Паровой дом, стр. 43

Глава третья. КРААЛЬ

Смерть этого несчастного призвела на нас сильное впечатление. Укус змеибича, самой ядовитой на полуострове, не проходит даром. Еще одна жертва прибавилась к тысячам, ежегодно погибающим в Индии от этих опасных пресмыкающихся.

Тело индуса от действия яда быстро разлагалось. Его пришлось немедленно зарыть в землю. Как только печальная церемония была окончена, Матьяс Ван-Гит пригласил нас в крааль, и мы очень охотно приняли приглашение. Нам достаточно было получаса, чтобы дойти до помещения поставщика. Оно вполне оправдывало название «крааль», употребляемое колонистами Южной Африки.

Это была большая продолговатая загородка, в самой глубине леса, среди обширной прогалины. Матьяс Ван-Гит устроил крааль с совершенным пониманием потребностей своего ремесла. Высокий палисадник с дверью, достаточно широкий для повозок, окружал крааль со всех четырех сторон. В глубине, посередине, длинная хижина из древесных ветвей и досок служила единственным жилищем обитателям крааля. Шесть клеток, разделенных на несколько отделений, каждая на четырех колесах, стояли под прямым углом на левой стороне ограды. По реву, вырывавшемуся оттуда, можно было судить, что в обитателях этих клеток недостатка не было. Направо двенадцать буйволов, питающихся тучными пастбищами на горах, паслись в ограде на чистом воздухе. Это была обыкновенная упряжь подвижного зверинца. Шесть извозчиков для повозок, десять индусов, особенно опытных в охоте за хищными зверями, дополняли состав прислуги заведения.

Извозчики были наняты только на эту экспедицию. Их должность состояла в том, чтобы отвозить повозки на место охоты и потом на ближайшую станцию железной дороги. Там эти повозки ставились на платформу и могли быстро достигать через Аллахабад или Бомбея, или Калькутты.

Охотники-индусы принадлежали к категории тех, которых называют «чикари». Они отыскивают следы свирепых животных, выгоняют их из логовищ и ловят.

Такова была прислуга крааля. Матьяс Ван-Гит и его люди жили тут несколько месяцев. Они подвергались не только нападениям хищных зверей, но и лихорадкам, особенно свирепствующим в Тарриани. Ночная сырость, зловредные испарения земли, влажный знойный воздух, образующийся под деревьями, куда солнечные лучи проникают очень мало, делают из нижнего пояса Гималайских гор нездоровую страну.

Однако поставщик и его индусы так хорошо акклиматизировались в этой области, что вредный воздух имел на них так же мало влияния, как на тигров и других обитателей Тарриани. Но нам нельзя было бы безопасно оставаться в краале. Притом это не входило в план капитана Года. Кроме нескольких ночей, проведенных на охоте, мы должны были жить в паровом доме, в том верхнем поясе, до которого не могли достигнуть пары долины.

Итак, мы прибыли в кочевье Матьяса Ван-Гита, который был польщен нашим посещением.

— Теперь, господа, — сказал он нам, — позвольте мне показать вам мой крааль. Заведение соответствует всем требованиям моего искусства. В сущности, это только хижина в большом виде, то, что на полуострове охотники называют «гудди».

С этими словами поставщик отворил нам двери хижины, которую занимал вместе со своими людьми. Первая комната для хозяина, вторая для чикари, третья для извозчиков, в каждой из них вместо всякой мебели походная кровать; четвертая комната, побольше, служила кухней и столовой.

Когда мы осмотрели жилище, нас пригласили ознакомиться с жилищем четвероногих.

Это была самая интересная часть в устройстве крааля. Она напоминала скорее расположение ярмарочного зверинца, чем удобное помещение зоологического сада. Тут, правда, недоставало малеванных картин, повешенных над подмостками и представляющих яркими красками укротителя в розовом трико и бархатном фраке среди прыгающей стаи зверей, которые с окровавленной пастью, выпущенными когтями склоняются под бичом Биделя или героя Пезона. Правда, и публики тут не было.

В нескольких шагах сгруппировались домашние буйволы. Они занимали направо боковую часть крааля, в которую ежедневно приносили свежей травы, этих животных нельзя было пускать на соседние пастбища. По изящному выражению Матьяса Ван-Гита, «свобода пастбищ позволительна только в Соединенном королевстве, но это не согласуется с опасностями, которые представляют Гималайские леса».

Собственно зверинец занимал шесть из четырех колесных клеток, каждая из них с решеткой на передней стороне разделялась на три отделения. Двери или, лучше сказать, перегородки, подвижные снизу доверху, позволяли переводить животных из одного отделения в другое в случае надобности. В этих клетках заключены были семь тигров, два льва, три пантеры и два леопарда.

Матьяс Ван-Гит сообщил нам, что его запас будет полон, когда он поймает двух леопардов, трех тигров и одного льва. Тогда он по ближайшей железной дороге отправится в Бомбей.

Звери, которых легко было рассмотреть в клетках, были великолепны, но необыкновенно свирепы. Их поймали недавно, и они не могли еще привыкнуть к заточению.

Это можно было узнать по их страшному реву, их быстрому расхаживанию от одной перегородки до другой, по сильным ударам лапами по решеткам, изогнутым в нескольких местах.

При нашем приближении к клеткам этот шум усилился, но не произвел никакого впечатления на Матьяса Ван-Гита.

— Бедные животные! — сказал капитан Год.

— Бедные животные! — повторил Фокс.

— Неужели вы думаете, что они более достойны сожаления, чем те, которых вы убиваете? — спросил поставщик довольно суровым тоном.

— Они достойны порицания… за то, что дали себя поймать! — возразил капитан Год.

Плотоядным в таких странах, как африканский континент, где мало водится жвачных животных, служащих им единственной пищей, часто приходится голодать. Но нельзя сказать того же об этом поясе в Тарриани. Тут множество бизонов, буйволов, зебу, кабанов, сайгаков, за которыми беспрерывно гоняются львы, тигры и пантеры. Кроме того, козы, бараны, не говоря уж о койотах, пасущих их, представляют верную и легкую добычу в Гималайских лесах, следовательно, хищники легко удовлетворяют свой голод. Поэтому их постоянная свирепость извинений не имеет.

Поставщик кормил обитателей своего зверинца в основном мясом бизонов и зебу, и чикари должны были возобновлять провизию в определенные дни.

Не стоит думать, что эта охота безопасна. Даже тигр должен опасаться дикого буйвола, животного страшного, когда он ранен. Не один охотник видел, как буйвол с корнями вырывал рогами дерево, на котором охотник искал убежища. Говорят, что глаз жвачного животного — настоящее увеличительное стекло, что величина предметов утраивается в его глазах и человек в этом гигантском виде устрашает его. Уверяют, что вертикальное положение человеческого существа, когда оно идет, пугает свирепых животных, и что с ними лучше сражаться стоя, чем сидя или лежа.

Я не знаю, сколько справедливого в этих замечаниях, но верно то, что человек, даже когда выпрямляется во весь свой рост, не производит никакого действия на дикого буйвола, и если ему изменит его ружье, он почти погиб.

Таковы и индийские бизоны с короткой и квадратной головой, с рогами гибкими и сплюснутыми у основания, с горбатой спиной — эта выпуклость приближает его к его американскому собрату — с ногами белыми от копыт до колен и размер которого от хвоста до морды доходит иногда до четырех метров. Он относительно смирен, когда пасется со всем стадом в высокой траве в равнине, но становится страшен для всякого охотника, неблагоразумно нападающего на него.

Эти жвачные животные главным образом и предназначались в пищу плотоядным в зверинце Ван-Гита. Поэтому, для того чтобы вернее и почти без опасности захватывать их, чикари предпочитали ловить их в капканы, откуда берут добычу мертвыми или чуть живыми.

Притом профессор как человек, знавший свое ремесло, очень скудно раздавал пищу своим «гостям». Раз в день, в полдень, от четырех до пяти фунтов мяса, и больше ничего. И, конечно уж, не от набожности их заставляли поститься от субботы до понедельника. Печальное воскресенье, нечего сказать! Когда после двух суток появлялась скромная пища, ярость зверей невозможно было сдержать, начинался концерт рева, страшное волнение, громадные прыжки, от которых подвижные клетки качались из стороны в сторону, так что можно было опасаться, что они сломаются!