Дети капитана Гранта, стр. 57

– Тридцать шесть, – сказал Роберт.

– Прекрасно! Я двигаюсь вперед, – ответил Паганель. – Упомяну для полноты об Эйре и Лейххардте, обследовавших часть страны в 1840 и 1841 годах; о путешествиях Стерта в 1845 году, братьев Грегори и Хелпмана в 1846 году по западной части материка, Кеннеди в 1847 году по реке Виктория и в 1848 году по северной части Австралии, Грегори в 1852 году, Остина в 1854 году. С 1855 по 1858 год братья Грегори занимались изучением Австралийского материка, на этот раз его северо-западной части. Бебидж прошел от озера Торренс до озера Эйр. Упомяну, наконец, о путешественнике, знаменитом в летописях Австралии, Стюарте, три раза отважно пересекшем материк. Первая экспедиция Стюарта в глубь страны относится к 1860 году. Когда-нибудь, если пожелаете, я расскажу вам, каким образом Австралия была четырежды пересечена с юга на север. Теперь же я ограничусь тем, что закончу этот длинный перечень. Обращаясь ко времени от 1860 года до 1862 года, я должен прибавить к этим именам имена братьев Демпстер, Кларксона и Харпера, Бёрка и Уилса, Нейльсона, Уокера, Ландсборо, Мак-Кинли, Хоуита…

– Пятьдесят шесть! – крикнул Роберт.

– Ладно! Майор, я выполнил свое обязательство с лихвой, – сказал Паганель, – а ведь я еще не назвал ни Дюперре, ни Бугенвиля, ни Фицроя, ни Стокса…

– Довольно! – проговорил Мак-Наббс, подавленный столькими именами.

– … ни Перу, ни Куа, – продолжал Паганель, не в силах остановиться, как экспресс на полном ходу, – ни Беннета, ни Кеннинга, ни Тьерри…

– Пощадите!

– … ни Дикона, ни Стшелецкого, ни Рея, ни Уилкса, ни Митчела…

– Остановитесь, Паганель! – вмешался хохотавший от души Гленарван.

– Не добивайте злополучного Мак-Наббса! Будьте великодушны! Он признает себя побежденным.

– А его карабин? – с торжествующим видом спросил географ.

– Он ваш, Паганель, – ответил майор. – Признаться, мне очень жаль его, но у вас такая память, что с ней можно выиграть целый артиллерийский музей.

– Наверное, никто не знает больше об Австралии, – заметила леди Элен. – Не забыть ни одного имени, ни одного самого незначительного факта…

– Ну, положим, относительно незначительных фактов… – сказал майор, покачав головой.

– Что такое? Что вы хотите этим сказать, Мак-Наббс? – закричал Паганель.

– Я хочу сказать, что вам, быть может, неизвестны некоторые подробности, касающиеся открытия Австралии.

– Это невозможно, – с гордым видом заявил Паганель.

– А если я укажу вам такое происшествие, которое вам неизвестно, вернете ли вы мне мой карабин?

– Немедленно!

– Так, значит, по рукам?

– По рукам!

– Прекрасно! Знаете ли вы, Паганель, почему Австралия не принадлежит Франции?

– Но, мне кажется…

– Или, по крайней мере, известно ли вам, какое объяснение дают этому англичане?

– Нет, майор, – с досадой ответил Паганель.

– Ну, так знайте же: Австралия не принадлежит Франции просто потому, что капитан Боден, бывший, однако, далеко не робкого десятка, так испугался в 1802 году кваканья австралийских лягушек, что поспешил поднять якоря и сбежал оттуда навсегда.

– Как, – воскликнул ученый, – это говорят в Англии? Да ведь это злая шутка!

– Очень злая, согласен, – ответил майор, – но в Соединенном Королевстве она считается историческим фактом.

– Это недостойно! – возмутился географ-патриот. – И об этом могут говорить серьезно?

– Вынужден сознаться, что это так, дорогой Паганель, – ответил среди общего хохота Гленарван. – Как, вы не знали этой подробности?

– Совершенно не знал. Но я протестую. Сами же англичане зовут нас лягушкоедами, а разве боятся того, что едят?

– Тем не менее, так говорят, – со скромной улыбкой ответил майор.

Вот так знаменитый карабин «Пэрди-Моор и Диксон» и остался во владении майора Мак-Наббса.

Глава V

ИНДИЙСКИЙ ОКЕАН БУШУЕТ

Спустя два дня после этого пари Джон Манглс, определив, как обычно, в полдень координаты, сообщил, что «Дункан» находится под 113° 37' долготы. Пассажиры справились по карте и с радостью убедились, что от мыса Джаффа их отделяет расстояние меньше пяти градусов. Между этим мысом и мысом д'Антркасто австралийский берег описывает дугу, которая стягивается, как хордой, тридцать седьмой параллелью. Если бы «Дункан» поднялся к экватору, он бы на той же долготе нашел мыс Четем, который остался теперь в ста двадцати милях к северу. Яхта плыла в той части Индийского океана, которая омывает Австралийский материк. Можно было надеяться, что дня через четыре на горизонте покажется мыс Бернулли.

До сих пор ходу яхты благоприятствовал западный ветер, но в последние дни он мало-помалу стал слабеть, а 13 декабря и совсем упал. Паруса неподвижно повисли вдоль мачт. Не будь у «Дункана» мощной машины, он был бы скован океанским штилем.

Такое состояние атмосферы могло продержаться неопределенно долгое время. Вечером Гленарван заговорил об этом с Джоном Манглсом. Молодой капитан, видя, как быстро опорожняются угольные ямы, казалось, был очень раздосадован наступившим штилем. Он приказал поднять все паруса, чтобы использовать даже самое ничтожное дуновение, но, выражаясь по-матросски, «ветром и шапки наполнить нельзя было».

– Во всяком случае, нам не следует слишком жаловаться на наше положение – штиль все же лучше противного ветра, – заметил Гленарван.

– Вы правы, милорд, – ответил Джон Манглс, – но подобное затишье обычно наступает перед переменой погоды, а мы плывем у границы муссонов [83], дующих с октября по апрель с северо-востока, и если они нас захватят, то это сильно задержит нас в пути.

– Ничего не поделаешь, Джон. Придется смириться с этой помехой. В конце концов, ведь это будет только задержка.

– Конечно, если только не разыграется буря.

– Разве вы опасаетесь непогоды? – спросил Гленарван, взглянув на совершенно безоблачное небо.

– Да, – ответил капитан, – но я говорю это только вам, милорд. Я не хочу тревожить леди Гленарван и мисс Грант.

– Вы правы, Джон. Что же вас тревожит?

– Верные признаки надвигающейся бури. Не доверяйте, милорд, виду неба. Он очень обманчив. Вот уже два дня, как непрерывно падает барометр. В настоящий момент он стоит на двадцати девяти дюймах [84]. Это такое предупреждение, которым не приходится пренебрегать. Особенно же я опасаюсь ярости южного океана – мне приходилось уже выдерживать борьбу с ним. Водяные пары, конденсирующиеся над громадными ледниками Южного полюса, вызывают движение воздуха страшной силы. Из столкновения экваториальных и полярных ветров рождаются циклоны, торнадо и другие бури, бороться с которыми для кораблей далеко не безопасно.

– Джон, – ответил Гленарван, – «Дункан» – прочное судно, а капитан его – искусный моряк. И в бурю, приди она, мы сумеем устоять.

Эти опасения Джону Манглсу подсказывал инстинкт моряка. Он был, как говорят англичане, искусным знатоком погоды weather-wise. Упорное падение барометра заставило молодого капитана принять на своем судне все меры предосторожности. Джон Манглс ждал сильнейшей бури: хотя небо еще и не предвещало этого, но точный барометр не мог его обманывать. Воздушные течения устремляются из мест с высоким давлением в места с низким. И чем ближе друг от друга эти места, тем скорее устанавливается единый уровень атмосферного давления, но зато тем больше и скорость ветра.

Джон Манглс не покидал мостика всю ночь. Около одиннадцати часов южная сторона неба начала покрываться тучами. Джон вызвал наверх всю команду и приказал спустить малые паруса. Он оставил только фок, бизань, марсель и кливера. В полночь ветер стал крепчать: скорость его достигла тридцати шести футов в секунду. Скрип мачт, шум, производимый работой команды, сухой треск парусов, скрип внутренних переборок яхты – все это открыло пассажирам то, о чем они до сих пор не подозревали. Паганель, Гленарван, майор, Роберт появились на палубе: одни из любопытства, другие – готовые принять участие в работе. По небу, которое еще недавно было ясным и звездным, теперь неслись густые тучи, они выделялись на фоне неба, словно пятна на шкуре леопарда.