Мой папа — киллер, стр. 37
Вокруг понемногу собиралась толпа зевак. Леха был рад, что в толпе не оказались его папа с мамой.
Старший лейтенант высказал мысль: а что, если вызвать подкрепление и оцепить весь дом? Леха ему на равных возразил: мол, не стоит. А старший лейтенант на равных потолковал с Корольковым и… согласился.
Косач едва дышал: «камуфлированные» приехали и развернулись во дворе так быстро, что он ничего не успел предпринять.
Правда, мог он немногое — разве что смыться, оставив сообщников наедине с их проблемами.
Теперь он никуда не смоется. Теперь — все, мышеловка захлопнулась. Спереди, сзади, с обеих сторон стоят враги. Сжалось от страха сердце носатого, и решил Косач на дно залечь, как подводная лодка. Решил сделать вид, будто его в машине и нет.
Он осторожно сполз с сиденья и скрючился под рулем. Место было не очень-то комфортным, зато вполне укромным.
Скоро несколько спецназовцев обступили машину и начали постукивать в затемненные окна — кто костяшками пальцев, а кто пистолетными рукоятками.
Косач сидел тише мыши.
Отошли спецназовцы, отхлынули.
— Товарищ старший лейтенант, никого там нету! — услышал бандит через несколько секунд и собрался вздохнуть с облегчением, да не смог — помешала рулевая колонка.
— Нету? — грозно переспросил второй голос. — Ага, значит, вышел. Тогда приказ такой: ждать, пока не вернется.
Косач покрылся холодной испариной. Как это — пока не вернется? Он же здесь.
Сколько же времени ему предстоит провести в таком неудобном положении?
Глава XIX
РЕШАЮЩИЙ ВЫСТРЕЛ
У парней, которые отправились наверх, был такой внушительный вид, что Леха как-то успокоился. Камуфляж, бронежилеты… Эти парни просто обязаны были спасти Анжелку, иначе и быть не могло, ведь они словно сошли с последних страниц Славкиного оружейного справочника.
В пиджаке старшего лейтенанта что-то запищало. Ну, дают эти эфэсбэшники, подумал Леха. Николай Павлович тем временем вытащил из внутреннего кармана рацию.
— Первый слушает, — сказал старший лейтенант.
— Докладывает Второй, — пропищала рация. — Ничего не можем сделать. С ними ребенок, они ему угрожают…
Ребенок… Анжелка это, а не ребенок… Вот тебе и парни с последних страниц, подумал Корольков, сплошное разочарование.
С треском распахнулась форточка — с таким треском, что все, стоящие внизу, задрали головы; а форточка-то была — на восьмом этаже!
Наружу высунулась голова — и Леха узнал мужика в замшевом пиджаке (хоть пиджак в форточку не пролез).
— Всем убраться через пятнадцать минут! — прокричал обладатель пиджака. — Всем до единого! Очистить двор! Иначе порешим девчонку! Время пошло!
— Снайперы, быстро! — крикнул Николай Павлович, но было поздно, голова уже исчезла. — Эх… — Он заметно помрачнел. — Что делать, что же делать…
— Стреляйте, — сказал Леха. — Снайперы могут их снять… Скажем, с крыши дома напротив.
Дядька посмотрел на Леху оценивающе.
— Дельные мысли высказываешь, пацан, только ничего не получится. У них какая-то девчонка в руках. Они ей прикрываются. Тут филигранный выстрел нужен, понял? Филигранный!
Леха понял.
— Так, снайперы залегли, — сказал старший лейтенант. — Теперь будем ждать условий, благоприятных для выстрела.
Снова с восьмого раздался треск открываемого окна. Стоящие внизу запрокинули головы и увидели в спецокне перекошенное страхом лицо Кренделя. Мишка заорал на весь двор:
— Корольков! Леха вздрогнул.
— Корольков, — заливался Мишка, — пусть сделает Корольков! У НЕГО ОТЕЦ — КИЛЛЕР! ВОТ ПУСТЬ ОТЕЦ И СРАБОТАЕТ В ОДИНОЧКУ!
Леха почувствовал, что готов провалиться сквозь землю.
— Позволь-ка, — кашлянул Николай Павлович. — Ведь это твоя фамилия — Корольков?
В ответ Леха промычал нечто невразумительное и, сорвавшись с места, помчался к своему подъезду.
Леха уже знал, что ему делать.
Сперва он забежал в свою квартиру. Не для того, чтобы позвать отца. Отец был дома, но не должен был ни о чем догадываться. С самого начала Леха решил, что отец не должен ни о чем знать. Родители — сами по себе, а у детей — свои дела.
Леха забежал домой с определенной целью, и уже через десять секунд он снова был на лестнице. Дома он с треском распахнул свою форточку. С таким треском, чтобы этот треск услышали все внизу.
В руке Леха сжимал рогатку — Мишкину, отличную, дальнобойную…
Корольков поднялся на девятый этаж и позвонил в дверь к Славке.
Как хорошо, когда друзья оказываются дома!
Хоть у Лехи с Трушкиным в последнее время восстановились нормальные отношения, Славка встретил друга хмуро:
— Ага. Что на этот раз?
— Быстро, Славка, — зашептал Леха, взбудораженно крутя глазами. — Нет времени объяснять. Мне нужна твоя комната. И твоя форточка.
Трушкин быстро провел гостя в свою комнату. Леха по пути впервые увидел Славки-ных родителей и Славкиного брата, они всем скопом сидели перед телеком и смотрели футбол. Родители как родители, брат как брат — вот и все, что Леха запомнил.
— Дверь закрой, — скомандовал Леха в комнате Трушкина.
Славка закрыл.
— Намертво закрой, — уточнил Леха. Славка, поднатужившись, передвинул диван и припер дверь.
Леха хмурым взглядом проследил за действиями Славки, остался ими доволен и широким жестом отдернул вечно закрытую Славкину оконную занавеску.
Шших! Занавеска отлетела в сторону, обнажив окно.
— Ничего себе! — присвистнул Трушкин. Он увидел толпу во дворе. — Леха, что это?
— Потом, — поморщился Корольков. — Форточка, Славка, форточка!
Трушкин залез на стул, открыл форточку. Леха в это время выдвинул ящик Славкино-го стола, снял крышку с коробки из-под зефира и стал выбирать подходящий шарикоподшипник.
Тяжелые железные шарики, один лучше другого. Они должны сыграть свою роль.
Вынув подходящий шарик, Леха вложил его в рогатку и вскочил на стол. Прицелился через отрытую форточку.
— Корольков, ты что? — встревоженно спросил Славка.
Леха не ответил. Ему вдруг вспомнились Славкины родители, которые спокойно смотрели за стенкой телевизор. Надрывался футбольный комментатор. Вот так: родители даже не подозревают, что делается во дворе. Они даже не знали, что сейчас делается в комнате их сына.
Корольков растягивал резину, как эспандер. Левая рука вытянута вперед, в ней — рогатка, правая рука — пальцы на уровне правого глаза — держит стальной шарик и готовую вырваться резинку.
Прямо перед Лехой было окно Мишкиной кухни. Корольков помнил, как все внизу ждут особо точного, снайперского выстрела.
Помнил Леха и о том, что ничто не будет предпринято до этого выстрела…
Хоть бы кто снизу подал сигнал — огонь, мол. Но кто подаст? Сам снайпер и должен подать, вот кто. Своим выстрелом. Потому что выстрел снайпера и явится сигналом к штурму квартиры Кренделя.
Что там сказал старший лейтенант? Будем ждать условий, благоприятных для выстрела.
Лехе надоело рассуждать. Он разжал пальцы — и услышал через секунду звон разбитого окна.
Ха, как просто. Он попал!
Леха Корольков и не думал, какой переполох поднимется внизу и в доме девятнадцать после его попадания.
Николай Павлович просто просиял. «Премию имени товарища Дзержинского — стрелку», — твердо решил он и достал рацию. Но отдать приказ не получилось. Включив рацию, он услышал: «Идем на штурм!»
И в самом деле — там, на восьмом этаже, пошли на штурм.
…Компания Кренделя сидела в комнате Мишки. Лица у всех были подавленные.
Когда раздался звон разбитого кухонного окна, Светка Трубецкая оживилась.
— Леха все-таки — сын киллера! — воскликнула она с металлом в голосе. — Сработал его отец! А, Крендель?
Над словами Трубецкой призадумались все — даже малолетний пацан, который до сих пор, знай себе, плакал. Призадумались все и поняли, что рассуждения Трубецкой имеют определенный смысл.