Ангел из Монтевидео, стр. 29
– Будем привлекать малышку со старой обезьяной? – спросил Крис.
Речь шла о Лауре и Эчепаре. Малко задумался.
– Это будет для них немалый риск. Особенно для Эчепаре.
– Так тоже сказать, – вставил Милтон, – в тюрьме жратва наверняка не хуже, чем в этом ресторане.
Морская живность приводила его в ужас тем более, что с омарами в Монтевидео было туго. Малко, скорчив рожу, пригубил приторно-сладкое, на любителя, вино.
– Все же я попрошу Хуана нам помочь, – сказал он. – Может, выторгую ему жизнь.
У него было восемь дней на то, чтобы сделать практически невозможное. Флор предложила ему дурацкую сделку.
Глава 15
«Опель» медленно проехал перед большим крытым входом. Малко ясно различил огромную надпись: «Тюремное учреждение». Тюрьма Пунта-Карретас со своими восьмиметровыми стенами, построенная фасадом к морю в самом центре города, имела неприветливый вид. Вверху синело небо, стояла жара.
– Да, влипли, – пробормотал Крис Джонс.
Вот уже битых полчаса Малко с телохранителями осматривали подходы к тюрьме, ожидая, что в голову придет какая-то идея. Результаты осмотра не обнадеживали. Тюрьма была возведена на наклонном участке. Улицы, окаймлявшие ее нижнюю сторону, были закрыты для движения. Над каждым углом восьмиметровой стены возвышался каземат, окруженный колючей проволокой.
Малко развернулся и неторопливо направился в обратном направлении по улице Хосе Эллаури, которая шла вдоль верхней стороны тюрьмы. Благодаря покатости участка можно было заметить камеры, оконные решетки и даже самих заключенных в тюремном строении, находившемся за садом и административным корпусом. Все, казалось, охранялось самым строжайшим образом. Тюрьма явно не походила на бутафорскую.
Когда Малко проезжал мимо тюрьмы, от угловой будки отделился охранник. Он выскочил на мостовую и преградил им дорогу. Малко резко затормозил, чтобы его не раздавить. Охранник подошел к «опелю» с автоматом наизготовку и спросил:
– Что вы здесь делаете?
– Проезжаем мимо, а что? – с самым невинным выражением лица ответил Малко.
Охранник окинул трех мужчин в «опеле» подозрительным взглядом.
– Вы уже третий раз здесь проезжаете. Никто не имеет права останавливаться или замедлять ход перед Пунта-Карретас. Вы что, не знали?
– Не знали, – ответил Малко.
Уругваец помахал перед ними своим автоматом.
– Мотайте отсюда. И если я увижу вас еще раз, выстрелю по шинам. Можете, тогда идти жаловаться в свое посольство.
Малко тут же дал газ. В смотровое зеркало он увидел, как охранник записывает номер «опеля».
– Тут нужен танк, – вздохнул Крис Джонс. – Да и то...
Лаура Иглезиа предупреждала Малко, что после нескольких побегов тюрьма стала тщательно охраняться. Он все же не думал, что до такой степени...
Пунта-Карретас исчезла за деревьями. Малко мчался к улице Генерала Риверы. Когда он выходил из «опеля», к нему подошла молодая девушка и сунула записку. В ней была лишь одна строчка: «Приходите в монастырь в одиннадцать». Значит, Флор получила сообщение, оставленное в «Агиларе».
В Монтевидео о Роне Барбере больше не говорили. Будто он уже умер. Хуан Эчепаре затаился у себя на вилле, предоставив «опель» в распоряжение Малко. Одна лишь неистовая Лаура – явно неравнодушная к золотистым глазам – с готовностью предлагала свои услуги. На всякий случай.
Старая монахиня бросила на Малко в высшей степени недоверчивый взгляд.
– Посещения категорически запрещены, – сказала она. – Кроме как членам семьи.
– Сеньорита Каталина сама просила меня прийти, – настаивал Малко.
– Как ваше имя?
– Принц Малко Линге.
Она вытащила из своего объемистого рукава клочок бумаги, и быстро пробежала его глазами.
– Ладно, – нехотя проворчала она. – Входите.
Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы он мог пройти. Задвижка щелкнула за его спиной. Малко пошел по коридору следом за семенившей впереди старой монахиней. Она открыла какую-то дверь и сказала:
– Подождите здесь.
Ключ повернулся в замке: его заперли! Доверием тут особо не отличались.
Через несколько минут Малко снова услышал, как поворачивают ключ. Вновь появилась старая монахиня, но уже в сопровождении Флор Каталины в монашеской одежде.
– Только недолго, – проворчала старуха и вышла, хлопнув дверью.
Флор уставилась на Малко суровым враждебным взглядом.
– Зачем вы хотели меня видеть?
– Мне нужны сведения о Пунта-Карретас, – сказал он. – И потом, вы могли бы связаться с двумя своими друзьями?
Флор заколебалась.
– Это трудно, но можно. После массовых побегов они сменили начальника тюрьмы и почти всех охранников. Посетителей обыскивают при входе и выходе. Камеры обыскивают и прослушивают каждый день.
В ее глазах вспыхнула гордость.
– Мы устроили побег сразу ста шести нашим товарищам. Члены семьи, посещавшие заключенных два раза в неделю, уносили землю. Мы купили два здания на небольшой улочке, по которой сейчас запрещен проезд. Теперь все это невозможно. Нужно быть птицей, чтобы выбраться из Пунта-Карретас.
– Какой срок вам понадобится, чтобы их предупредить?
Флор задумалась.
– Два дня.
– Они выходят на прогулку каждый день? В котором часу?
– Между четырьмя и четырьмя тридцатью. Больше вопросов нет?
– Нет.
– Вот и хорошо. В следующий раз побеспокоите меня лишь для того, чтобы сообщить, что вы готовы. Тем же способом. И не забудьте, что вам осталось только шесть дней.
Она круто развернулась, как Жанна д'Арк, следующая на костер, и вышла. Малко вышел следом.
Старая монахиня сцапала его по дороге и, не говоря ни слова, выпроводила вон. Выбравшись на улицу Генерала Риверы, он облегченно вздохнул.
– Мы тут беспокоились, решили, что они непременно отлучат вас от церкви, – тонко пошутил Крис.
Милтон позволил себе лишь деликатно хмыкнуть.
– Что теперь? – спросил Крис. – Наймем дивизию морских пехотинцев?
Огонек решимости сверкнул в глазах Малко. Флор подала ему идею. А он любил замахиваться на невозможное.
– Нам нужно найти вертолет, – сказал он. Это был единственный способ устроить побег двум заключенным. Но искать в Уругвае вертолет и пилота – все равно что в Сахаре искать воду. Особенно если учесть, для чего они понадобятся...
Ковры, бетонная стена, пуленепробиваемое стекло отделяли кабинет военного атташе от внешнего мира. Полковник Ла Верн старался выходить отсюда как можно реже. Он проработал половину своей жизни в Африке, и теперь Южная Америка вообще и Уругвай в частности повергали его в ужас. Он потушил в пепельнице второй окурок.
– Вы просите какие-то невероятные вещи, – спокойно сказал он. – Я даже не стану передавать вашу просьбу в Пентагон.
Малко тем не менее возобновил попытку убедить военного атташе: ведь это был его последний шанс.
– Достаточно будет, если авианосец будет держаться в открытом море недалеко от берега. Простой кистью замазываются опознавательные знаки и рисуются другие – уругвайской полиции. Вертолет мог бы подобрать меня за городом в пустынном месте. Вся операция заняла бы меньше одного дня.
Полковник покачал головой.
– Вы с ума сошли. А если полиция собьет вертолет? И окажется, что он пилотируется американцем. Вы представляете себе последствия? Политические и даже военные. Я очень уважаю Рона Барбера, но будь он фигурой даже в десять раз более значительной, такой риск все равно не был бы оправдан. Мне очень жаль.
В глубине души Малко знал, что военный атташе прав. Нельзя было привлекать вертолет американских военно-морских сил к столь противозаконной операции. После неудачи в бухте Кошон Пентагону пришлось обзавестись моральными принципами. Малко встал.
– Я вас понимаю. Попытаюсь найти другой способ...
Полковник Ла Верн проводил его до дверей. На прощанье он сказал: