Удивительные приключения дядюшки Антифера, стр. 41
Внезапно послышался звон металла. Ясно было, что кирка задела какой-то металлический предмет.
Дядюшка Антифер наклонился над ямой, его голова исчезла в ней, руки жадно шарили под землей…
Затем он поднялся с налившимися кровью глазами…
В руках у него был металлический ящик, не больше кубического дециметра в объеме.
Все глядели на эту находку с явным разочарованием. И Жильдас Трегомен, несомненно, выразил общую мысль, воскликнув:
— Пусть меня возьмут черти, если тут сто миллионов!..
— Замолчи! — прорычал дядюшка Антифер. И снова начал рыться в яме, выбрасывая оттуда последние осколки гранита.
Бесполезный труд… Там ничего не было — ничего, кроме железного ящика, на крышке которого было выгравировано двойное «К» египтянина!
Неужели дядюшка Антифер и его спутники перенесли напрасно столько лишений? Неужели они проделали такой далекий путь лишь затем, чтобы натолкнуться на шутку мистификатора?
По правде говоря, Жюэль готов был улыбнуться, если бы его не ужаснуло лицо дяди, — его безумные глаза, сведенный судорогой рот, нечленораздельные звуки, вырывавшиеся из горла…
Впоследствии Жильдас Трегомен рассказывал, что в ту минуту он больше всего опасался, что его друг скончается на месте.
Но внезапно дядюшка Антифер поднялся, схватил свою кирку, размахнулся и в неистовом бешенстве страшным ударом разбил ящик… Оттуда выпала бумага.
Это был пожелтевший от времени кусок пергамента, на котором довольно легко было разобрать несколько строк, написанных по-французски.
Дядюшка Антифер схватил эту бумагу. Упустив из виду, что его слушают Бен-Омар и Саук, что он им выдаст, быть может, тайну, которую ему выгодней хранить про себя, он начал читать дрожащим голосом первые строчки бумаги:
— «Этот документ содержит долготу второго острова, которую Томас Антифер или в случае его смерти его прямой наследник должен довести до сведения банкира Замбуко, живущего в…»
Дядюшка Антифер остановился и ударом кулака заткнул свой неосторожный, болтливый рот.
Саук достаточно хорошо владел собой, чтобы ничем не выдать охватившего его чувства разочарования. Еще несколько слов — и ему стала бы известна долгота этого второго острова, широта которого должна была находиться у упомянутого Замбуко, и, кроме того, он узнал бы, в какой стране живет этот банкир.
Нотариус, не менее Саука обманутый в своих надеждах, застыл на месте с открытым ртом и высунутым языком, как умирающая от жажды собака, у которой вытащили из-под носа миску с водой.
И все же вслед за тем, как чтение письма было прервано ударом кулака, о чем говорилось выше, Бен-Омар, имевший право знать намерения Камильк-паши, выпрямился и спросил:
— Ну так вот… этот банкир Замбуко… где он живет?
— У себя! — ответил дядюшка Антифер.
И, сложив бумагу, он спрятал ее в карман, предоставив Бен-Омару воздевать в отчаянии руки к небесам.
Итак, сокровищ не оказалось на этом острове в Оманском заливе! Единственным результатом путешествия было предложение дядюшке Антиферу вступить в переговоры с новым лицом, банкиром Замбуко!
Может быть, этот человек был вторым наследником Камильк-паши, которого он хотел вознаградить за оказанные некогда услуги?.. Может быть, малуинцу придется разделить с ним сокровища, которые, как он думал, были завещаны ему одному? Все это вполне возможно. Отсюда логический вывод: в карман дядюшки Антифера вместо ста миллионов попадет только пятьдесят!..
Жюэль понурил голову, думая о том, что и эта сумма слишком велика, чтобы дядя позволил ему обвенчаться с любимой Эногат.
А Жильдас Трегомен только улыбался, как бы желая сказать: «Пятьдесят миллионов тоже хороший подарок, когда они очутятся в ваших руках».
Надо сказать, что Жюэль совершенно точно угадал мысли дядюшки Антифера, который, обдумав положение вещей, принял такое решение:
«Ну что ж… разница только в том, что Эногат выйдет замуж не за принца, а за герцога и Жюэль женится не на принцессе, а на герцогине!..»
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
содержащая письмо Жюэля к Эногат с рассказом о приключениях, героем которых был дядюшка Антифер
Как уныло выглядел дом на улице От-Салль в Сен-Мало, каким вымершим казался он с тех пор, как его покинул дядюшка Антифер! В какой тревоге проходили дни и ночи у обеих женщин — у матери и дочери! Опустевшая комната Жюэля делала пустым все жилище; по крайней мере, такое ощущение было у Эногат. К тому же не было дядюшки и Трегомен не приходил в гости!
Наступило 29 апреля. Два месяца, уже два месяца прошло с того дня, как «Стирсмен» ушел в море, увозя трех малуинцев, отправившихся в свой авантюрный поход — на завоевание сокровищ. Как проходило их путешествие? Где они теперь? Удалось ли им достигнуть цели?
— Мама… мама, они не вернутся! — твердила молодая девушка.
— Надейся, дитя мое… верь… они вернутся! — неизменно отвечала старая бретонка. — Конечно, лучше было бы им не уезжать…
— Да, — говорила шепотом Эногат, — особенно в то время, когда я должна была стать женой Жюэля!
Заметим кстати, что отъезд дядюшки Антифера произвел в городе огромное впечатление. Все привыкли видеть его разгуливающим с трубкой в зубах по улицам, вдоль набережной Силлон, по крепостному валу. А за ним — Жильдаса Трегомена, всегда в помятом сюртуке, всегда с выгнутыми колесом ногами, все с тем же орлиным носом и с тем же самым добрым, милым, невозмутимо-спокойным лицом!
И Жюэль, молодой капитан дальнего плавания, которым так гордился его родной город, любивший его не меньше, чем любила Эногат, или, лучше сказать, как мать любит своего сына, — он тоже уехал незадолго до того, как его должны были назначить помощником капитана на прекрасное трехмачтовое судно торгового дома «Байиф и К°».
Где теперь они были, все трое? Никто об этом не имел ни малейшего понятия. Известно лишь было, что «Стирсмен» доставил их в Порт-Саид. Только Эногат и Нанон знали, что путешественники должны были спуститься по Красному морю и дойти почти до северных границ Индийского океана. Дядюшка Антифер поступил вполне благоразумно, не выдав никому своей тайны, поскольку он не хотел, чтобы Бен-Омар выведал хоть что-нибудь относительно расположения знаменитого острова.
Тем не менее, если никто не знал маршрута, то зато всем были известны планы дядюшки Антифера, слишком хвастливого, слишком болтливого, слишком общительного, чтобы умолчать об этом. И в Сен-Мало, и в Сен-Серване, и в Динаре — всюду повторяли историю Камильк-паши, рассказывали о письме, полученном Томасом Антифером, о прибытии обещанного в этом письме вестника, об установлении долготы и широты острова и о баснословных ста миллионах — ста миллиардах, как утверждали наиболее осведомленные. С каким нетерпением поэтому весь город ожидал новостей о розысках сокровищ, о возвращении капитана каботажного плавания, внезапно превратившегося в набоба, обладателя несметного количества алмазов и драгоценных камней!
Эногат и не думала об этом. Только бы они вернулись, ее жених, ее дядя и ее друг, — пусть даже с пустыми карманами! Она будет счастлива, она возблагодарит бога, и ее глубокая печаль сменится безграничной радостью!
Разумеется, молодая девушка получала вести от Жюэля. В первом письме, из Суэца, он подробно рассказывал, как протекало их путешествие, писал о душевном состоянии дяди, о его возрастающей раздражительности, о приеме, оказанном дядюшкой Бен-Омару и его клерку, аккуратно явившимся на назначенное свидание.
Во втором письме, из Маската, описывались перипетии плавания по Индийскому океану до столицы имамата, говорилось, до какой крайней степени возбуждения, близкого к помешательству, дошел дядюшка Антифер, а также сообщалось о предстоящей поездке в Сохор.
Легко себе представить, с какой жадностью Эногат проглатывала письма Жюэля, который не ограничивался рассказами о путешествии и о душевном состоянии дяди, но изливал молодой девушке свою печаль жениха, разлученного с невестой накануне свадьбы; но, несмотря на то что их разделяло такое громадное расстояние, он надеялся вскоре увидеть ее и вырвать согласие у дяди даже в том случае, если тот вернется миллионером! Эногат и Нанон читали и перечитывали эти письма, на которые они не могли даже ответить, так как были лишены и такого утешения. Поэтому они строили различные предположения, рождавшиеся у них под влиянием этих рассказов, отсчитывали по пальцам дни, которые путешественники, по их мнению, должны были еще провести в далеких морях, зачеркивали число за числом в настенном календаре и, наконец, получив последнее письмо, загорелись надеждой, что скоро начнется вторая половина путешествия — возвращение домой.