Доспехи бога, стр. 16
– Тоббо, пойми…
«Пойми, Тоббо, это необходимо, иначе никак нельзя. Мальчишка не имеет права расти обычным: в нем – кровь сеньора, а у сеньора, ты ведь знаешь, теперь есть законный наследник, и есть враги. Много врагов, да сгниют их души, и не дай Вечный, они приберут ублюдка к рукам. Так что, Тоббо, лучше отойди, ты ведь разумный виллан, Тоббо, отойди в сторону и не мешай».
И Тоббо отходит и стоит в сторонке, не мешая, а жена вопит, стелется по земле; ее пинают – несильно, жалеючи, куда слабее, чем бивал муж, но она почему-то сразу падает и лежит недвижимо, а люди из замка ловят старшего сынишку – как курчонка, с гыканьем и прибаутками, и распластывают на земле, и лишают мужского естества, а потом, словно этого мало, делают слепеньким…
Невозможно вытерпеть. Но нужно. Иного не дано. Если же совсем невмоготу терпеть, тогда нужно попытаться забыть. Если, конечно, получится. Забыть обо всем. О собачьей свадьбе, о жалобном визге слепенького… а теперь еще и об Эрро, потому что с галер мало кто возвращается.
Иначе нельзя жить. Нельзя!
Но ежели и вправду – Багряный?!
Тогда…
Вот он стоит, управляющий…
…он стоит у крыльца своего богатого дома, отчего-то забыв про улыбку, и я, Тоббо, разумный виллан, смирный виллан, никогда не бунтующий виллан, я беру его за подбородок и достаю нож… нет, не нужно ножа!.. руками, просто руками, медленно, медленно, чтобы глаза умерли не сразу, чтобы он, он, а не я понял…
И все.
Больше не нужно ни терпеть, ни забывать. И не надо возить в замок копчения, по десять туш в месяц. И не надо делать бычка злобным. И вернется Эрро, брат, потому что не будет никаких галер…
Конь. Дом. Отара тонкорунных. Все это – не чье-то, а свое.
Никаких податей. И никаких кольчужников.
И глаза жены. Он впервые разглядел ясно и отчетливо: они, оказывается, светло-синие! И в них нет больше ни привычного страха, ни въевшейся тоски…
Жена, одетая в вышитое, праздничное, почти что господское платье, стоит на пороге, протягивая навстречу руки. А кто рядом с нею? Да это же – слепенький…. но веселый! зрячий! С первым пушком на щеках! И поцелуй – тоже первый – за всю их корявую жизнь, и куда-то исчезла бессильная злоба…
Вот так.
Все просто. Даже очень просто.
Проще некуда.
Если действительно – Багряный.
Он уже не сидел, а стоял. И Вудри тоже встал. И остальные, сидящие, смотрели теперь только на него, но уже не сквозь, а с интересом, словно ожидая чего-то. Но Тоббо не знал, как пересказать свои видения, и потому просто вытолкнул сквозь зубы:
– Да. Резать… Всех. Без разговоров.
И добавил потише, словно извиняясь:
– Ежели Багряный…
Глава 4
В зоне особого внимания
Ну что ж, друзья мои, позвольте представиться: Йирруахиярр йир… Йирруахиэлл дан-Гоххо-и-Тутхо-и-Тамхо; можно, впрочем, и просто Ирруах, что, как всем известно, означает «Отзвук грозы». Прекрасное имя, не правда ли? Явно западное, но ведь я и не скрываю, что происхожу с Запада, из ничем особым не прославленных земель, прилегающих к Великому Лугу. Досужие глупцы сочиняют о моих земляках побасенки, подчас довольно забавные, чаще – пустые и глупые, но редко кто позволяет себе повторять их в присутствии уроженцев Запада. Если же и находятся неосторожные нахалы, то быстро умолкают; люди Запада отвечают на усмешку ударом!
Итак, я – Ирруах дан-Гоххо, костоправ и лекарь. Имею диплом Борсоннского коллегиума и патент на практику в обеих столицах. Возможно, кого-то удивит, отчего столбовой тон-далайский дворянин, презрев традиции рода, уподобился низкорожденным, превращая знания в презренный труд за плату? Что ж, скрывать нечего. Никаких мрачных тайн. Все очень просто: после кончины деда сыны его разделили наследство по справедливости, как исстари заведено; Тутхо и Тамхо достались моим дядьям, Гоххо – батюшке. Замок небольшой, порядком обветшалый, вилланов – сотня-другая и обчелся, угодья, мягко сказать, невелики, да и то, что есть, порядком заболочено; денег же на осушение нет и не предвидится. А вдобавок ко всему перед самой смертью батюшки вышел указ о майорате; дескать, во избежание дробления уделов все наследство – старшему. И хотя спустя два года указ отменили, как вредный, закон обратной силы не имеет. Так вот и вышло: братцу Биббу – замок с землями, братцу Кикле – родовое серебро, братцу Айве – коняга с полным доспехом, а мне, последышу, как императорским указом определено, «достаточно средств для достойного обустройства жизни».
Ничего не скажу, не поскупились братцы. Тринадцать златников и шесть десятков сребреников отсыпали – аккурат на оплату полного курса Борсонны. Жаль, конечно, что по медицине, но тут уж деваться было некуда: факультет юриспруденции стоит вдвое дороже; так что на родню я обиды не держу, хотя и домой наведываться не собираюсь…
И то сказать, грех жаловаться: неизвестно еще, кто в накладе остался – я или братцы. Какие доходы с Гоххо? Никаких. А хорошему лекарю – везде почет и уваженье, лекарь же я, скажу не хвалясь, хороший. Во всяком случае, лучше многих, чему порукой нагрудный знак – ящерка зеленого нефрита. Знающий пациент, на эту ящерку глянув, тотчас гонорар удвоит, да и от дорожных неурядиц она отменный защитник: никто, в здравом уме пребывая, не обидит целителя, хранимого лично Четвертым Светлым. Да и гербовая цепь на шее прибавляет клиентам уважения, особенно ежели пациент – из мнящих о себе купчишек. Как же, не побродяжка какой пользует, пусть и с дипломом, а их высокое благородие столбовой дворянин. Так что на заработки пенять не приходится; изредка, с верной оказией, удается даже и переслать кое-что матушке и братцу Биббу, который, на беду свою, родился раньше всех и ныне обречен возиться с убыточным поместьем.
Легенда как легенда, вполне достойная, а главное – достоверная. Даже жаль немного, что воспользоваться ею вряд ли придется, поскольку личный контакт с туземцами в мои планы не входит. А входит в мои планы всего лишь добраться до места и разобраться с увечным кибером. Ничего сложного. Судьба, на наше счастье, застигла горемыку «Айвенго» в месте диковатом и от жилья людского отдаленном, где-то в самой гуще лесного массива, покрывающего весь север континента. К тому же перед безвременным успением автоматика все же сработала, и бедняга успел-таки выдать в эфир аварийный сигнал, безукоризненно записанный датчиками орбитала.
Координаты есть. Район поиска, учитывая все возможные погрешности, определен с радиусом до километра. Осложнений не предвидится: все зверье в округе разгонит пугалка, а на случай встречи с местными хомо я – бродячий лекарь Ирруах дан-Гоххо.
Суток, отведенных на операцию планом, хватит с лихвой, тем паче самое сложное уже позади: я добрался; остается найти и уничтожить.
Хотелось бы, конечно, забрать утиль с собой. Хомяк, вполне возможно, рассказал не все, а наши очкарики, дай им бог здоровья, даже по горстке праха смогли бы определить поставщика. На предмет розыска и обстоятельной беседы – не корысти ради, а исключительно потомству в пример, чтобы потенциальное жулье раз и навсегда зарубило на длинных хитрых носах: не нужно обманывать щедрый и великодушный Департамент; Департамент умеет и обижаться.
Да, очень хотелось бы, но – нельзя.
Ни в коем случае.
В космослужбах Федерации мой полет, естественно, задокументирован самым что ни на есть благопристойным образом, но в секретариат Совета Земли информация, столь же естественно, не поступала; Маэстро, мой друг и начальник, почти всемогущ, но связи связями, а всему есть предел. Так что, вполне возможно и даже наверняка, где-то на орбите меня притормозят рейдеры Поднебесной. Или Лиги. Или Халифата. А вовсе не исключено, что и Кагала. И досмотр будет произведен хоть и безукоризненно учтиво, но самым тщательным образом.
Не стоит подставляться по мелочам.
Ассамблея простит солдату Федерации все, кроме ошибки.
А жуликоватых поставщиков ребята Ромео все равно отловят, так или иначе…