Меч Бури, стр. 69
Хорнфел почему-то вздрогнул.
– Лавим, – медленно и осторожно сказал он, – с кем ты сейчас говорил?
Морщинистое лицо Лавима просияло:
– С Музыкантом, конечно.
Музыкант! Еще три дня назад, в караулке, Лавим, захлебываясь словами, торопливо рассказывал ему, Хорнфелу, почему он столь ловко прошел к Северным воротам по уступу шириной в пять футов. Кендер тогда заявил, что он постоянно советовался с призраком Музыканта. Финн, помнится, тогда нехотя подтвердил слова кендера. Хорнфел не знал, что и подумать…
Лавим вскинул голову, слушая какой-то голос, которого Хорнфел не слышал.
– О, – сказал он, будто что-то вспомнив, – правильно. Я совсем забыл.
Он засунул обе руки в карманы своего старого черного плаща, пошарил в них. То, что он наконец извлек из кармана, вызвало у Хорнфела улыбку: кендер держал в руке столь хорошо знакомую Хорнфелу флейту Музыканта.
– Тебе ведь знакома эта вещь, да? Это флейта Музыканта. Она магическая, я точно это знаю, я пользовался ею дважды. Один раз, когда спасал Станаха от этих…
– От тейварцев.
– Верно. И еще один раз, когда она перенесла меня, Финна, Кема и…
– Лавим чуть пригорюнился, глаза его потемнели, – и Тьорла из Кровавых Холмов, через болота, сюда. Ее должен был принести тебе Станах – ведь, как он сказал, ты и Музыкант были близкими друзьями.
– Близкими друзьями… Именно так Станах и сказал?
– Вообще-то нет. Это я так сказал. Но Станах, конечно, сказал бы именно так, если бы он об этом подумал.
Хорнфел нежно погладил флейту пальцами.
– Музыкант действительно говорит с тобой, Лавим?
Кендер быстро-быстро закивал головой, его белая коса запрыгала вверх-вниз, вверх-вниз.
– Ну конечно. Он рассказывал мне, как ты спас его от темницы, когда он оказался в Торбардине, и как свет поступает в Торбардин с поверхности земли, и о садах, и о фермах. – Глаза Лавима засверкали. – И он сказал мне еще кое-что… он сказал… Ну, в общем, я не могу сейчас рассказать тебе об этом. – Лавим вздохнул. – Но не переживай, скоро ты узнаешь обо всем. Да, да… Но есть одна вещь, о которой я могу тебе рассказать прямо сейчас.
Хорнфел снисходительно улыбнулся. Настроение у него начало улучшаться.
– О чем же?
Лавим сунул флейту обратно в карман и произнес торжественным тоном:
– Он сказал, что ты должен принести Меч Бури в Долину Танов, когда ты пойдешь туда для… ну, в общем, когда ты туда пойдешь…
«Для похорон Тьорла», – подумал Хорнфел. Да, здесь в ближайшие дни будет много похорон… Хорнфел должен будет ходить на все, на какие сможет. Но похороны Тьорла… Похороны Тьорла должны быть – по крайней мере, для Хорнфела – также и похоронами Музыканта. И Киана. Эльф, гном и человек – все они умерли за Меч Бури. И за него, Хорнфела.
Разумеется, следовало принести Королевский Меч на похороны Тьорла, но ведь до официальной церемонии введения в сан Хорнфел не имеет права носить Меч. Даже для похорон Тьорла.
Хорнфел покачал головой:
– Я не могу сделать этого, Лавим. Пока я еще не имею права носить Меч Бури. Поэтому и не могу принести его в Долину Танов.
– Ммммм. Действительно не можешь? Это что: будет невежливо, или ты нарушишь закон?
– И то, и другое.
Какое-то – совсем короткое время Лавим то ли думал, то ли слушал.
– Так, ну что же, тогда и не носи его, не пристегивай к поясу – просто доставь его туда.
– Лавим, я думаю, что…
– Ну, тогда смотри, – серьезно сказал Лавим и, не переставая говорить, подошел к сундуку. – Это ведь только кажется всем проблемой. Все говорят, что я никогда не думаю, и все считают что вот они-то действительно думают. Не всегда хорошо, когда долго думают да размышляют. Это может привести только к нерешительности.
Быстро-быстро – так снует форель в ручье – Лавим взял из сундука Королевский Меч и сунул его в руки Хорнфелу.
– Ну вот? Если мы и нарушаем какой-то закон или проявляем невежливость, – хотя, ж полагаю, ты всегда излишне вежлив, – ты все же можешь подержать его в руках час или около того. Ведь ты же можешь подержать его в руках десять секунд, ведь верно? Так какая же разница?!
Рукояти Меча Бури было удобно в ладони Хорнфела. Меч был сделан специально для его руки.
– Это именно Музыкант сказал, чтобы я доставил его? – спросил Хорнфел.
Лавим торжественно кивнул:
– Ну что же, значит, я доставлю его… Но ведь ты хотел отдать мне флейту?
– Ах да, верно. – Лавим похлопал себя по карману. – Но ведь ТЫ же будешь нести этот тяжеленный меч. А о флейте не беспокойся, я в целости и сохранности буду носить ее пока в своем кармане.
Глава 33
«Я дома, – думал Станах. – Дома!»
Левой рукой и плечом он подкатил еще один камень для пирамиды Тьорла. Он напомнил себе о доме потому, что сегодня на рассвете он был, разумеется, действительно дома. Сейчас, когда закатное солнце окрашивало Долину Танов красным цветом, ему еще необходимо было постоянно напоминать себе об этом. Нет, Торбардин, пока он отсутствовал, не изменился. Все то же, все так же. Но сам он изменился сильно.
Станах вспомнил о встрече с родителями, с друзьями, но ему не хотелось вспоминать о том, как они смотрели на его изуродованную правую руку, и о том, как они смотрели в его глаза, когда поняли, что он уже не тот тихий и мирный кузнец, каким он был лишь несколько недель назад.
Он побывал во внешних Землях и вернулся домой другим.
И дело вовсе не в его увечье… Он изменился потому, что увидел за последние дни гораздо, больше, чем многие гномы за вею жизнь.
Холодный ветер промчался через Долину Танов. В старину здесь была большая пещера; эта пещера давно исчезла, а появившаяся на ее месте впадина превратилась: в долину с маленьким озерком посередине, на берегах которого гномами были разбиты небольшие сады.
В Долине Танов гномы хоронили своих мертвых, а кроме того, это было место, где они, обычно относившиеся к магии с великим недоверием, радовались волшебству, ибо в воздухе над озером висела гигантская пирамида Могилы Дункана и ее удерживало в воздухе только заклинание одного давно умершего мага.
Здесь был похоронен Дункан, последний Верховный Король гномов. После его смерти, вот уже три сотни лет, в Торбардине не было Верховного Короля. И, видимо, не будет. Ибо Харас, друг и телохранитель Дункана, постановил, что следующим Верховным Королем станет лишь тот, у кого будет не только Королевский Меч, но и Боевой Молот, изготовленный самим Харасом и спрятанный им неведомо где с помощью магии. И до сих пор никто Молота Хараса нигде еще не отыскал.
Изарн сказал, что Верховым Королем должен стать Хорнфел.
Станах встряхнул головой. Нет, Хорнфел не может воссесть на трон Верховного Короля. Он лишь Король-регент. Хотя Реоркс и знает, что Хорнфел может, править королевством отнюдь не хуже истинного Верховного Короля…
Кузнец прислонился к груде камней и провел рукой по лицу. Он вспотел, весь перепачкался, надетая сегодня белая рубаха была уже порвана; это была его кузнецкая рубаха. Да, ему больше никогда не стоять перед горном, но он просто не представлял себе более удобной для работы одежды, чем эта рубаха. И еще коричневые кожаные брюки. Одежда, в которой он работал в кузнице.
Многие хотели помочь ему построить пирамиду для Тьорла, но он считал, что построить ее должен сам. Один. Без чьей-либо помощи.
Когда-то, стоя у пирамиды Музыканта, Тьорл насмешливо сказал Станаху:
– Ты уже весьма искусен в строительстве. Кажется, твои друзья не живут долго. Сколько пирамид ты построил с тех пор, как ушел из Торбардина?
Помнится, Кельда тогда назвала слова эльфа слишком жестокими. Но Станах не посчитал его слова жестокими тогда, не считает такими и сейчас. Тьорл честно сказал вслух то, о чем он думал…
Губы Станаха изогнулись в невеселой улыбке. Пирамида Музыканта была первой. Пирамида Тьорла стала второй.
– И она будет последней, – прошептал он. – Да, последней, Тьорл. Хотя я никогда и подумать не мог, что буду строить пирамиду для тебя, и уж тем более здесь, в Долине Танов, в тени могилы Верховного Короля.