Красный Бубен, стр. 108

– Хорошо, – дьявол едва заметно кивнул. – За то, что ты сочинил крылатую фразу про мои брюки, я сделаю тебя известным и дам тебе Нобелевскую премию… Ты доволен?

Габриэль Гарсиа Маркес закивал и заулыбался. Дьявол протянул ему руку. Маркес приблизился к дьяволу, встал на одно колено и поцеловал сатане руку рядом с перстнем.

– За эту вашу милость, – сказал писатель, – я буду впредь писать так, что от моих книг будет пахнуть серой…

Отец Харитон заметил внизу пожарную машину, которая завернула на стоянку. К какому-то пожарнику, наверное, приехали, – подумал он.

Кто-то положил руку на плечо отцу Харитону. Батюшка вздрогнул и едва не вывалился в окошко…

– Я вас напугала?! – медсестра Соня прижала ко рту ладошку. – Простите, я не нарочно… Я нечаянно…

У отца Харитона бешено колотилось сердце. Полминуты назад он чуть не отдал Богу душу, и страх впрыснул в его кровь двойную порцию адреналина. Кроме того, у батюшки опять восстал. Очевидно плоть неравнодушна к бурлящей в жилах крови.

О-хо-хо… Отец Харитон оглядел медсестру Соню с головы до ног и порозовел. Он отметил, что его темной половине небезразличны эти пышные формы, эти золотистые завитки рядом с ушами. Мозг батюшки отсканировал изображение девушки, забрал в буфер, а потом совершил операцию по сниманию с изображения розового халата и нижнего белья. Эти операции мозг отца Харитона производил автоматически. Их ход совершенно игнорировал само существование светлой стороны батюшки.

– Батюшки, – вырвалось у него. И он перекрестился. Операция перекрещивания производилась тоже совершенно автоматически, но по другим причинам. И правая рука, выполнявшая крестное знамение, не ведала, что ее сестра, левая рука, тянется к женской талии. Честное слово.

Запах духов, запах женского тела, запах чистых волос ударили в нос отца Харитона, и голова у него закружилась.

– Соня… Сонечка… Иди ко мне… – он притянул девушку и прижал ее бедра к своим возбужденным чреслам.

– Батюшка… О-о-ох… – Соня обмякла в его руках.

Отец Харитон еще крепче прижал девушку к низу своего живота и тут вдруг почувствовал укол совести. Что же это я делаю?! Мне же нельзя! Я же не такой!.. Он напрягся, чтобы отодвинуть девушку от себя и прекратить это безобразие, но ее руки обхватили его шею, а мягкие влажные губы прильнули к его бороде. Женский язык протиснулся в его рот и там шевелился. На этот раз обмяк отец Харитон. Мысли о сопротивлении улетучились. Он засунул руку девушке под халат и нащупал высокую упругую грудь. Батюшка погладил сосок, и сосок моментально затвердел. Соня целовалась, постанывая. Она положила свою руку туда, куда он и хотел, и погладила отцу Харитону так, как он хотел.

Отец Харитон подхватил Сонечку на руки и понес на кровать. Его пижамные штаны упали до колен и мешали батюшке нести то, чего он сейчас хотел больше всего. Он стал ногами наступать на противоположные штанины, чтобы снять их без помощи рук. И у него получилось. Штаны вместе с тапочками остались валяться посреди палаты, в то время как отец Харитон и Соня уже делали на кровати это. Отец Харитон взял ее сзади и быстро двигался туда и сюда. Соня постанывала. Отец Харитон так распалился, что в какой-то момент, не отдавая себе отчета в том, что делает, послюнявил указательный палец, засунул его Соне в задний проход и там покрутил.

– У-а-а-ах! – сказала Соня.

Они поменяли позицию. Теперь отец Харитон грешил снизу, а Соня сидела на нем, закинув голову назад и энергично работая бедрами. Отец Харитон держался двумя руками за ее груди. Груди, вместе с его руками, подпрыгивали в такт их общим движениям. Отец Харитон потерял счет времени. Наконец он почувствовал, что сейчас произойдет. Вот оно!.. Вот, вот!.. Сейчас, сейчас!.. Бедра девушки напряглись. Она тоже была готова.

Отец Харитон открыл глаза, чтобы не пропустить этот волнующий момент, и тут… он увидел в окне человека с видеокамерой. Человек в черной куртке стоял на какой-то лесенке за окном и снимал на камеру их соитие!

Отец Харитон кончил. Он резко сбросил девушку и натянул на себя одеяло. Хотя, по-видимому, это уже не имело никакого практического значения. Если бы даже они продолжали грешить, это бы уже ничего не могло изменить.

Человек за окном гадко улыбнулся батюшке, помахал рукой и вместе с лесенкой поехал вниз.

Отец Харитон соскочил с кровати, подбежал к окну и увидел внизу пожарную машину. Пожарная машина втягивала в себя лесенку с видеооператором.

Отец Харитон подумал, что, скорее всего, он уже не сможет служить Богу так, как он делал это до настоящего момента.

– И-эх ты! – вырвался у него звук отчаяния. Он рванул на себя окошко. Створки распахнулись, и на пол с подоконника полетел Габриэль Гарсиа Маркес.

– Бум-шлеп! – упал Габриэль Гарсиа Маркес сначала на корешок, а потом на обложку.

Отец Харитон нагнулся, схватил проклятую книгу и швырнул.

Габриэль Гарсиа Маркес полетел вниз, хлопая страницами, и приземлился рядом с пожарной машиной. Полет Маркеса был так же заснят оператором в черной куртке и прокомментирован следующим образом:

– Батюшка потрахается и ну – греховными книжками из окошка кидаться! – он поднял книгу, сунул ее под мышку и исчез в кабине.

Пожарная машина трижды издевательски пробибикала и уехала в неизвестном направлении.

Глава четвертая

В ШЕСТЬ ЧАСОВ ВЕЧЕРА, ПОСЛЕ ВОЙНЫ С ВАМПИРАМИ

Я не хочу предавать тебя, Господи!

1

Когда началось затмение, Ирина сидела в церкви. Она решила, что больше не будет из нее выходить, это было единственное место, где дьявол не мог до нее добраться.

Она сидела под иконой Ильи Пророка и смотрела наверх, в маленькое и узкое, но очень чистое окошко, за которым летала ласточка и сверкало ослепительными лучами солнце.

Конечно, я сейчас спряталась здесь, и дьяволу до меня не добраться. Но не смогу же я просидеть тут всю жизнь! Если я не выполню его условий, мне придется либо сесть в тюрьму, либо не выходить из церкви… Что же мне делать?..

И тут за окном резко потемнело. Как будто ветер ворвался в церковь и загасил все свечи и лампады. Ирина вскочила на ноги. Она подумала, что теряет зрение!

Что со мной?! Дьявол ослепил меня! И это самое малое, что он может со мной сделать! Господи! Я не хочу предавать тебя, Господи! Но и слепой оставаться тоже не хочу! Сделай так, Господи, чтобы я не предавала тебя, и верни мне зрение!

Лампада над иконой Ильи Пророка вспыхнула и осветила древнее лицо святого отблесками оживляющего огня. Глаза Пророка сверкнули – они были живые!

Ирина ахнула и отступила назад. Она поняла, что либо она не потеряла зрения, либо ей его Божественным образом вернули. Но икона! Икона ожила! Она явно смотрела на Ирину, и этот взгляд пугал! Взгляд святого проникал сквозь нее и видел не только все ее скрытые помыслы и тайны, но и прошлое, и будущее, и что-то еще такое, чему нет названия.

Ирина попятилась еще. Ей стало страшно. Она чувствовала, что ее будто впечатали в огромную ледяную глыбу и одновременно жарят на раскаленной сковороде. У нее было ощущение, что ее одновременно прижало к земле небоскребом и поднимает в воздух реактивная струя. Ее сжимало, как искусственный алмаз, и разрывало, как нитроглицерин. Это смерть идет! Слава Всевышнему! Смерть избавит меня от греха! Это Всевышний послал мне ее в ответ на мою молитву!..

Илья Пророк пошевелился на иконе. Он поднял правую руку и помассировал ладонь. Потом осмотрелся, провел перстами по окладу. Ирина видела, как палец святого стирает пыль с позолоты.

– Не бойся, – сказал святой низким голосом, от которого по воздуху пошли звуковые волны, а у Ирины заложило уши. Стало спокойно и легко. Ирина перестала дрожать.

– Это солнечное затмение, – продолжал св. Илья. – Солнечное затмение – это знак Господа, который показывает человекам, что будет, если человеки и далее станут жить в мерзости и пренебрежении к слову Божьему, если они будут и дальше попирать имя Господа, путая его с тем, имя которому Легион! – Святой сверкнул глазами, и Ирина увидела в них праведный огонь. – Истинно говорю, един Бог в России! – он поднял палец. – Имя ему Иисус Христос! А лжепророки, кои осели повсеместно, сгорят в геенне огненной! И ты сгоришь!