Пена дней, стр. 24

XXXIX

Профессор д'Эрьмо ободряюще похлопывал Колена по спине:

— Да вы не огорчайтесь, старина. Может, обойдется. Колен стоял, не поднимая глаз, вид у него был раздавленный. Хлоя держала его под руку. Она изо всех сил старалась казаться веселой.

— Ну, конечно, — сказала она. — Должно же это когда-нибудь пройти…

— Наверное, — пробормотал Колен.

— Короче говоря, — заключил профессор, — если она будет точно выполнять мои назначения, то ей, вероятно, станет лучше.

— Вероятно, — повторил Колен. Они стояли втроем в круглом белом вестибюле, и голос Колена, отражаясь от потолка, звучал словно издалека.

— Как бы то ни было, — добавил д'Эрьмо, — я пошлю вам счет.

— Само собой разумеется, — сказал Колен. — Благодарю вас за ваши хлопоты.

— Если дело не пойдет на поправку, вы снова ко мне придете. Остается еще возможность оперативного вмешательства, которую мы пока даже не обсуждали…

— Да, конечно, — сказала Хлоя, стиснув локоть Колена, и на этот раз она зарыдала. Профессор обеими руками подергивал бородку.

— Весьма досадно, — сказал он. Воцарилась тишина. Сквозь прозрачную дверь они увидели, как появилась медицинская сестра и дважды коротко постучала. В толще двери вспыхнули зеленые буквы указателя: «Войдите».

— Приехал какой-то месье, — доложила она. — Он просит передать, что Николя уже здесь.

— Благодарю вас, Шлюха, — сказал ей профессор. — Вы свободны. И сестра удалилась.

— Ну, что ж, — пробормотал Колен. — До свидания, профессор д'Эрьмо.

— Несомненно, — сказал профессор. — До свидания, лечитесь… Постарайтесь куда-нибудь уехать…

XL

— Что, плохо? — спросил, не поворачивая головы, Николя, прежде чем машина тронулась с места.

Хлоя все еще рыдала, уткнувшись в белый мех, а Колен выглядел как мертвец. Запах тротуаров заметно усиливался, испарения эфира обволокли всю улицу.

— Поехали, — сказал Колен.

— Что у нее? — снова спросил Николя.

— Самое скверное…

Тут Колен сообразил, что он говорит, и взглянул на Хлою. Он так любил ее в эту минуту, что готов был убить себя за неосторожно вырвавшиеся у него слова. Хлоя, забившись в угол сиденья, кусала себе пальцы. Ее шелковистые волосы упали ей на лицо, а меховая шапочка валялась под ногами. Она вся исходила в плаче, будто грудной младенец, только плач этот был беззвучный.

— Прости меня, Хлоя, я чудовище. Колен придвинулся к ней и прижал ее к себе. Он целовал ее бедные, обезумевшие глаза и слышал глухие и редкие удары своего сердца.

— Мы тебя вылечим, — сказал он. — Я только хотел сказать, что для меня нет ничего ужаснее, чем видеть тебя больной, какой бы ни была твоя болезнь…

— Мне страшно, — сказала Хлоя. — Он наверняка сделает мне операцию.

— Нет, — сказал Колен. — До этого дело не дойдет, ты вылечишься.

— Что у нее? — снова спросил Николя. — Я могу чем-нибудь помочь? Он тоже выглядел крайне несчастным. От его обычной самоуверенности не осталось и следа.

— Хлоя, милая моя Хлоя, — умолял Колен, — успокойся!

— Конечно, — сказал Николя, — она очень быстро вылечится.

— Нимфея… — произнес Колен. — Подумать только! Где она могла ее схватить?

— У нее нимфея? — с недоверием переспросил Николя.

— Ну да, нимфея, или, если угодно, водяная лилия, в правом легком. Профессор сперва думал, что там всего лишь какой-то зверек. Но оказалась нимфея. Мы видели ее на экране. Она уже довольно большая, но в конце концов с ней, наверное, все же удастся справиться.

— Разумеется, — сказал Николя.

— Вы не представляете себе, что это такое, — рыдала Хлоя. — Мне так больно, когда она там колышется!

— Не плачьте, — сказал Николя. — Слезами горю не поможешь, а вы только устанете. Машина тронулась. Николя медленно вел ее, пробираясь через нагромождения домов. Солнце постепенно исчезало за деревьями, и ветер свежел.

— Доктор советует ей уехать в горы, — сказал Колен. — Он уверяет, что холод убьет эту мерзость.

— Она подцепила ее во время нашего путешествия, — сказал Николя. — На той дороге было полно всякой дряни этого рода.

— А еще он сказал, что вокруг Хлои все время должны быть цветы. Это испугает нимфею.

— А зачем ее пугать? — спросил Николя.

— Чтобы она не зацвела. Не то она даст новые побеги. — Ответил Колен.

— Но мы этого не допустим.

— В этом и состоит все лечение? — спросил Николя.

— Нет, не все.

— А еще что? Колен ответил не сразу. Он чувствовал, как Хлоя плачет, уткнувшись ему в плечо, и ненавидел ту пытку, на которую он вынужден ее обречь.

— Ей нельзя пить, — выговорил он наконец.

— Как?.. Совсем ничего?

— Ничего.

— Ну, не может же быть, чтобы совсем ничего!..

— Две чайные ложечки в день… — прошептал Колен.

— Две чайные ложечки!..

Больше Николя ничего не спрашивал. Он уставился в дорогу перед собой.

XLI

Ализа дважды позвонила и стала ждать. Входная дверь показалась ей как-то уже, чем обычно, а ковер на лестнице — более блеклым и не таким ворсистым. Николя открыл.

— Здравствуй!.. — сказал он. — Ты пришла их навестить?

— Да, — ответила Ализа. — Они дома?

— Входи. Хлоя дома. Он затворил за Ализой дверь. Она внимательно поглядела на ковер.

— Тут стало значительно темней, чем было раньше, — сказала она. — Как это объяснить?

— Не знаю, — ответил Николя.

— Странно. А разве на этой стене не висела картина?

— Не помню. — И Николя неуверенно провел рукой по волосам. — В самом деле, здесь как будто что-то изменилось в обстановке.

— Вот именно, — сказала Ализа. На ней был хорошо сшитый коричневый костюм. В руке она держала букет нарциссов.

— А вот ты в отличной форме, — сказал Николя. — Все в порядке?

— Да… В порядке… Видишь, Шик подарил мне костюм…

— Он тебе очень идет.

— Мне повезло, что герцогиня де Будуар носит тот же размер, что и я. Костюм этот куплен по случаю. Шик захотел получить записку, которая лежала в его кармане, вот ему и пришлось купить весь костюм.

Она поглядела на Николя и добавила:

— А ты неважно выглядишь.

— Не знаю… Мне кажется, я старею…

— Покажи-ка мне твой паспорт, — сказала Ализа. Николя полез в задний карман брюк.

— Вот, держи.

Ализа раскрыла паспорт и побледнела.

— Сколько тебе лет? — спросила она тихо.

— Двадцать девять.

— Погляди-ка, какой здесь стоит год рождения. Он посчитал. Получилось, что ему теперь тридцать пять.

— Ничего не понимаю, — пробормотал он.

— Видимо, ошибка, — сказала Ализа. — Тебе и на вид не больше двадцати девяти.

— Но до сих пор мне никто не давал больше двадцати одного.

— Надеюсь, это как-нибудь обойдется, — сказала Ализа.

— У тебя красивые волосы, — сказал Николя. — Пошли к Хлое.

— Что же здесь все-таки происходит?.. — задумчиво проговорила Ализа.

— О, все дело в этой болезни. Она нас всех потрясла. Как только Хлоя выздоровеет, я снова помолодею.

Хлоя лежала на кровати в лиловой шелковой пижаме и длинном стеганом халате из бежевого атласа с оранжевым отливом. Вокруг стояло много цветов, главным образом орхидей и роз, но были также и гортензии, гвоздики, камелии, длинные ветки цветущих персиков и миндаля и целые охапки жасмина. Грудь ее была открыта, и под правым соском на янтарной коже отчетливо виднелся синий венчик. Скулы ее чуть порозовели, глаза горели сухим блеском, и легкие, шелковые нити волос казались наэлектризованными.

— Укройся, ты простудишься! — воскликнула Ализа.

— Нет, — пробормотала Хлоя. — Так надо. Это лечение.

— Какие красивые цветы! Колен небось разорится на цветах, — пошутила Ализа, чтобы рассмешить Хлою.

— Да, — прошептала Хлоя и жалко улыбнулась. — Он ищет работу, поэтому его сейчас нет дома.