Замок в Карпатах, стр. 29
Забрав с собой все записи, барон фон Гортц заперся в Карпатском замке и каждый вечер слушал там пение Стиллы… Однако он не только слушал Стиллу, как слушал ее в театре из своей ложи, но — что уж совсем непонятно — он видел ее: точно живая, стояла певица перед его глазами.
Это стало возможным благодаря оптическим приборам. Напомним, что Рудольф фон Гортц еще в Неаполе заказал великолепный портрет певицы. Она была изображена в полный рост в белом платье Анджелики из «Орландо», с роскошными распущенными волосами. При помощи зеркал, наклоненных под точно рассчитанным углом, и мощного источника света, освещавшею портрет, возникало «живое» изображение Стиллы во всем блеске ее красоты. Именно благодаря этому устройству, установленному ночью на площадке бастиона, Рудольф фон Гортц «вызвал к жизни» образ певицы, желая заманить Франца де Телека в ловушку. Благодаря этому аппарату граф снова увидел Стиллу в башне, когда фанатичный поклонник певицы наслаждался ее голосом.
Все это рассказал Орфаник на допросе в полиции Карлсбурга. С нескрываемой гордостью он заявил, что является автором всех этих изобретений, которые он довел до совершенства.
При том, что Орфаник детально разъяснил все «фантастические явления», а точнее трюки, он не мог понять одного — почему барон фон Гортц не ушел еще до взрыва через подземный ход. Когда же Орфанику сообщили, что в ларец, который нес Рудольф фон Гортц, попала пуля, ему сразу все стало ясно. Это был фонографический валик с записью последней арии Стиллы. Маньяк пожелал еще раз услышать ее, прежде чем взорвать замок. Когда же валик был разбит, разбилась и жизнь барона. Обезумев от отчаяния, он решил окончить свои дни под руинами.
Рудольф фон Гортц был похоронен на кладбище Верста со всеми почестями, полагающимися потомку древнего рода. А граф де Телек вместе с Рожко вернулся в замок Крайова, где отставной солдат принялся самоотверженно за ним ухаживать. Орфаник добровольно отдал Рожко валики фонографа, на которых были записаны остальные арии Стиллы, и когда Франц услышал голос великой артистки, он оживился и стал слушать со все возрастающим интересом. Воспоминания о минувшем исцелили его душу, и она вновь обрела мир и покой.
Спустя несколько месяцев к нему вернулся разум, и граф смог рассказать во всех деталях о своих злоключениях в ту ночь, когда был взорван Карпатский замок.
Свадьбу красавицы Мириоты и Ника Дека отпраздновали вскоре после падения замка. После гою как священник из деревни Вулкан благословил молодых, они вернулись в Верст, и судья Кольтц отдал им лучшую часть своего дома.
Но, хотя таинственные явления получили вполне реальное объяснение, молодая женщина продолжала верить в нечистую силу, которая будто бы орудовала в замке. И как не старались Ник Дек и Йонас, заботившийся о репутации своего заведения, — им не удалось переубедить Мириоту, как, впрочем, и ее отца, пастуха Фрика, магистра Эрмода и прочих жителей деревни Верст. Много еще должно пройти времени, прежде чем эти славные люди откажутся от своих предрассудков.
А доктор Патак хвастался, как и прежде, не уставая повторять каждому, кто был готов его слушать:
— Я же говорил! Какие такие привидения? Не было в замке никаких привидений и вообще никого не было!..
Но односельчане не желали с ним соглашаться, тем более что доктор переходил в похвальбе всякие границы.
Магистр Эрмод продолжал на своих уроках пересказывать трансильванские легенды. Долго еще молодое поколение деревни Вере г будет верить, что по ночам на руинах Карпатского замка появляются духи, пришельцы из потустороннего мира.
Конец
Послесловие
Вероятно, каждому на протяжении жизни не раз доводилось открывать для себя что-то новое в творчестве великих писателей. В детстве и юности нас привлекают одни их книги и герои, в зрелом возрасте — совсем другие.
Так случилось и с автором этих строк. В отрочестве Жюль Верн был для меня, как и для большинства других «пожирателей книг», любимейшим фантастом. С его героями я летал к Луне в гигантском снаряде, путешествовал над Землей на воздушном шаре, погружался в морские глубины на подводном корабле… А что значила для подростка дружба с отважным Робертом Грантом, чудаком Паганелем, таинственным капитаном Немо! Тайна этих замечательных людей — никогда наяву не живших, но бессмертных, рожденных более века назад, но не стареющих, часто совсем не юных, но как бы воплощающих саму Юность, Романтику, Честь, — и сегодня не дает мне покоя. Путешественники, покорители пространств, они оказались — счастливейший удел! — и покорителями читательских сердец. Сколько мальчишеских душ спасено ими от подлости и вероломства. А разве не удивительно: фантомы, когда-то давно запечатленные чернилами на бумаге, и по сей день борются с вполне реальным грозным и могучим злом.
— Но побеждают ли? — предвижу вопрос изуверившегося, измученного нынешним своим несладким бытием современника.
И отвечаю, не слишком настаивая на собственной правоте:
— По крайней мере не дают победить себя. Остаются непобедимыми.
Может, поэтому к ним опять столь пристальный интерес? Во времена крушения идеалов, когда взрывается прошлое и «ранеными», «контужеными» становятся целые поколения, очень важно вновь встретиться с верными старыми друзьями, никогда, ни при каких обстоятельствах не позволяющими вышвырнуть себя на обочину жизни. Встретиться и еще раз попытаться понять — почему они такие? Разглядеть попристальней. Хотя, кажется, о них мы знаем все: как дружат, сражаются, идут к цели. Пожалуй, не знаем лишь одного — как любят. На это обращаешь внимание лишь перечитывая Жюля Верна. Жюль Верн-лирик знаком русскому читателю либо очень мало, либо совсем не знаком. В большинстве его романов любовная тема звучит в лучшем случае мимоходом, отнюдь не претендуя на центральное место.
Именно ощущение новизны, неожиданности возникло у меня после прочтения много лет назад «Зеленого Луча» и «Замка в Карпатах». А ознакомиться с этими романами мне посоветовал не кто иной, как… внук писателя Жан Жюль-Верн.
Об этой встрече стоит рассказать поподробнее.
В начале 70-х годов, работая в Париже, мне довелось присутствовать на одной сколь торжественной, столь и приятной церемонии: на верфи Ла-Сен близ Тулона готовили к спуску на воду транспортный рефрижератор «Нарвский залив», построенный французами для нашей страны. Прибывших из Парижа участников церемонии разместили в старомодной, но очень удобной и оригинально оформленной гостинице. Вход в нее напоминал борт корабля: круглые окна-иллюминаторы, вывеска с романтическим названием «Наутилус», массивный якорь у порога. Увидев в холле портрет Жюля Верна, выполненный маслом в доброй старой манере, а также несколько литографий XIX века, созданных по мотивам его произведений, я, естественно, поинтересовался у хозяйки, откуда такая приверженность памяти великого фантаста.
— Все очень просто. — Пухлые губки мадам изобразили любезную улыбку. — Этот дом некогда принадлежал Жюлю Верну.
— Простите, — смущенно возразил я, лихорадочно перебирая в памяти факты биографии писателя, — но ведь автор «Вокруг света в восемьдесят дней» никогда не жил в Тулоне.
К тому времени мне уже привелось побывать и в родном го-роде писателя Нанте, и в Амьене, где он окончил свой жизненный путь.
— К сожалению, вы ошибаетесь, месье. — Хорошенькие губки вытянулись в сердитую ниточку. — В нашем городе до сих пор живет внук писателя Жан Жюль-Верн.
... Через час я уже был на окраине Тулона в сонном, разомлевшем от жары поселке со странным названием Вьей Юба и стучался в двери небольшого утопавшего в зелени коттеджа. Самого хозяина застать тогда не удалось, но меня любезно приняли его домочадцы. Они подтвердили, что Жюль Берн действительно никогда не жил в Тулоне и что очаровательная владелица отеля просто-напросто «слегка преувеличивает». Затем гостю из России родственники Жана Жюль-Верна показали дорогие семейные реликвии: старинные двухметровые часы-ходики, принадлежавшие замечательному фантасту, намного опередившему свое время, еще кое-какие вещи и наконец — одну из рукописей писателя. С волнением перелистывал я пожелтевшие странички романа «Михаил Строгов», исписанные мелким почерком Жюля Верна, проделавшего, казалось, вместе с героем своей книги увлекательнейшее путешествие по Сибири. И снова, уже не в первый раз, меня поразило, как досконально знает этот автор не только историю, географию, этнографию, но и мельчайшие детали быта и нравов всякой описываемой им страны. Потому-то его романы не только занимательны, но и очень информационно насыщены, как принято говорить теперь.