживающий в Афинах, улица Ипериду 36.

Малко запоминал. Взгляд его упал на собеседника, и он почувствовал, что атмосфера изменилась. Визенталь был теперь уверен, что перед ним Руди Герн. А Малко даже не в состоянии доказать ему обратное. Ведь и номер вытатуирован. Он надел черные очки под безжалостным взглядом Симона Визенталя. Тот поднялся. На его лице отражалось с трудом сдерживаемое отвращение. С напускным равнодушием он заметил:

– После стольких лет, проведенных в США, вы прекрасно говорите по-немецки, господин Линге.

– Я родился здесь, в Австрии, – сказал Малко. – Поэтому ничего удивительного...

Теперь он спешил уйти, покинуть это бюро и человека, который уже смотрел на него, как на убийцу. Попрощавшись, он почти бежал по длинному коридору. И лишь выйдя на Рудольфплатц, вспомнил, что Симон Визенталь не подал ему руки.

Элько Кризантем ждал его, подремывая за рулем «Ягуара». Никогда еще Малко не чувствовал себя так плохо. Как глупо, что он должен платить за преступления другого! Провалившись в мягкое сиденье, он размышлял. Перед тем, как повидаться с семьей Руди Герна, свидетельство которой не слишком ему поможет, следует увидеться с теми, кто знал эсэсовца. Они не могут ошибиться. На фотографии, показанной капитаном Антиповым, у Руди Герна была его голова, и трое из четырех опознали в нем Герна. Нужно было прежде всего распутать эту нить. Ехать в Израиль опасно. С такой татуировкой это все равно, что прыгнуть с Эмпайр-Стэйт-Билдинг без парашюта. Итак, оставались Афины и Исаак Кулькин. Нужно во что бы то ни стало его разыскать.

– Мы возвращаемся в аэропорт, – заявил он Кризантему. – А затем летим в Афины.

– В Афины, – простонал Кризантем, – да греки меня никогда не впустят.

– Ах да, действительно, турок в Греции...

– Тем хуже, я полечу один, – сказал Малко. – Будем надеяться, что все окончится хорошо.

Пока они возвращались в аэропорт, Малко коротко рассказал всю историю Кризантему, от которого у него не было секретов.

– И что же сделал этот Руди Герн? – с интересом спросил турок.

– Участвовал в убийстве нескольких тысяч человек.

Глаза Кризантема загорелись.

– Армян?

Охота на армян была национальным спортом в Турции. После первой мировой войны они убили около трех миллионов...

– Да нет, в основном, евреев.

– И кого вы хотите найти в Афинах?

– Одного старого еврея, который, возможно, знает очень важные для меня вещи.

– Вы собираетесь его убить?

Малко послал его негодующий взгляд. Его не переделать!

– Нет, я собираюсь с ним поговорить, вот и все.

Он несколько раз проверял, не следят ли за ним. Но вроде бы никого не заметил. Безусловно, он совершил промах, явившись к Симону Визенталю. Как тот прореагирует? Теперь он сам себе накинул петлю на шею. Даже существование Исаака Кулькина, возможно, было первым крючком в плане ГРУ. Каждый раз, когда он вспоминал жестокий взгляд Визенталя, ему становилось не по себе. У него совсем не оставалось времени, и вовсе не хотелось быть реабилитированным посмертно. А если советские узнают о его визите к Визенталю, то за жизнь Исаака Кулькина не стоило бы давать ни гроша. В общем, необходимо как можно скорее очутиться в Афинах.

Глава 5

– На рейс в Афины нет мест. Вы можете улететь только завтра утром через Цюрих.

– Но я должен обязательно улететь сегодня, – настаивал Малко.

Он был единственным пассажиром у стойки компании «Олимпик». До отлета оставалось три часа, и пассажиры еще не прибыли. Служащий компании развел руками.

– Я ничего не могу сделать, рейс заполнен, и нет ни одного места.

Малко вытащил из кармана несколько банкнот и, положив пятьдесят долларов на стойку, глядя прямо в глаза служащему, сказал: – Проверьте хорошенько ваш список, я уверен, что есть одно место.

Служащий слегка покраснел, покачал головой и не взял деньги.

– Я повторяю еще раз, что мест нет.

Малко не ответил, но положил на стойку еще пятьдесят долларов. Тот остался стоять неподвижно, краснея все больше. Третья банкнота. Служащий растерянно оглянулся вокруг. На лбу у него показались крупные капли пота, но он продолжал машинально качать головой. Малко вытащил сто долларов и, положив их сверху, сказал:

– Мне кажется, что одна фамилия в самом конце списка вычеркнута.

Служащий был уже цвета зрелого баклажана. Он потупился, что-то пробормотал и, опустив руку на стопку денег, с трудом выдавил из себя:

Да, мне кажется, что действительно есть одно место.

Он зачеркнул какую-то фамилию и вписал в список Малко. Князь, конечно, деликатно смотрел в сторону. Когда он повернулся, деньги исчезли, и тот молча выписывал ему билет. Если бы служащий знал, что мог потребовать за него много больше, ему было бы еще более стыдно. Малко взял билет и направился в зал транзита. Кризантем уже наверняка вернулся в Лицен. Первый раз князь был в Австрии и не заехал к себе домой. Нелепость. Так как до отлета оставалось почти два часа, он сел за стол и начал писать длинное письмо Дэвиду Уайзу, своему шефу. Если он исчезнет, то капитан Антипов вряд ли останется в Нью-Йорке.

Улочка Испериду была маленькой и узкой. Она начиналась от площади Конституции и, извиваясь, проходила через бедные кварталы. Посмотрев на план Афин, Малко решил пойти туда с утра пешком, хотя погода стояла прохладная. Вечер он провел в отеле «Великобритания», считавшимся, наряду с Хилтоном, лучшим в городе. Но сейчас тут было неуютно. После недавних волнений Афины жили как в летаргическом сне. Огромный холл отеля был пустынен. Лишь кое-где, попивая узо, сидели старики и рассуждали о возможном государственном перевороте. Обслуживание от революционных волнений, видимо, пострадало и оставляло желать лучшего. Несмотря на просьбу, его забыли разбудить. Малко проснулся поздно и пустился в путь лишь в одиннадцать часов. Правда, он быстро добрался до места и легко нашел номер 33, – старый, деревянный трехэтажный дом. Малко вошел в коридор, где в нос ему ударил кислый запах старой тарамы, и на одном из почтовых ящиков с трудом разобрал надпись – Исаак Кулькин. Этаж не был указан. Он начал подниматься по лестнице. Было тихо, и лишь ступеньки жалобно скрипели под ногами. Он отыскал квартиру Кулькина на третьем этаже и постучал в дверь. Никакого ответа. Он постучал в дверь напротив. Тот же результат. Тогда он начал спускаться, стуча подряд во все двери. Наконец, на первом этаже дверь приоткрылась и высунулась старая женщина с растрепанными волосами, которая бросила подозрительный взгляд на элегантный костюм Малко.

– Исаак Кулькин? – приветливо улыбаясь, спросил Малко.

Она что-то пробормотала по-гречески и показала на верхний этаж.

– Его там нет, – ответил Малко, выразительно жестикулируя.

Старуха выплюнула еще одну длинную фразу, в которой он разобрал лишь слово «Пирей», и захлопнула дверь. Раздосадованный, он вышел на улицу. Почти напротив дома № 33 был небольшой магазинчик, на пороге которого стоял старый лысый грек в очках. Малко спросил у него по-английски, где он может найти Исаака Кулькина. Чудо! Грек говорил кое-как по-английски, по-немецки и по-французски. Через четверть часа разговора, достойного пары глухонемых, Малко узнал, что Кулькин – безработный скрипач, который, чтобы заработать немного на жизнь, каждый день ходит на террасы туристических ресторанов на Пирее, что он небольшого роста, с большим крючковатым носом, и что к тому же на Пирее все его знают. Малко горячо поблагодарил лавочника и направился к площади Конституции. Такси стояло перед отелем «Великобритания», и шофер выскочил из машины, чтобы открыть дверцу. Однако его услужливость наполовину испарилась, когда Малко отказался поехать через Акрополь и посетить бывший королевский дворец. Но у него было впечатление, что шофер выбрал самую длинную дорогу, ведущую к Пирею. Очень быстро Малко заметил, что при каждом толчке счетчик перескакивал сразу через пять драхм. А так как улицы в Афинах были еще хуже, чем в Нью-Йорке... Прибыв на место, шофер выключил счетчик и потребовал двести драхм, приводя какие-то совершенно лживые доводы. Это было уже самое настоящее вымогательство. За такую цену Малко мог бы нанять носилки с носильщиками...