Наступление моря, стр. 12

Засвидетельствовав предварительно чувство глубочайшей признательности всему почтенному собранию, откликнувшемуся на приглашение, а также офицерам, правительственным чиновникам, французским и тунисским, почтившим вместе с именитыми обывателями Габеса собрание своим присутствием, Шаллер обратился к собранию со следующей речью:

— Нельзя не признать справедливым, милостивые государи, что ныне благодаря непрестанному прогрессу науки все более и более делается невозможным всякое смешение правдивых исторических фактов с легендами. Наступило время, когда первые одержали решительную и блестящую победу над последними. Первые — достояние ученых, вторые — поэтов, и у каждого из них свой круг последователей. Признавая все достоинства легенды, я тем не менее вынужден ныне отвести ей подобающее место в области воображения и остановиться исключительно на истинах, доказанных научными исследованиями.

Затруднительно было бы собрать в новом зале Габесского казино аудиторию, более расположенную внимать сообщениям докладчика, чем та публика, которая собралась в этот день и сочувствие которой тому проекту, о котором должна была идти речь впереди, заранее уже было обеспечено. А потому приведенные вступительные слова были встречены шепотом одобрения. Только некоторые туземцы, бывшие в числе слушателей, сохраняли, казалось, благоразумное выжидание. Причиной этому было то, что проект, который Шаллер намеревался изложить перед собранием, придерживаясь его последовательного исторического развития, вызывал в продолжение уже почти половины века нерасположение к себе со стороны оседлых и бродячих племен Джерида.

— Мы охотно признаем, — продолжал Шаллер, — что у древних сильно развито было воображение и историки умели угождать в этом их вкусам, выдавая за исторические бытописания то, что в действительности относилось к области преданий. В сущности же, повествования их проникнуты духом чистой мифологии. Припомните, милостивые государи, о чем повествуют Геродот, Помпоний и Птолемей? Не упоминает ли первый из них в своей «Истории народов», о стране, которая тянется вплоть до реки Тритон, впадающей в залив, носящий то же название. Не передает ли он под видом случая, происшедшего во время путешествия аргонавтов, что судно Язона, гонимое бурей к берегам Ливии, было отнесено к западу, вплоть до этой самой бухты Тритон, западный край которой было невозможно разглядеть? Приходится, основываясь на этом повествовании, прийти к заключению, что в те времена эта бухта имела непосредственное соединение с морем. Об этом, впрочем, упоминает и Скилакс в описании своего плавания по Средиземному морю, указывая на существование озера громадных размеров, по берегам которого обитали различные народы Ливии и которое было расположено именно на местах, занятых ныне себхами и шоттами, но было соединено с Малым Сыртом уже только через посредство узкого канала.

После Геродота, уже почти в начале христианской эпохи, Помпоний Мелас отмечает, в свою очередь, существование этого значительного озера Тритон, названного также озером Паллады, соединение которого с Малым Сыртом, ныне называемым заливом Габес, впоследствии прервалось по причине понижения уровня вод, вызванного испарением.

Птолемей повествует далее, что вследствие продолжавшегося понижения уровня поверхности воды последняя окончательно остановилась в четырех котлованах, а именно: озерах Тритона и Далласа и озерах Лилии и Черепах. Озера эти представляют собой алжирские «шотты» Мельрир и Рарза, а также тунисские «шотты» Джерид и Феджедж, причем оба последних озера более известны под общим названием Себха Фараун.

Милостивые государи! Несомненно, что ко всем сведениям, заключающимся в древних преданиях, приходится относиться всегда с большой осмотрительностью; значительную часть легенд надлежит отбрасывать, ибо они ничего общего не имеют с достоверностью и точностью современного знания. Очевидно, корабль Язона не мог переплыть через это внутреннее море, ибо оно никогда не имело соединения с Малым Сыртом; главным образом, он никак не мог бы перенестись через полосу земли, разделяющую оба моря, если только не располагал могучими крыльями Икара, предприимчивого сына Дедала! Произведенные в конце девятнадцатого века исследования неопровержимо устанавливают, что никогда не существовало моря внутри Сахары на всем протяжении страны «себха» и «шоттов», ибо высота над уровнем моря даже самых низких местностей этой области не менее пятнадцати — двадцати метров. Притом наибольшей высотой отличаются именно местности, ближе расположенные к морскому берегу. Никогда, по крайней мере во времена исторические, это внутреннее море не могло иметь протяжение в сто лье, которое приписывали ему слишком увлекающиеся умы.

Тем не менее, милостивые государи, если ограничиться исключительно лишь площадями шоттов и себха, то проект образования моря в Сахаре, которое будет питаемо водами залива Габес, не может быть признан неосуществимым. Именно в этом и заключается проект, созданный некоторыми смелыми, но вместе с тем и практичными учеными. Этот проект не мог быть, однако, доведен до благополучного осуществления. Я намерен в хронологическом порядке возобновить в вашей памяти как отдельные фазы его развития и разработки, так равно и тщетные попытки его осуществления, а также тяжкие неудачи, которые выпали на его долю.

Слова эти были встречены знаками одобрения со стороны собрания, и так как докладчик движением руки указывал на географическую карту, напечатанную в крупном масштабе и висящую на стене, над кафедрой, то взоры присутствующих направились в эту сторону. На карте была изображена часть Туниса и алжирской области, пересеченная тридцать четвертой параллелью, которая тянется от третьего до восьмого градуса долготы. На карте вырисовывались глубокие котловины к юго-востоку от Бискры. Прежде всего, выступала совокупность алжирских шоттов, уровень воды в которых ниже поверхности Средиземного моря, известных под названиями Мельрир, Большого шотта, шотта Аслудже и иных вплоть до границы Туниса. Начиная от пределов шотта Мельрир был указан на карте канал, соединяющий шотты с Малым Сыртом.