Путешествие и приключения капитана Гаттераса, стр. 77

— Он не согласится на это, Гаттерас. К тому же с нашей стороны было бы бесчеловечно бросить Альтамонта одного! Ведь он легко может погибнуть здесь без нас! Нет, Альтамонт должен отправиться с нами! Но сейчас еще рано говорить ему о нашей цели, — ведь он, может быть, ничего не подозревает. Поэтому мы скажем ему, что хотим построить шлюпку, чтобы исследовать на ней берега вновь открытой земли.

Гаттерас долго не сдавался на доводы своего друга. Доктор никак не мог дождаться ответа.

— А вдруг он не согласится пожертвовать своим кораблем? — спросил, наконец, капитан.

— Тогда мы прибегнем к праву сильного. Вы построите шлюпку без его согласия, и ему больше не на что будет претендовать!

— Дай-то бог, чтобы он не согласился! — воскликнул Гаттерас.

— Может быть, он и не откажется, — сказал доктор. — Надо его спросить. Я беру это на себя.

В тот же вечер за ужином Клоубонни завел речь о предполагаемых на лето экскурсиях и о гидрографической съемке берегов.

— Я думаю, Альтамонт, — сказал он, — вы отправитесь с нами?

— Конечно, — ответил Альтамонт. — Надо же узнать, как далеко простирается Новая Америка.

Гаттерас пристально посмотрел на своего соперника.

— А для этого, — продолжал Альтамонт, — нужно хорошенько использовать обломки «Порпойза». Можно будет построить из них прочную шлюпку, на которой мы можем далеко уплыть.

— Слышите, Бэлл! — радостно сказал доктор. — Завтра же принимайтесь за работу!

15. СЕВЕРО-ЗАПАДНЫЙ ПРОХОД

На другой день Бэлл, Альтамонт и доктор отправились к месту крушения «Порпойза». В дереве не было недостатка; особенно пригодилась старая шлюпка с высаженным дном: остов ее решили использовать для новой шлюпки. Плотник немедленно приступил к работе. Необходимо было построить вполне мореходную прочную шлюпку и в то же время достаточно легкую, чтобы ее можно было везти на санях.

В последних числах мая температура повысилась; термометр стоял на точке замерзания; на этот раз весна возвратилась уже окончательно, и путешественникам пришлось сбросить свою зимнюю одежду. Перепадали частые дожди; вешние воды каскадами сбегали по камням и кочкам.

Гаттерас от души радовался оттепели. Свободное море несло ему освобождение.

Он надеялся в скором времени проверить показания своих предшественников о существовании полярного бассейна. От этого зависел успех предприятия.

Однажды вечером, после довольно теплого дня, когда льды начали заметно таять, Гаттерас завел разговор на волновавшую его тему о свободном море.

Он привел свои обычные доводы и, как всегда, нашел в лице доктора горячего сторонника своей теории. Впрочем, выводы Гаттераса были довольно убедительны.

— Несомненно, — сказал он, — если океан очистится ото льдов в районе бухты Виктории, то от них очистится и его южная часть вплоть до острова Корнуолла и пролива Королевы. Пенни и Бельчер видели там свободное море, и, конечно, они не могли ошибиться.

— Я тоже так думаю, Гаттерас, — отвечал Клоубонни, — тем более что нет оснований сомневаться в правдивости этих славных мореплавателей. Правда, некоторые утверждают, что их ввел в заблуждение мираж, но это предположение не выдерживает критики. Они так уверенно говорят о свободном море, что нельзя усомниться в его существовании.

— Я всегда был того же мнения, — заговорил Альтамонт, который до сих пор молчал. — Полярный бассейн простирается не только на запад, но и на восток.

— Это вполне можно допустить, — заметил Гаттерас.

— Это необходимо допустить, — ответил Альтамонт, — потому что свободное море, которое видели капитан Пенни и Бельчер у берегов Земли Гриннелла, видел также лейтенант Мортон, сподвижник Кейна, в проливе, который носит имя этого отважного ученого.

— Но, к сожалению, мы сейчас не в проливе Кейна, — сухо сказал Гаттерас, — и не можем проверить этого факта.

— Во всяком случае, его можно допустить, — заметил Альтамонт.

— Конечно, — подхватил доктор, которому хотелось прекратить бесполезный спор. — Альтамонт прав, и если только окрестные земли не отличаются какими-нибудь особенностями, то под одинаковыми широтами всегда можно ожидать одинаковых явлений. Поэтому я думаю, что свободное море простирается и на запад и на восток.

— Во всяком случае, это для нас не имеет особого значения, — сказал Гаттерас.

— Я не согласен с вами, Гаттерас, — возразил американец, которого начинало раздражать притворное равнодушие капитана. — Весьма вероятно, что со временем это будет иметь для нас значение.

— Но когда же, позвольте вас спросить?

— Когда мы будем думать о возвращении.

— О возвращении! — воскликнул Гаттерас. — А кто же об этом думает?

— Никто, — ответил Альтамонт, — но я полагаю, что где-нибудь мы должны же будем остановиться.

— Где же именно? — спросил Гаттерас.

Вопрос был поставлен ребром. Доктор отдал бы руку на отсечение, лишь бы прекратить этот разговор.

Альтамонт не отвечал; капитан повторил свой вопрос.

— Где же именно? — настаивал он.

— Там, куда мы направляемся, — спокойно ответил Альтамонт.

— Кто может это сказать? — сказал Клоубонни, пытаясь успокоить соперников.

— Итак, я полагаю, — продолжал Альтамонт, — что если мы захотим воспользоваться для возвращения полярным бассейном, то можно попытаться проникнуть в пролив Кейна, который приведет нас прямо в Баффинов залив.

— Вы так думаете? — насмешливо спросил Гаттерас.

— Да, думаю. Я думаю также, что если полярные моря сделаются когда-нибудь доступными, то туда будут отправляться именно этой дорогой как кратчайшей. Открытие доктора Кейна — великое открытие!

— В самом деле? — сказал Гаттерас, до крови закусив губы.

— Разве можно это отрицать? — спросил доктор. — Надо каждому воздать должное.

— Не говоря уже о том, — упрямо продолжал американец, — что до этого знаменитого мореплавателя еще никто так долго не продвигался на север.

— Мне отрадно думать, — возразил капитан, — что в настоящее время англичане продвинулись дальше его.

— А американцы? — воскликнул Альтамонт.

— При чем тут американцы? — проронил Гаттерас.

— Да разве я не американец? — гордо поднял голову Альтамонт.

— Вы странный человек, — с трудом сдерживаясь, сказал Гаттерас. — Разве можно ставить на одну доску счастливый случай и науку? Правда, ваш американский капитан далеко продвинулся на север, но только благодаря случайности…

— Случайность! — прервал его Альтамонт. — И вы смеете говорить, что Кейн обязан этим великим открытием не своей энергии, не своим знаниям?

— Я говорю, — отвечал Гаттерас, — что имя этого самого Кейна не следовало бы даже произносить в стране, прославленной открытиями англичан Парри, Франклина, Росса, Бельчера, Пенни и, наконец, Мак-Клура, который прошел Северо-Западным проходом…

— Мак-Клура! — гневно воскликнул Альтамонт. — Вы упоминаете об этом человеке и отрицаете роль случайностей? Разве своим успехом Мак-Клур не был обязан только случаю?

— Нет! — отрезал Гаттерас, все более разгорячаясь. — Нет! Не случаю, а своему искусству и упорству, благодаря которому он провел четыре зимы среди льдов…

— Еще бы! — возразил Альтамонт. — Его затерло льдами, обратный путь был невозможен, и Мак-Клур под конец бросил свой корабль «Инвестигейтор» и вернулся в Англию.

— Друзья мои… — начал было доктор.

— Впрочем, — перебил его Альтамонт, — оставим в стороне личности и рассмотрим только достигнутые результаты. Вы говорите о Северо-Западном проходе, но ведь проход этот еще нужно открыть.

Гаттерас так и привскочил: его национальное самолюбие было задето за живое.

Доктор снова попытался вмешаться в разговор.