Путешествие и приключения капитана Гаттераса, стр. 19
Экипаж начал роптать…
12. КАПИТАН ГАТТЕРАС
«Форвард» быстро шел под парами, искусно пробираясь среди ледяных полей и айсбергов. Джонсон стоял у руля. Шандон через свои защитные очки молча наблюдал горизонт. Но недолго пришлось ему порадоваться; вскоре он обнаружил, что пароход заперт ледяными горами.
Однако идти назад было бы слишком тяжело, и Шандон предпочел продвигаться вперед.
Собака бежала за бригом по льду, однако на порядочном расстоянии. Всякий раз, как она отставала, слышался какой-то странный свист, как бы звавший Капитана.
В первый раз, услыхав свист, матросы переглянулись. Они были одни на палубе и тревожно переговаривались. Посторонних — ни души, а между тем свист повторялся несколько раз.
Первым встревожился Клифтон.
— Слышите? — сказал он. — Посмотрите-ка, как прыгает собака, заслышав свист.
— Просто не верится! — ответил Гриппер.
— Конечно! — крикнул Пэн. — Я дальше не пойду!
— Пэн прав, — заметил Брентон. — Это значило бы испытывать судьбу.
— Испытывать черта! — сказал Клифтон. — Пусть я потеряю все свои заработки, если я сделаю хоть шаг вперед.
— Нет, видно, нам не вернуться назад… — уныло промолвил Болтон.
Экипаж был вконец деморализован.
— Ни шагу вперед! — крикнул Уолстен. — Верно я говорю, ребята?
— Да, да! Ни шагу! — подхватили матросы.
— Ну, так пойдем к Шандону, — заявил Болтон. — Я поговорю с ним.
И матросы толпой двинулись на ют.
«Форвард» входил в это время в обширный бассейн, имевший в поперечнике около восьмисот футов; бассейн со всех сторон был окружен льдами и за исключением прохода, которым шел бриг, другого выхода не имел.
Шандон понял, что по собственной вине попал в тиски льдов. Но что же оставалось делать? Как вернуться назад? Он сознавал всю тяжесть лежавшей на нем ответственности, и рука его судорожно сжимала подзорную трубу.
Доктор, скрестив на груди руки, молча наблюдал; он смотрел на ледяные стены в триста футов вышиной. Над бездной висел полог густого тумана.
Внезапно Болтон обратился к помощнику капитана.
— Мистер Шандон, — взволнованным голосом проговорил он, — дальше идти мы не можем!
— Что такое? — спросил Шандон, которому кровь бросилась в лицо.
— Я говорю, — продолжал Болтон, — что мы уже достаточно послужили капитану-невидимке, а потому решили дальше не идти.
— Решили?… — воскликнул Шандон. — И вы осмеливаетесь это говорить, Болтон? Берегитесь!
— Угрозы ни к чему не поведут, — буркнул Пэн. — Все равно дальше мы не пойдем!
Шандон шагнул было к возмутившимся матросам, но в этот момент к нему подошел Джонсон и сказал вполголоса:
— Нельзя терять ни минуты, если хотите выбраться отсюда. К каналу приближается айсберг. Он может закрыть единственный выход и запереть нас здесь, как в тюрьме.
Шандон сразу понял всю опасность положения.
— Я рассчитаюсь с вами потом, голубчики, — крикнул он бунтарям, — а теперь — слушай команду!
Матросы бросились по местам. «Форвард» быстро переменил направление. Набросали полную топку угля, чтобы усилить давление пара и опередить плавучую гору. Бриг состязался с айсбергом: корабль мчался к югу, чтобы пройти по каналу, а ледяная гора неслась навстречу, угрожая закрыть проход.
— Прибавить пару! — кричал Шандон. — Полный ход! Слышите, Брентон!
«Форвард» птицей несся среди льдин, дробя их своим форштевнем; корпус судна сотрясался от быстрого вращения винта; манометр показывал огромное давление паров, избыток которых со свистом вырывался из предохранительных клапанов.
— Нагрузите клапаны! — крикнул Шандон.
Механик повиновался, подвергая судно опасности взлететь на воздух.
Но его отчаянные усилия остались бесплодными; айсберг, увлекаемый подводным течением, стремительно приближался к каналу. Бриг находился еще в трех кабельтовых от устья канала, как вдруг гора, точно клин, врезалась в свободный проход, плотно примкнула к своим соседям и закрыла единственный выход из канала.
— Мы погибли! — невольно вырвалось у Шандона.
— Погибли! — как эхо, повторили матросы.
— Спасайся кто может! — вопили одни.
— Спустить шлюпки! — говорили другие.
— В вахтер-люк! — орал Пэн. — Если уж суждено утонуть, то утонем в джине!
Матросы вышли из повиновения, смятение достигло крайних пределов. Шандон чувствовал, что у него почва уходит из-под ног; он хотел командовать, но в нерешительности только бессвязно бормотал; казалось, он лишился дара слова. Доктор взволнованно шагал по палубе. Джонсон стоически молчал, скрестив руки на груди.
Вдруг раздался чей-то громовой, энергичный, повелительный голос:
— Все по местам! Право руля!
Джонсон вздрогнул и бессознательно начал вращать колесо штурвала.
И как раз в пору: бриг, шедший полным ходом, готов был разбиться в щепы о ледяные стены своей тюрьмы.
Джонсон инстинктивно повиновался. Шандон, Клоубонни и весь экипаж, вплоть до кочегара Уорена, оставившего топку, и негра Стронга, бросившего плиту, собрались на палубе и вдруг увидели, как из каюты капитана, ключ от которой находился только у него, вышел человек.
Это был матрос Гарри.
— Что, что такое, сударь! — воскликнул, бледнея, Шандон. — Гарри… это вы… По какому праву распоряжаетесь вы здесь?
— Дэк! — крикнул Гарри, и тут же раздался свист, так удивлявший экипаж.
Услыхав свою настоящую кличку, собака одним прыжком вскочила на рубку и спокойно улеглась у ног своего хозяина.
Экипаж молчал. Ключ, который мог находиться только у капитана, собака, присланная им и, так сказать удостоверявшая его личность, повелительный тон, который сам говорил за себя, — все это произвело сильное впечатление на матросов и утвердило авторитет Гарри.
Впрочем, Гарри нельзя было узнать: он сбрил густые бакенбарды, обрамлявшие его лицо, и от этого оно приняло еще более энергичное, холодное и повелительное выражение. Он успел переодеться в каюте и явился перед экипажем во всеоружии капитанской власти.
И матросы, охваченные внезапным порывом, в один голос крикнули:
— Ура! Ура! Да здравствует капитан!
— Шандон, — сказал капитан своему помощнику, — соберите экипаж; я сделаю ему смотр.
Шандон повиновался и взволнованным голосом отдал приказание. Матросы выстроились, капитан стал подходить к помощникам и к матросам и каждому из них говорил несколько слов, давая оценку его поведению.
Окончив смотр, он поднялся на рубку и спокойно проговорил:
— Офицеры и матросы! Я такой же англичанин, как и вы; я избрал своим девизом слова адмирала Нельсона: «Англия надеется, что каждый исполнит свой долг». Как англичанин я не хочу, да и все мы не хотим, чтобы люди, более отважные, побывали там, где нас еще не было. Как англичанин я не потерплю, — все мы не потерпим, — чтобы на долю других выпала честь достигнуть крайних пределов севера. Если ноге человека суждено ступить на полюс, то лишь ноге англичанина! Вот знамя нашей родины! Я снарядил этот бриг, пожертвовал на это свое состояние, я готов пожертвовать своей и вашей жизнью, лишь бы наше знамя развевалось на Северном полюсе! Верьте мне! Начиная с сегодняшнего дня, за каждый пройденный на север градус вы будете получать по тысяче фунтов. Мы находимся под семьдесят вторым градусом, а всех их — девяносто. Считайте. Впрочем, мое имя ручается за меня: оно означает — энергия и патриотизм. Я — капитан Гаттерас!
— Капитан Гаттерас! — воскликнул Шандон.
Имя это, хорошо известное английским морякам, глухо повторилось в рядах экипажа.
— А теперь, — продолжал Гаттерас, — забросьте якоря на льдины, погасите огонь в машине, и пусть каждый займется своим делом. Шандон, я хочу поговорить с вами о делах, касающихся брига. Зайдите ко мне в каюту с доктором, Уоллом и Джонсоном. Джонсон, распустите экипаж.