Безумие на Бали, стр. 32
Глава 15
Малко и Саманту грубо втолкнули в круг бойцов ИКП, сидевших по-турецки на поляне, которую окружали заросшие лианами каменные развалины. На невозмутимых лицах бойцов нельзя было прочесть тех страшных зверств, которые они совершали сами и наблюдали с момента начала революции. Большой разрушенный храм Бангли был местом заседаний революционного трибунала, работавшего днем и ночью. Тамины приводили сюда всех подозрительных лиц, и дело обычно заканчивалось немедленной расправой. Однако за исключением нескольких ударов прикладом с Малко и его спутницей пока что обращались почти вежливо.
Накануне их заперли в каком-то гараже, и никто не обращал на них внимания до тех пор, пока не приехала Кали с эскортом самых преданных бойцов из ИКП.
Супруга президента долго смотрела на пленников, не произнося ни слова. Однако блеск ее глаз красноречиво говорил о ее ликовании.
Из гаража их вывели только в конце дня. Увидев двух белых, индонезийцы притихли. До сих пор им приходилось убивать только своих собратьев, и большинство из них еще испытывало смутный страх перед могущественными и неприкосновенными европейцами.
Охранники подвели Малко и Саманту к Кали, сидевшей за накрытым тканью столом. С самого утра Кали прикладывалась к бутылке с араком, заранее празднуя победу. Теперь президент уже ни в чем ей не откажет. Через два дня весь Бали окажется во власти ИКП. На острове будет создано временное правительство, и президент начнет захват Явы и Борнео. Никто не посмеет дать ему отпор. Кали торжествовала. Из простой фаворитки президента она превращалась в политического деятеля. Кали уже воображала, как будет вести переговоры с главами зарубежных государств.
Ее вернул к действительности голос Малко:
– Если с нами что-нибудь случится, у вас будут крупные неприятности, – сказал он. – Бали не может вечно оставаться отрезанным от остального мира. Не забывайте, что мне удалось отправить в Джакарту своего связного.
Кали побарабанила пальцами по столу. В Бангли никто не понимал по-английски, и она чувствовала себя совершенно свободно. Ее губы растянулись в хищной улыбке.
– Ваш связной погиб, – ответила она. – И никто не знает о том, что здесь происходит.
Кали со злорадством рассказала Малко об авиакатастрофе. Австриец побледнел.
– Вы чудовище, – сказал он, – и непременно проиграете: такие люди всегда терпят поражение.
Однако в душе Малко были безысходность и отчаяние. Его последняя надежда рухнула.
В Бангли царило оживление. По поселку постоянно двигались группы бойцов ИКП и примкнувших к ним солдат; они вели с собой арестованных, которых запирали в сараях у развалин храма. Пленные были большей частью мирными крестьянами, которые ровным счетом ничего не понимали и не оказывали никакого сопротивления.
Малко заметил, что оружие, привезенное Самантой, было только у людей в черных “пижамах” и с красной повязкой на рукаве.
– Вас будет судить революционный трибунал, – объявила Кали. – За контрреволюционную деятельность.
– Кто в него входит? – спросил Малко.
– Два человека, которые приехали со мной. Первый – доверенное лицо губернатора, второй – секретарь партийного комитета Бангли.
Малко лишь пожал плечами. Он уже не в первый раз встречался с подобными “судьями”.
Внезапно на поляне появилась группа бойцов, толкавших перед собой шестерых перепуганных китайцев. Один из пленных упал на колени перед Кали, тонким голосом умоляя о пощаде и клянясь в своей верности революции. Любопытные крестьяне с интересом наблюдали за происходящим. Китайцев обвиняли в том, что они остригли себе волосы и разбросали их по пастбищу, чтобы отравить коров...
Внезапно один из китайцев, воспользовавшись беззаботностью охранников, бросился бежать. Тамины вскинули винтовки, и пленник получил три пули в спину. Это послужило сигналом к началу бойни. Охранники принялись косить беззащитных китайцев длинными очередями. Последний китаец успел добежать до грязного пруда и бросился в воду, но преследовавший его тамин дождался, пока он вынырнет, и разрядил в него весь автоматный магазин.
Кали подняла руку, и стрельба прекратилась. Женщина злобно посмотрела на Малко.
– Вот что ждет тех, кто противостоит революции! – напыщенно объявила она. – Им не уйти от народной мести...
Малко в этом уже не сомневался. Спасения ждать было неоткуда: остров находился в полной изоляции. Немногочисленных туристов, оставшихся в отеле “Бали-Интерконтиненталь”, фактически держали взаперти. Когда об исчезновении Малко станет известно на “большой земле”, их с Самантой уже не будет в живых.
Трупы китайцев оттащили в сторону. На поляну вывели какого-то беднягу со связанными за спиной руками. Заседание трибунала продолжалось ровно две минуты. Кали наклонила голову, и два тамина поставили пленника на каменные ступени храма. Один из палачей взмахнул парангом, и приговоренный издал нечеловеческий вопль: ему распороли живот. В следующую секунду тамин мощным и точным ударом снес ему голову.
– Скоро вы присоединитесь к своей подруге Винтии. Она там, – сказала Кали, указывая на стоявшую поодаль цистерну с водой. В глубине души Малко испытал невольное облегчение, узнав, что Винтия их не предала, хотя для них это уже ничего не меняло...
Суд продлился не больше трех минут. Кали и два ее помощника негромко посовещались. На столе перед ними не было даже листа бумага. Впрочем, помощники почти наверняка не умели писать. Наконец Кали громко объявила:
– Именем закона вы признаны виновными и понесете надлежащее наказание!
Она не потрудилась уточнить, в чем заключалась их вина и какое именно наказание считалось “надлежащим”. Однако, судя по местным нравам, последнее не обещало быть особенно приятным...
Саманта хладнокровно уселась на траву, словно ей только что объявили о том, что ее поезд отправляется с опозданием. В голове Малко кружился целый рой беспорядочных мыслей. Его приговаривали к смерти уже дважды: в Бурунди и в Багдаде. Но оба раза он знал, что его пытаются спасти. Теперь же он был в полной власти свирепой Кали.
Охранники увели их в сторону. Малко решил, что казнь состоится прямо сейчас, и сказал Саманте:
– Надеюсь, все закончится быстро.
Немка безучастно пожала плечами:
– Так или иначе – встречи с судьбой не избежишь.
Однако вместо того чтобы толкнуть Малко и Саманту к каменной лестнице, охранники отвели их к краю поляны: видимо, самый лакомый кусок Кали решила оставить на закуску.
Малко понемногу погрузился в какое-то безысходное оцепенение. Крики приговоренных и распоряжения судей доходили до него словно сквозь туман. Он почти не отдавал себе отчета в том, что рядом с ним умирают люди. А грузовики привозили все новых и новых пленных...
Кали выпила уже с пол-литра арака. У нее изрядно кружилась голова, но ей казалось, что виной этому лишь радость победы. Еще несколько часов – и она станет полновластной хозяйкой острова Бали, получит право распоряжаться жизнью и смертью его жителей!
Отчасти из-за этого она и отложила казнь Малко и Саманты на вечер. Рядом с ними теперь стоял офицер национальной гвардии, пойманный в джунглях, и торговец, у которого обнаружили в сарае припрятанные мешки риса. Обоих сильно избили; лицо офицера было залито кровью. Кали с досадой прищелкнула языком: у нее начал шелушиться лак на ногтях. Она тут же отправила одного из охранников к “мерседесу” за своей сумочкой, где лежал лак и растворитель, и начала наводить красоту, не обращая внимания на стоны умирающих.
Главного палача звали Хасан. Это был гигант с резкими чертами лица и толстыми губами, первым из жителей Бангли вступивший в ИКП. Обычно он отрубал жертве голову одним ударом, но сейчас был уже изрядно утомлен, и лезвие иногда застревало в шейных позвонках. Двое таминов подвели к нему очередного приговоренного. Его поставили на колени на ступенях каменной лестницы, но в последний момент он воскликнул: