Круги на воде, стр. 13

Придворные, изумленно ахнули, не веря своим ушам. Лорд Уимберлей словно окаменел, Юлиана прижала руки к груди, стараясь унять бешено бьющееся сердце.

– Я не могу выйти за него замуж, – поспешно произнесла Юлиана, стараясь скрыть свой акцент, но когда она волновалась, акцент становился еще заметнее. – Он... он ниже меня по происхождению.

Взрыв смеха сотряс воздух и ожег Юлиану, будто горячие угли.

– Разве вы не слышали, что я вам говорила, – закричала она, – Я – княжна. Мой отец – Романов...

– А мой – римский император, – ответил Кромвель, и его тонкие губы скривились в холодной усмешке.

Сэр Боудли довольно грубо толкнул девушку локтем.

– Будь же хоть немного благодарна, король только что спас тебя от виселицы.

Юлиана замолчала. Выйти замуж за английского лорда? Но это означало отказаться от цели, которая помогла ей не сломаться за эти пять невероятно трудных лет. Это значит, что она не сможет вернуться в Новгород и наказать убийц своей семьи.

Король громко расхохотался на слова сэра Боудли.

– Ничего подобного, мой добрый Боудли. Я просто предоставил выбор Уимберлею. А он предпочел оставить ее в живых.

– Да, я предпочел оставить девушку в живых, – последовал спокойный ответ Уимберлея. Он стоял рядом с Юлианой, его присутствие тяготило ее так же, как надвигающаяся грозовая туча. Светлые волосы лорда растрепались, и она заметила расходящиеся веером морщинки у уголков его глаз. – Но я думаю, милая моя цыганка, скоро мы оба узнаем, что есть вещи похуже, чем смерть.

По спине Юлианы пробежал холодок. Она отвела, взгляд от Уимберлея. Что-то во взгляде тревожило девушку. Возможно, жестокость. Но не только. В его глазах затаился страх.

– Очень глубокомысленно, Уимберлей, – на лице короля играла улыбка. Из всех мужчин в Англии только король мог бы соперничать в роскоши с ее семьей.

Король пристально посмотрел на барона:

– Очень удачный способ выполнить данную мне клятву, лорд. Ты обещал жениться и настаивал на целомудренности. Почему бы тебе не взять в жены египетскую принцессу?

Новый взрыв смеха раздался из окружения короля.

Стивен посмотрел на маленькую дерзкую пленницу. Девушка высоко вздернула грязный подбородок. Ее узкие плечи расправились, руки сжались в кулаки.

Непреклонная гордость девушки, не вязавшаяся с ее рваными юбками и спутанными волосами, заставила Стивена принести себя в жертву.

Выпрямившись и расправив плечи, он окинул холодным взглядом придворных. Все, как по команде, затихли. Стивен проклинал себя за этот поступок, называл себя глупцом. Он не должен был жалеть и защищать эту цыганку.

– Сир, – обратилась к королю девушка спокойным голосом, вы оказываете мне большую честь, полагая, что я подхожу такому знатному лорду, но я не могу выйти замуж за незнакомого мне человека.

– Вас больше устраивает виселица? – спросил король с бесстрастной улыбкой на губах.

Юлиана побледнела, но ни один мускул не дрогнул на ее лице. Стивен, стоящий рядом, заметил, как забилась жилка у ее виска. Ему хотелось отвернуться, чтобы не видеть Юлиану. Он не желал быть свидетелем ни ее мужества, ни ее отчаяния. Барон не должен ни жалеть ее, ни – да простит его Бог – восхищаться ею.

Стивен чувствовал себя заблудившимся в лабиринте: искал выхода и не находил. Генрих быстро состарился и стал невыносимым. Он был непредсказуемым, как океанские ветры. Но его страсть к мести оставалась неизменной.

– Лорд Уимберлей, – произнес Генрих величественным тоном, – я предлагал вам в жены красавиц англичанок, богатых, получивших прекрасное воспитание. Вы всем отказывали. Вы не заслужили ничего лучшего, чем цыганскую девушку. Де Лассе никогда не брезговали простолюдинами.

Снова последовал взрыв смеха. Но веселье становилось натянутым. Когда король разражался жестокими оскорблениями, все боялись, что в следующий раз острое лезвие его гнева обратится к ним. Томас Кромвель откашлялся и сказал:

– Сир, для знатного человека жениться на простой цыг...

– Замолчи, ты, тонконогая пичужка, – обрушился король Генрих на лорда-хранителя печати. – Мужчины гораздо благороднее Уимберлея женились на женщинах низкого происхождения.

«Анна Болейн» [8] , – мрачно подумал Стивен. Эта женщина потрясла монархию до основания, хотя была всего лишь дочерью тщеславного фермера. Развод с Екатериной Арагонской и женитьба на Анне Болейн не были признаны римским папой, что послужило поводом для разрыва с Римом.

Кромвель поморщился, но со свойственным ему апломбом продолжил:

– Все же, думаю, это нужно обсудить с духовенством.

– Мой дорогой Кромвель, предоставь это мне, – Генрих повернулся к Стивену. – Ты сделал свой выбор? Или ты женишься на девушке, или ее повесят за воровство.

– Ей нужно вымыться, – начал Стивен, – и ей понадобятся месяцы, чтобы выучить новый катехизис. И тогда, возможно...

– Нет! Приведите сюда священника! – оборвав попытки Стивена уклониться от свадьбы, король величественно махнул рукой. – К черту всякие запреты и церемонии с обручением. Мы поженим их немедленно.

Вечер опустился на старый сад у часовни. Придворные шли по пятам за королем, как стая морских чаек, преследующих рыбацкую лодку. Приглушенный шепот растворялся в благоухающем ночном воздухе.

Опустошенная, ничего не чувствующая Юлиана шла вперед, перебирая пальцами колючий тисовый лист. Жесткие края листа кололи ей кончики пальцев. Она представления не имела, о чем говорить с этим незнакомцем. По приказу короля он стал ее мужем.

Стивен де Лассе обернулся к Юлиане. «Стивен». Только во время поспешной, почти тайной церемонии она узнала его имя, ей пришлось произнести клятву пожизненной верности этому высокому неулыбающемуся лорду.

Никто не в силах разлучить тех, кого соединил Бог.

Эти страшные для нее слова, произнесенные священником, продолжали звучать в ее ушах. Интересно, что он ощущал, когда произносились эти слова.

Барон стоял в тени у кустов боярышника. Легкий бриз перебирал его золотистые волосы, подобно пальцам влюбленной женщины. У него было необыкновенное лицо. Юлиане никогда не приходилось встречать подобное выражение, а игра света и тени только усиливали его необычность. В глазах Стивена отражался свет, и Юлиана снова увидела в них боль и страх, Застывший, затаившийся страх.