Замок в Карпатах, стр. 20

— Все эти ловушки и капканы обычно защелкиваются, и от этого на коже остаются раны, а на ногах доктора никаких ран нет.

— Вы правы. Но он мог запутаться в какой-то петле на дне рва…

— А как же он тогда выбрался из нее? Франц не нашел, что ответить.

— Не знаю, господин граф, — продолжал лесничий, я ведь не понял толком, что произошло со мной самим. Так что не будем говорить о том, что случилось с доктором Патаком.

— Правильно, поговорим лучше о ваших злоключениях.

— Я отчетливо помню, что меня сильно тряхнуло, а отчего — непонятно.

— И не осталось никаких следов?

— Никаких, господин граф, хотя удар был необычайной силы…

— Вы почувствовали удар, когда прикоснулись к скобе?

— Да, господин граф, как только я прикоснулся к ней, тут меня и трахнуло. К счастью, второй рукой я продолжал держаться за цепь, по которой соскользнул на дно рва и в тот же миг потерял сознание.

Франц недоверчиво покачал головой.

— Поверьте, господин граф, — продолжал лесничий, — все, что я вам рассказал, — чистая правда. Мне это не во сне приснилось, да и те восемь дней, что я провалялся в постели, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, о чем-то да говорят.

— Мне и в голову не приходило усомниться в этом, я верю, что вы пережили серьезное потрясение…

— Дьявольское!

— Вот тут мы с вами расходимся, Ник Дек, — возразил граф. — Вы считаете, что на вас напали злые духи, я же уверен, что о вмешательстве духов, злых или добрых, не может быть и речи.

— Что же тогда случилось со мной, господин граф? Как вы объясните это с точки зрения здравого смысла?

— Пока не могу ничего сказать, но будьте уверены, что в конце концов все объяснится просто.

— Дай-то Бог!

— Скажите, замок всегда принадлежал семье фон Гортцев?

— Да, господин граф. Он принадлежит им и поныне, хотя последний представитель этого рода, барон Рудольф, давно уже не бывал в этих местах, и никто понятия не имеет, где он и что с ним.

— И как давно он исчез?

— Лет двадцать назад.

— Вы говорите, двадцать?

— Да, господин граф. Через несколько месяцев после того, как барон Рудольф покинул замок, умер последний слуга, и с тех пор там никто не живет.

— За это время кто-нибудь поднимался в замок?

— Никто.

— А что говорят здешние жители?

— Все считают, что барон Рудольф умер на чужбине, почти сразу же, как уехал отсюда.

— Это не так, Николас. Пять лет назад барон был жив.

— В самом деле, господин граф?

— Да, он жил в Италии… в Неаполе.

— Вы сами видели его?..

— Видел.

— А потом?

— Больше я о нем ничего не слышал.

Лесничий задумался. Неожиданная мысль родилась в его голове, но он не решался ее высказать. Наконец Ник спросил, нахмурив брови:

— А не может ли быть так, господин граф, что барон Рудольф фон Гортц вернулся в замок и заперся там в одиночестве?

— Трудно сказать… Вряд ли.

— Может, у него есть причины прятаться от людей и никого не пускать в замок?..

— Кто знает… — задумчиво произнес Франц де Телек.

И тем не менее мысль Дека запала ему в голову. Такое вполне могло быть; этот человек, жизнь которого всегда казалась столь загадочной, вернулся к себе домой и, зная, сколь живучи в этих краях суеверия, решил укрыться в замке, не опасаясь, что кто-нибудь посмеет сунуться к нему.

Однако Франц не стал делиться своими соображениями с жителями Верста, в противном случае ему пришлось бы рассказать им свою историю, а это не входило в его планы. Впрочем, местных он все равно не переубедил бы — граф лишний раз убедился в этом, когда Ник Дек произнес:

— Если в замке находится барон Рудольф, значит, он и есть черт! Только сам черт мог сотворить со мной такое!

Не желая больше возвращаться к этой опасной теме, Франц поспешил переменить разговор. Как мог, он успокоил лесничего, убедив парня в том, что безрассудная попытка проникнуть в замок не повлияет на его последующую жизнь. Вот только ходить туда больше не надо: эго дело не лесничего, а властей и полиции, вот пусть они и занимаются тайнами Карпатскою замка.

На прощание граф пожелал Нику здоровья и посоветовал не откладывать свадьбу, на которую он, Франц де Телек, непременно прибудет.

Франц вернулся в заведение Ионаса задумчивый и до вечера не выходил из своей комнаты.

В шесть часов трактирщик подал ему обед в большом зале. Никто из жителей деревни, даже сам судья Кольтц, не появились в трактире, не желая тревожить графа.

В восемь часов Рожко спросил:

—  — Я вам больше не нужен сегодня, хозяин?

— Нет.

— Тогда пойду выкурю трубку на террасе.

— Иди, Рожко.

Откинувшись в кресле, Франц отдался воспоминаниям. Он снова мысленно перенесся в Неаполь, в театр «Сан-Карло», на тот последний спектакль… Перед его глазами возник барон фон Гортц, внезапно вставший в ложе и устремивший свой пламенный, завораживающий взор на певицу.

Припомнил Франц и письмо, подписанное бароном, где тот обвинял его в том, что это он, Франц де Телек, якобы убил Стиллу…

Эти думы утомили и усыпили его. Но, даже погружаясь в сон, он не утратил ощущения реальности, слышал каждый шорох, каждый скрип половицы. И тут произошло нечто из ряда вон выходящее.

Франц был в зале один, абсолютно один, когда он услышал нежный, берущий за сердце голос.

Даже не подумав о том, сон это или явь, Франц выпрямился и прислушался…

Ему показалось, будто чьи-то уста приблизились к его уху и тихонько пропели музыкальную фразу:

«Nel giardino de mille fieri, Andiamo, mio cuorc… » note 27

Франц узнал исполненный нежности романс, который Стилла пела на концерте накануне последнего спектакля… В полузабытьи, уже не отдавая себе отчета в том, что происходит, молодой человек отдался очарованию мелодии и голоса… Только бы услышать его еще раз…

Пение кончилось. Голос будто угас и растворился в тишине…

Франц пришел в себя. Затаив дыхание, он старался уловить хотя бы далекое эхо голоса, проникающего прямо в душу.

Ни звука…

«Это ее голос, — сказал он себе. — Сомнений нет — это голос женщины, которую я так любил! — Но тут же граф стал разубеждать себя: — Нет, я просто спал, это всего лишь сон!»

ГЛАВА X

На следующий день граф, еще не оправившийся от ночных видений, пробудился с зарей. Он решил пройти из Верста в Колошвар — ему захотелось побывать в промышленных центрах Петрошани и Ливадзель. Затем он задержится на несколько дней в Карлсбурге, после чего проедет по железной дороге через Центральную Венгрию. На этом и закончится его путешествие.

Выйдя из гостиницы, Франц направился к краю террасы и стал рассматривать в бинокль отчетливо вырисовывающийся на утреннем небе силуэт замка.

Как быть с обещанием, которое он дал жителям Верста? Надо ли заявлять в полицию о том, что случилось в Карпатском замке?

Когда граф говорил, что раз и навсегда покончит со страхами селян, он был убежден, что в замке скрывается шайка разбойников или иных подозрительных людей, которые обосновались там и стараются сделать все, чтобы им никто не помешал.

Однако по зрелом размышлении он засомневался.

В самом деле, вот уже пять лет, как никто ничего не слышал о фон Гортце. Через некоторое время после исчезновения барона из Неаполя разнеслись слухи о его смерти. Соответствовали ли они истине? Вряд ли. Скорее всего барон фон Гортц жив, а если это так, то почему он не мог вернуться в замок предков? Возможно, Орфаник, единственный близкий барону человек, сопровождает ею, и не исключено, что этот чудаковатый физик является автором спектакля, который посеял ужас во всей округе.

В этом предположении не было ничего невероятного: ведь если Рудольф фон Гортц и Орфаник захотели укрыться от людей в замке, они, безусловно, постарались сделать его неприступным, что позволило бы им вести абсолютно уединенную жизнь, соответствовавшую их натуре и привычкам. Но как должен поступить в таком случае он, Франц де Телек? Вправе ли он вмешиваться в частную жизнь барона фон Гортца? Граф размышлял об этом, пока на террасе не появился Рожко. Франц поделился с ним своими мыслями.