Великолепное Ориноко, стр. 62
Какова была жизнь этого миссионера прежде, чем он стал начальником миссии, — этого никто не знал. Относительно своего прошлого он хранил абсолютное молчание. Но по той грусти, которая иногда набегала на его лицо, можно было понять, что он носил в себе какую-то тайну…
Нужно заметить, что отец Эсперанте имел достойного сподвижника в лице своего помощника. Брат Анжелос был предан ему и имел право на значительную часть доходов этого предприятия.
Вместе с ними в охране порядка в поселке принимали участие несколько индейцев, но их роль была, скорее, фиктивной. Вернее было бы сказать, что отец Эсперанте, будучи одновременно и мэром, и священником, исполнял все официальные обязанности в миссии.
Со времени нападения квивасов ничто не беспокоило жителей Санта-Жуаны, и, казалось, нельзя было ожидать никаких нападений и в ближайшем будущем.
Но вот около 8 часов вечера 1 ноября, на другой день после того, как Жак Хелло и его спутники попали в руки Альфаниза, в поселке стала замечаться если не паника, то по крайней мере беспокойство.
На саванне, с юго-востока, был замечен молодой индеец, который бежал со всех ног, точно его преследовали.
Несколько гуахарибосов вышли из своих жилищ. Как только молодой индеец заметил их, он закричал:
— Эсперанте… отец Эсперанте!..
Минуту спустя брат Анжелос вводил его к миссионеру. Последний тотчас же узнал в нем мальчика, который прилежно посещал школу миссии, когда жил со своим отцом в Санта-Жуане.
— Ты… Гомо? — сказал миссионер. Мальчик едва мог говорить.
— Откуда ты?
— Я убежал… с этого утра… я бежал, чтобы попасть сюда…
Молодому индейцу не хватало дыхания.
— Отдохни. Ты умираешь от усталости… Хочешь поесть?
— Только после того, как я скажу вам, зачем я пришел сюда… Нужна помощь.
— Помощь?..
— Квивасы там… в трех часах отсюда… в Сьерре… со стороны реки…
— Квивасы! — воскликнул брат Анжелос.
— И их начальник тоже… — прибавил Гомо.
— И их начальник?.. — повторил отец Эсперанте. — Беглый каторжник Альфаниз?
— Он присоединился к ним несколько дней назад и вчера вечером с шайкой напал на отряд путешественников, которых я вел к Санта-Жуане…
— Путешественников, которые направлялись в миссию?
— Да, отец! Путешественники — французы…
— Французы?!..
Лицо миссионера покрылось внезапной бледностью, и глаза на мгновение закрылись.
Он взял молодого индейца за руку, привлек к себе и, смотря на него, произнес голосом, который от невольного волнения дрожал:
— Скажи все, что ты знаешь! Гомо продолжал:
— Четыре дня назад в хижину, в которой мы жили с отцом около Ориноко, пришел человек… Он нас спросил, где находятся квивасы, и просил проводить его… Это были те самые, которые разрушили нашу деревню Сан-Сальвадор, которые убили мою мать… Мой отец отказался… и выстрелом из револьвера был убит…
— Убит!.. — пробормотал брат Анжелос.
— Да… Альфанизом…
— Альфанизом!.. А откуда пришел он, этот негодяй? — спросил отец Эсперанте.
— Из Сан-Фернандо.
— А каким образом он поднялся по Ориноко?
— В качестве гребца, под именем Жиро… На одной из двух пирог, которые везли этих путешественников…
— Ты говоришь, что эти путешественники — французы?.. — Да, французы, которые не могли плыть дальше устья Рио-Торриды… Они оставили свои пироги у устья, и один из них, начальник, сопровождаемый рулевым одной из пирог, нашел меня в лесу, около тела моего отца… Они сжалились… увели меня с собой… они похоронили моего отца… Затем они предложили мне проводить их в Санта-Жуану… Мы отправились… и вчера, когда мы достигли Фраскаэса, на нас напали квивасы и взяли в плен…
— И с тех пор?.. — спросил отец Эсперанте.
— …с тех пор квивасы направились в сторону Сьерры… и только сегодня утром я смог убежать…
Миссионер слушал молодого индейца с чрезвычайным вниманием. Блеск его глаз показывал, какой гнев возбуждали в нем разбойники.
— Ты верно говоришь, мое дитя, — спросил он в третий раз, — что эти путешественники — французы?
— Да, отец!
— Сколько же их было?
— Четверо.
— И с ними были…
— …рулевой одной из пирог, банивас, по имени Вальдес, и два гребца, которые несли их багаж…
— Откуда они приехали?..
— Из Боливара, откуда они отправились два месяца назад с целью достичь Сан-Фернандо, а оттуда подняться по реке до Сьерра-Паримы.
Отец Эсперанте, погруженный в свои размышления, на несколько мгновений замолчал. Затем он спросил:
— Ты говорил о начальнике, Гомо? Значит, этот маленький отряд имеет начальника?..
— Да, это один из путешественников.
— Как его зовут?..
— Жак Хелло.
— У него есть товарищ?
— Да, его зовут Герман Патерн; он занимается собиранием растений в саванне…
— А кто два других путешественника?
— Один молодой человек, который был со мной очень дружен… которого я очень люблю…
Черты Гомо выразили самую живую благодарность.
— Этого молодого человека, — прибавил он, — зовут Жан Кермор.
Едва он произнес это имя, как миссионер поднялся с выражением крайнего удивления.
— Жан Кермор? — повторил он. — Это его имя? — Да, Жан Кермор.
— Этот молодой человек, говоришь ты, приехал из Франции с Хелло и Патерном?
— Нет, отец, как мне рассказал мой друг Жан, они встретились по дороге на Ориноко, в деревне Урбана…
— Они прибыли в Сан-Фернандо?
— Да… и оттуда вместе отправились в миссию.
— А что делает этот молодой человек?
— Он ищет своего отца…
— Своего отца? Ты говоришь: отца?
— Да, полковника Кермора.
— Полковника Кермора! — воскликнул миссионер.
Тот, кто посмотрел бы в этот момент на отца Эспе-ранте, заметил бы, как его удивление сменилось чрезвычайным волнением. Несмотря на всю свою энергию и самообладание, отец Эсперанте в крайнем смущении, которого он не мог скрыть, шагал взад и вперед по комнате.
Наконец, сделав над собой усилие, он успокоился и продолжал свои расспросы.
— Зачем, — спросил он Гомо, — зачем Жан Кермор едет в Санта-Жуану?
— В надежде получить здесь указания, которые помогут ему отыскать отца…
— Значит, он не знает, где его отец?
— Нет. Вот уже четырнадцать лет, как полковник Кермор покинул Францию, уехал в Венесуэлу, и его сын не знает, где он находится…
— Его сын… его сын! — пробормотал миссионер, который тер себе лоб, точно стараясь что-то припомнить.
Наконец он опять обратился к Гомо:
— Что же, он отправился один… этот молодой человек… один в такое путешествие?..
— Нет.
— Кто же сопровождает его?..
— Старый солдат.
— Старый солдат?..
— Да, сержант Мартьяль…
— Сержант Мартьяль! — повторил отец Эсперанте.
На этот раз, если бы отец Анжелос не поддержал его, он упал бы как пораженный громом на пол.
Глава двенадцатая. В ПУТИ
Колебаться в оказании помощи французам после столь определенных ответов молодого индейца было невозможно.
Миссионер, если бы он знал, в каком направлении вести преследование, бросился бы в путь через саванну в этот же вечер.
В самом деле, где сейчас находился Альфаниз? Около брода Фраскаэс? Нет! Судя по словам Гомо, он ушел оттуда на другой день после нападения. К тому же в его интересах было уйти подальше от Санта-Жуаны, углубиться в соседний лес саванны, а может быть, спуститься к устью Торриды, чтобы захватить пироги и их экипаж.
Отец Эсперанте понял, что прежде, чем пускаться в путь, необходимо было выяснить положение.
В 6 часов два индейца верхами были отправлены к броду Фраскаэс.
Три часа спустя эти всадники вернулись обратно, не найдя никаких следов квивасов.
Перешел ли Альфаниз реку, чтобы углубиться в западный лес или он спускался к Сьерра-Париме, чтобы подойти с левого берега к лагерю пика Монуар?
Это было неизвестно, но это нужно было узнать, хотя бы пришлось потерять ночь.