Красный Бубен, стр. 13

Причем оторванные руки Жадова летали вокруг его головы самостоятельно.

– Давно не виделись, солдат! – зашипел Мишка.

– Хенде хох! – крикнул Жадов своим рукам.

Руки взлетели вверх и заняли над Андрюхиной головой выжидательную позицию, как два «мессершмитта», мелко подрагивая и шевеля желтыми пальцами с длинными острыми ногтями, под которые набилась черная могильная земля.

– Ахтунг! – скомандовал Жадов.

Семен понял, что еще мгновение и ему конец. Он схватил валявшийся на земле мешок и хлестнул им Колчанова по его дьявольской морде. Колчанов не удержался на ногах, упал на четвереньки и щелкнул зубами. Семен, как молодой, перепрыгнул через сатаниста и побежал в деревню.

– Взять его! – услышал он сзади дикий крик Жадова. Семен понял, что Андрюха дал команду своим летающим рукам, и руки, как самолеты, сорвались с места и летят за Семеном, оставляя за собой черный клубящийся след адского дыма.

Семен прибавил ходу. Головой он понимал, что от нечисти на этот раз ему не убежать, но все-таки верил, что Бог не оставит его на растерзание и спасет его бессмертную душу.

Дорога пошла в горку, и бежать пожилому стало совсем тяжело. Семен задыхался. Он чувствовал спиной, что руки Жадова совсем рядом и вот-вот вцепятся ему в горло. Боковым зрением он заметил, как руки обходят его с флангов, чтобы получше схватить. Ужас обуял Семена, и в момент, когда руки начали смыкаться на его шее, невидимая добрая сила сделала Семену подножку, и он со всей скорости полетел на землю. Руки дьявола, не успев затормозить, врезались в землю и увязли в ней по локоть.

Семен вскочил, набросил на жадовские руки мешок и побежал дальше. Сзади рычали и завывали дьяволы. Сильные дьяволы догоняли старого деда.

Семен выскочил на холм и прижался на секунду к тонкой березе, чтобы перевести дыхание. Силы были на исходе. Из-за тучи выглянула луна, осветила край деревни и маковку церкви с крестом, церкви, построенной им. Сзади опять зарычали. Семен собрался и бросился вперед, держа ориентир на церковь.

В деревне завыли все собаки, учуявшие нечистую силу.

Семен бежал по узкой тропинке, и его ноги слышали, как земля содрогается от топота дьявольских копыт. Дьяволы догоняли его.

Давай, Семен, поднажми! Еще чуть-чуть – и всё! Там они тебя не достанут! Ну же, ну!

Когда до церкви оставалось несколько метров, ноги подвели, и Семен упал, сильно ударившись о землю ребрами. Но боли он не почувствовал. Боль от удара – ерунда перед ужасом вечных мук!

Абатуров пополз вперед, царапая землю скрюченными пальцами. Коленки его тут же намокли от ночной росы.

– Ху-ху-хыр-р! – услышал он над головой дьявольский хохот.

Всё!

Дед собрал все оставшиеся силы и, как молодой спортсмен, рванулся с земли, совершил неимоверный прыжок к церкви, на лету распахнул дверь и оказался внутри.

Дверь закрылась за ним сама.

Первым подбежал Колчанов. Он схватился за ручку и взвыл от боли. Его ладонь задымилась от прикосновения к раскаленному металлу.

Глава четвертая

ЮРИЙ ВСТУПАЕТ В СЛУЧАЙНУЮ СВЯЗЬ

1

Юра Мешалкин отпросился в пятницу с работы. Он должен был ехать в деревню Красный Бубен, забирать жену с детьми, которые всё лето прожили там в тещином доме. Теща с тестем давно уже жили в Москве, а в Бубен выезжали только на лето. Но в этом году они не поехали. Тестя не отпустили с работы.

Мешалкин заехал по пути к теще за мешками… Тестя, слава богу, дома не было. Старый осел работал. А то бы Юре пришлось выслушать серию советов, как жить, как себя вести, как к чему относиться, на хрена он, Юра, занимается всякой ерундой, вместо того чтобы заниматься делом и т. д. и т. п. Юра с тестем друг друга недолюбливали.

Юра позвонил. Дверь открылась.

– Юрий! – Теща вытирала фартуком руки. – Здравствуй.

– Здравствуйте, Тамара Николаевна.

– Проходи. У меня как раз котлетки. Скушаешь пару штук?

– Нет, надо ехать, – Юра прошел в прихожую и повесил кепку на крючок.

– Ну, тогда с собой возьми. В дороге поешь, – теща удалялась по коридору. – Я тебе в фольгу заверну, чтобы не остыли… Проходи в комнату.

Юра прошел в комнату и сел на диван-кровать. Работал телевизор.

– …числа, – говорил диктор, – ожидается полное солнечное затмение. Последнее в этом тысячелетии… – Конец тысячелетия… а телевидение такое говно… Я, когда был маленьким, думал, что в 2000 году у всех будут видеотелефоны, как в фильме «Солярис». А хрен там!.. И телевидение, как было раньше, так и осталось… Даже еще хуже… – … Оно продлится, в зависимости от места наблюдения, от одной минуты до получаса… – Я в детстве даже с большим удовольствием смотрел телевизор, чем сейчас… А в журнале «Пионер» какие иллюстрации были великолепные про 2000 год!.. Над многоуровневым городом летают воздушные такси с кнопками!.. 2000 год – вот он, на носу! А где они, такси?!. — На территории России затмение лучше всего себя проявит в зоне черноземья – Тамбовской, Воронежской и Белгородской областях…

– Вот, возьми, Юрий, – вошла теща со свертком. – Поешь в дороге.

– Ага. А мешки приготовили?

– В коридоре… Я приготовила…

– Ну, я поехал тогда, – Юра поднялся.

– С Богом… Давай присядем на дорожку… Что-то я волнуюсь.

– Не волнуйтесь, Тамара Николаевна, – Юра присел.

Помолчали.

– Ну, я поехал.

– Ну, с Богом…

2

Юра остановил жигуль на шоссе и вышел купить сигарет в придорожном киоске. Небо было синее и ясное, но в воздухе уже чувствовалась осенняя свежесть.

Эх! Жалко лета!

Это лето Мешалкин провожал с грустью. Он не ездил ни на юг, ни на север и вообще не был в отпуске, просто он отправил своих в деревню и целых три с лишним месяца был предоставлен самому себе. Нельзя сказать, что Юра пустился в разгул. Нет, этого сказать нельзя. Конечно, он встретился с двумя давними подружками и приятно провел с ними время, не беспокоясь о том, что его ждут дома, что от него будет пахнуть женскими духами и тому подобное… Но все-таки, это было не главное. Главное было то, что ему наконец-то удалось побыть одному и, не отвлекаясь ни на что, заниматься своим любимым делом – вырезанием из дерева. Как же здорово сидеть на балконе и орудовать резцами, когда тебя никто не дергает за штаны и не кричит, что ты везде соришь стружкой! Как же здорово знать, что тебя не прервут на самом интересном месте, чтобы сообщить, что рассказала по телефону какая-нибудь тетя Мотя про какого-нибудь дядю Петю! За это лето Юра успел вырезать как никогда много. Два ряда кухонных полок (которые он сам, кстати, сделал), были плотно заставлены вкусно пахнущими фигурками! Сколько же он всего вырезал? Юра наморщил лоб и начал про себя считать: больше сотни солдатиков российской, французской и германской армий; композиция «Три медведя ловят Машу»; кинетические игрушки «Куры клюющие» и «Как медведь с кузнецом долбят молотками по пеньку»; композиция из русской сказки «Волк ловит хвостом рыбу»; композиция «Лиса и виноград»; три африканские маски; подсвечник для жены; для детей семью Микки-Маусов (маму, папу, сына и дочку) и много еще чего другого.

Юра подошел к киоску и протянул в окошко купюру:

– Пачку «Удара по Америке»!

Рука из окошка взяла деньги и положила пачку «Золотой Явы». Рука была тонкая, белая и красивая. На безымянном пальце поблескивало аккуратное колечко с рубинчиком. Юре рука понравилась. Он, как художник и творец, понимал толк в красивом, а красивые руки встречаются не часто. Юра нагнулся и заглянул в окошко, чтобы посмотреть, кто там сидит.

Чувство прекрасного и на этот раз не подвело его. В киоске сидела красивая девушка лет двадцати – двадцати пяти. Мешалкину стало приятно, что он угадал лицо по руке. «По закону гармонии, – почему-то подумал он, – можно восстановить из маленького кусочка прекрасного большое прекрасное целое. Если бы меня уполномочили реставратором, уж я бы точно показал, какие у Венеры Милосской были руки… А у Сфинкса лицо…»