Матиас Шандор, стр. 25
Без сомнения, за побережьем внимательно наблюдали и пограничная стража, и полиция, и жандармы. Однако с наступлением темноты нетрудно будет обмануть бдительность дозоров. Запрещение выходить в море относилось, как уже было сказано, только к кораблям дальнего плавания и каботажным судам, приходившим из Средиземного моря, но не к рыбачьим лодкам с побережья, поэтому снаряжение баркаса к отплытию не должно было вызвать никаких подозрений.
Андреа Феррато принял все это во внимание, но одного посещения он, конечно, не мог предвидеть. Сначала этот визит лишь удивил, но не встревожил рыбака, и только после ухода незваного гостя он понял, какая опасность нависла над ними.
Наступил вечер. Пробило восемь часов, и Мария уже накрыла к ужину на стол в большой комнате, когда кто-то два раза постучал в дверь. Андреа тотчас же отворил и с изумлением увидел испанца Карпену.
Этот Карпена был родом из Аммаяте, местечка в провинции Малага. Ему пришлось бежать оттуда, как в своё время Андреа с Корсики, но, вероятно, вследствие каких-то тёмных дел, и он поселился в Истрии. Здесь Карпена устроился на соляных промыслах на западном побережье и занимался перевозкой соли в глубь материка. Это очень тяжёлый, неблагодарный труд, которым можно едва заработать на жизнь.
Карпена был здоровенный детина лет двадцати пяти, невысокого роста, но широкий в плечах, с большой головой и жёсткими курчавыми чёрными волосами. Грубыми чертами лица он походил на бульдога, такое выражение как у человека, так и у собаки равно не вызывает доверия.
Его не любили за нелюдимость, за злобный, мстительный и завистливый нрав. Никто как следует не знал, почему он покинул родину. Дурной славе его немало способствовали частые ссоры с другими рабочими на промыслах. Задев кого-нибудь, он тут же переходил к угрозам, и дело обычно кончалось дракой. Вообще от него старались держаться подальше.
Сам Карпена, напротив, был о себе очень высокого мнения, вот почему он стремился, – с какой целью, будет видно далее, – сблизиться с Феррато. Однако рыбак с самого начала отнёсся к нему с неприязнью. Почему – мы узнаем из последующего разговора, в котором испанец обнаружит свои намерения.
Карпена хотел было пройти прямо в комнату, но рыбак остановил его вопросом:
– Что вам здесь нужно?
– Да вот, шёл мимо, вижу в окне свет, – дай, думаю, зайду.
– Зачем?
– Да просто в гости.
– А мне не нравится, когда вы приходите ко мне в гости, и вы сами это знаете!
– Знаю, но сегодня, я думаю, вы заговорите по-другому.
Андреа не понял и не мог угадать, что значили эти загадочные слова; и всё же он невольно вздрогнул, и это не ускользнуло от Карпены.
Испанец вошёл и плотно притворил дверь.
– Нам надо поговорить.
– Не о чём нам разговаривать!
– Нам надо поговорить, – повторил испанец, понижая голос, – поговорить с глазу на глаз.
– Ну ладно, пройдите сюда, – и рыбак, у которого в этот день были особые причины пускать к себе всех и каждого, провёл его в соседнюю комнату.
Это была спальня рыбака. Лишь тонкая перегородка отделяла её от той комнаты, где притаились беглецы. Окна спальни выходили на улицу, окна второй комнаты – на огород.
– Ну, в чём дело? – спросил рыбак.
– Сосед, я ещё раз прошу вас, будьте мне другом.
– Зачем вам моя дружба?
– Вы же знаете: из-за вашей дочери.
– Хватит об этом!
– Выслушайте меня. Я давно люблю Марию и хочу жениться на ней.
Вот чего добивался Карпена. Он уже несколько месяцев надоедал Марии своими ухаживаниями. Разумеется, его побуждала не столько любовь, сколько корысть. По сравнению с другими рыбаками Феррато жил в достатке, испанцу же, у которого не было ни гроша за душой, он казался богачом. Вполне понятно, что Карпена задумал стать его зятем. Но также понятно, что Андреа и слышать не хотел об этом: испанец ему очень не нравился.
– Карпена, – ответил Феррато холодно, – вы уже говорили с моей дочерью. И она сказала "вам – нет! Вы говорили и со мной, я тоже сказал вам – нет! Сейчас, когда вы опять заговорили об этом, в последний раз говорю вам – нет и нет!
Лицо испанца исказилось от бешенства; он оскалил зубы и с ненавистью взглянул на рыбака. Но в комнате было темно, и Андреа не мог видеть этой злобной гримасы.
– Это ваше последнее слово?
– Да, если вы не придёте опять. Если же вы снова заведёте этот разговор, то получите тот же ответ.
– Я приду опять, потому что я уверен – Мария сама пошлёт меня к вам.
– Кто? Мария? Будто вы не знаете, как она к вам относится!
– А что, если её чувства изменятся после того, как я с ней поговорю?
– Вы?! Поговорите с ней?
– Да, Феррато, мне надо ей кое-что сказать.
– Когда же?
– Сейчас! Сию же минуту! Слышите? Мне необходимо с ней поговорить!
– Вам не о чём разговаривать с ней! Я отказываю вам от её имени!
– Ах, вот как! – крикнул Карпена. – Вы ещё пожалеете об этом!
– Ты мне угрожаешь?
– Да! Берегись, я тебе отомщу!
– Ну, что же, мсти, если можешь и если посмеешь! Я не боюсь твоих угроз, ты сам знаешь. А сейчас убирайся! Не то я вышвырну тебя вон! – крикнул Андреа, выйдя из себя.
На испанца страшно было смотреть. Глаза его налились кровью. Казалось, ещё мгновенье, и он бросится на Андреа. Но он сдержал себя и, с силой толкнув дверь, выбежал в большую комнату, а оттуда на улицу, не сказав больше ни слова.
Дверь соседней комнаты тотчас отворилась, и на пороге показался граф Шандор, не пропустивший ни звука из этого разговора. Он быстро подошёл к Андреа.
– Это он донёс на нас жандармам, – шёпотом сказал граф. – Он нас знает. Он видел, как мы высадились на берег Лемского канала, и, должно быть, следил за нами до самого Ровиня. По-видимому, он пронюхал, что вы спрятали нас у себя. Нам нужно немедленно бежать, иначе мы пропали, и вы с нами!
9. ПОСЛЕДНЕЕ УСИЛИЕ В ПОСЛЕДНЕЙ БОРЬБЕ
Андреа промолчал. Ему нечего было ответить графу. Его корсиканская кровь кипела. В эту минуту он забыл даже о беглецах, ради которых шёл на такой риск. Перед его глазами стоял только Карпена.
– Мерзавец! Мерзавец! – пробормотал он сквозь зубы. – Он знает все, мы в его руках. Как я не догадался об этом!
Шандор и Батори с тревогой смотрели на рыбака. Что он скажет? Что он решит? Нельзя терять времени на размышления. Быть может, сейчас испанец уже донёс о них полиции.
– Вот что, граф, – сказал наконец Феррато, – жандармы нагрянут ко мне с минуты на минуту. Да, конечно, негодяй знал или предполагал, что вы скрываетесь у меня. Он приходил сюда заключить сделку! Он хотел получить мою дочь в уплату за молчание. И теперь он погубит вас, чтобы мне отомстить! Если придёт полиция, вам некуда спрятаться, вас сейчас же схватят. Надо немедля бежать!
– Вы правы, Феррато, – сказал граф, – но прежде, чем мы расстанемся, позвольте мне поблагодарить вас за всё, что вы для нас сделали и хотели сделать.
– Что я хотел, то я и сделаю, – решительно сказал Андреа.
– Мы не можем принять вашей помощи, – возразил Батори.
– Да, мы отказываемся, – поддержал его граф. – Вы и без того слишком многим рискуете. Если нас найдут здесь, вас ждёт каторга! Мы не хотим, чтобы горе и разорение постигло вашу семью. Бежим, Иштван, но бежим одни.
Андреа движением руки остановил их.
– Куда вы пойдёте? По всей стране бродят патрули. Полиция и жандармы день и ночь рыщут кругом. На побережье вам не найти безопасного места, чтобы отплыть. К границе вам не пробраться, на всех тропинках дозоры. Без меня вы погибнете!
– Послушайте моего отца, – сказала Мария, – идите за ним. Что бы ни случилось, он выполнит свой долг.
– Правильно, дочка, – ответил Феррато, – ты верно сказала, это мой долг. Луиджи уже ждёт нас у ялика. Ночь очень тёмная. Они и спохватиться не успеют, как мы уже будем в море. Обними меня, Мария, прощай! Скорее за мной!
Но Шандор и Батори не сдавались. Они не могли принять такую жертву. Надо бежать, немедленно бежать, чтобы не подвергать опасности рыбака. Но бежать одним, без Феррато.