Удивительные приключения дядюшки Антифера, стр. 29

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,

в которой Саук решает пожертвовать одной половиной сокровищ Камильк-паши, чтобы обеспечить себе вторую

Когда Жюэль, по просьбе Жильдаса Трегомена, показал ему на карте точку, где находится Маскат, тот просто не поверил своим глазам. Бывший владелец «Прекрасной Амелии», плававший, как мы знаем, только по Рансу, попал в такую даль… в такую даль… к берегам Азиатского континента!

— Итак, Жюэль, мы на самом краю Аравии? — спросил Трегомен, укрепляя очки на носу.

— Да, господин Трегомен, на юго-восточной оконечности Аравийского полуострова.

— А этот залив, похожий на воронку…

— Это Оманский залив.

— А другой, похожий на баранью ногу?

— Это Персидский залив.

— А пролив, который их соединяет?

— Это Ормузский пролив.

— А островок нашего друга?

— Он должен быть где-то в Оманском заливе.

— Если он вообще существует! — заметил Трегомен, предварительно удостоверившись, что дядюшка Антифер не может его услышать.

Маскатский имамат, расположенный между пятьдесят третьим и пятьдесят седьмым меридианами и между двадцать второй и двадцать седьмой параллелями, простирается на пятьсот сорок километров в длину и на двести восемьдесят — в ширину. Сюда следует прибавить еще полосу персидского берега от Ларистана до Могистана, часть побережья Ормуза и Кистрима; кроме того, ту часть Африки, которая тянется от экватора до мыса Дельгаду с Занзибаром, Малинди, Софалой. Если все это соединить вместе, то окажется, что владения имама занимают пятьсот тысяч квадратных километров — без малого площадь Франции. Десять миллионов жителей по национальному признаку делятся на арабов, персов, индийцев, евреев и негров, которых здесь большинство. Следовательно, имам является властителем, заслуживающим некоторого внимания.

Поднимаясь по Оманскому заливу в направлении Маската, «Оксус» шел мимо бесплодного пустынного побережья, окаймленного высокими отвесными скалами, напоминающими развалины феодальных замков. Немного позади возвышалось несколько округлых холмов, достигающих пятисот метров высоты: это были первые отроги горной цепи Джебель-Ахбар, которая возносится на три тысячи футов над уровнем моря. Нет ничего удивительного в том, что эта страна так бесплодна, — ведь она не орошается ни одной сколько-нибудь полноводной рекой. И все же шестьдесят тысяч жителей обеспечены продуктами питания благодаря окрестностям столицы. Вокруг Маската в изобилии произрастают виноград, манго [109], персики, фиги [110], гранаты, арбузы, лимоны, кислые и сладкие, и особенно финики! Финиковая пальма — самое ценное дерево арабских земель. По количеству финиковых пальм здесь судят о доходах поместья и говорят: «Имение в три или четыре тысячи финиковых пальм», как во Франции говорят: «Участок в двести или триста гектаров».

Имамат — это прежде всего торговое государство, потому что имам является не только верховным властителем и мусульманским первосвященником, но и главным купцом своей страны. В его государстве насчитывается не менее двух тысяч судов водоизмещением тридцать семь тысяч тонн. Военный флот состоит из ста кораблей, вооруженных несколькими сотнями пушек. В армии числится двадцать пять тысяч человек. Что касается доходов имама, то они достигают двадцати трех миллионов франков. Владея пятью кораблями, он пользуется еще правом реквизировать корабли своих подданных для личных нужд, и это позволяет ему вести торговые дела с большим размахом.

В конечном счете имам — неограниченный властитель государства, в 1507 году завоеванного д'Албукерки, а затем сбросившего с себя португальское иго [111]. Вернув сто лет назад свою независимость, Маскат нашел поддержку у англичан [112], которые несомненно надеются после Испанского Гибралтара, Аденского Гибралтара, Перимского Гибралтара создать еще и Гибралтар в Персидском заливе. Эти упорные англо-саксы намерены, как видно, «гибралтаризовать» все проливы, имеющиеся на земном шаре.

Интересно, прежде чем покинуть Францию, собрали ли дядюшка Антифер и его спутники какие-нибудь сведения о Маскате с точки зрения политической, промышленной и торговой?

И не подумали даже!

Могла ли их интересовать эта страна?

Никоим образом, так как внимание их было приковано только к одному из островков в заливе.

Но не воспользуются ли они случаем познакомиться хотя бы в общих чертах с современным положением этого государства?

Да, поскольку они решили связаться с официальным представителем Франции в этом уголке Аравии.

Разве в Маскате есть французский резидент? [113]

Да, после договора, заключенного в 1841 году между имамом и французским правительством.

А для чего нужен здесь официальный представитель Франции?

Для того, чтобы давать необходимые справки своим соотечественникам, когда они попадают по воле случая на побережье Индийского океана.

Пьер-Серван-Мало почел за благо нанести визит французскому резиденту. И в самом деле, местной полиции, прекрасно организованной и вследствие этого весьма подозрительной, показалось бы по меньшей мере странным прибытие в Маскат трех французов, если бы последние не смогли убедительно объяснить цель своего путешествия. Само собой разумеется, они не собирались раскрывать свои карты.

После сорокавосьмичасовой стоянки в Маскате «Оксус» должен был направиться дальше в Бомбей. Дядюшка Антифер, Трегомен и Жюэль немедленно сошли на берег. На Бен-Омара и Назима они, конечно, не обращали никакого внимания. Нотариусу и его клерку предоставлялась полная возможность следовать по стопам французов и присоединиться к ним не раньше, чем начнутся поиски острова в Оманском заливе.

Дядюшка Антифер во главе шествия, Жюэль посередине, Жильдас Трегомен в арьергарде, поспешая за проводником, устремились к английскому отелю через площади и улицы современного Вавилона [114].

Их багаж следовал за ними. Как заботились они о купленных в Сен-Мало секстанте и хронометре, особенно о хронометре! Даже святые дары [115] под балдахином не могли быть несомы с большим благоговением или, лучше сказать, усердием, какое проявлял дядюшка Антифер, пожелавший лично нести хронометр. Подумать только: инструмент, который поможет определить долготу знаменитого острова! С какой пунктуальностью заводили его каждый день! Каких только не принимали мер предосторожности, чтобы уберечь его от толчков, могущих отразиться на точности хода. Ни один муж не стал бы так заботиться о своей жене, как заботился наш малуинец об этом инструменте, который должен был сохранять парижское время.

Высадившись в Маскате, Трегомен был так удивлен, видя себя здесь, как мог бы удивиться генуэзский дож, если бы внезапно очутился при дворе Людовика XIV.

Выбрав себе комнаты в отеле, наши путешественники отправились затем к французскому резиденту. Тот был приятно поражен, увидев трех соотечественников на пороге своего дома.

Это был провансалец лет пятидесяти, по имени Жозеф Бард. Он торговал хлопком, мануфактурой, индийскими шалями, китайскими шелками, тканями, шитыми золотом и серебром, — словом, товарами, пользующимися большим спросом у богатых людей Востока.

Когда француз приходит к французу, а тот к тому же еще уроженец Прованса, знакомство завязывается быстро и добрые отношения устанавливаются незамедлительно.

Обменявшись с гостями рукопожатиями и предложив им прохладительные напитки, хозяин спросил, какова цель их путешествия.

— Мне редко представляется возможность принимать соотечественников, — сказал он. — Я с удовольствием вижу вас у себя, господа, и я весь в вашем распоряжении.