Внимающее око, стр. 33

— Еще бы! Вместе с Мойрой?

— Почему бы и нет?

— Ты собираешься писать ее здесь, не так ли?

— Даже не знаю, — уныло проговорил Дэвид.

— Не знаешь, будешь ли ты писать ее портрет?

— Конечно буду! — сердито отозвался он. — Но не знаю, стоит ли делать это здесь. Место… немного отдаленное.

Салли злорадно подумала, что Дэвид осведомлен о мышеловке из метафоры Уилфрида. Возможно, ему хотелось сыру, но шотландская осторожность брала свое.

— Но, дорогой, разве ты не этого хотел? — промурлыкала она. — Сюда никто не будет заходить, чтобы взглянуть, как у тебя продвигаются дела с… с Медузой. Что еще тебе нужно?

Дэвид стиснул ее запястье.

— Прекрати!

— Прекратить что? — спросила Салли.

— Твои намеки! Как будто я только того и хочу, чтобы остаться наедине с этой чертовой куклой! Не надо мне этого! Я хочу только написать картину, и написать хорошо, черт меня дери! И ты будешь при этом присутствовать!

— Это еще зачем?

— Ты будешь приходить на все сеансы и следить, чтобы Мойра не откалывала свои номера.

— Дуэньи вышли из моды, дорогой! — засмеялась Салли. — Кроме того, я не гожусь на эту роль. Могу себе представить чувства Мойры!

Дэвид еще сильнее сжал ее запястье.

— Тебе очень важны ее чувства?

— А тебе? — усмехнулась Салли.

Дэвид отбросил ее руку с такой яростью, что она вскрикнула.

— В чем дело?

— Ты мне чуть запястье не сломал!

— Не смей так говорить. Тебе хорошо известно…

Он умолк. Казалось, будто они подошли к краю обрыва и если сделают еще один шаг, то свалятся в пропасть. Салли хотела спросить, что именно ей должно быть известно, но не могла вымолвить ни слова.

Дэвид прошел мимо нее к двери.

— Нам лучше вернуться.

Салли не двинулась с места. В голове у нее словно вспыхнули свечи, огромные, сияющие как звезды. И вдруг оказалось, что найти простые слова совсем нетрудно.

— Я не хочу промокнуть.

Но и Дэвид, как выяснилось, тоже не лез за словом в карман.

— Дождь уже кончился.

Салли подошла к нему и выглянула наружу. С карнизов сторожки ручьями стекала вода, но дождя больше не было.

Дэвид быстро перенес ее по каменным плиткам, потом вернулся запереть дверь студии.

— Утром перетащу вещи в дом, — сказал он. — Лучше работать там.

Они прошли через кухню и открыли дверь в коридор.

Там было по-прежнему темно, но блеснувший на мгновение огонек свидетельствовал, что дверь справа приоткрыта. Кто-то в комнате за дверью, возможно, воспользовался зажигалкой, чиркнул спичкой или включил фонарик. Салли вцепилась в руку Дэвида, но прежде чем они успели произнести хоть слово, в комнате справа раздался смех. Ни один человек, слышавший этот смех раньше, не мог не узнать его. Он принадлежал Мойре Херн, и при мысли о том, что Мойра застанет ее в темноте с Дэвидом, Салли задрожала от ярости. Достаточно хорошо зная Мойру, Салли прекрасно понимала, какие выводы она из этого сделает. Поделом ей за то, что согласилась приехать в «Мирфилдс»! С другой стороны, это слабое утешение — знать, что сама напросилась на неприятности и получила их в полной мере. Хорошо, что Дэвиду хватило ума придержать язык и не окликать Мойру!

Быстро закрыв дверь в коридор, Салли потянула Дэвида за руку, намереваясь пройти через буфетную, чтобы выйти наружу через заднюю дверь. Если они обойдут вокруг сторожки и выберутся на аллею, им удастся ускользнуть незаметно. Но Дэвид принадлежал к той породе мужчин, которые громко спрашивают у жены, почему она ущипнула его или наступила на ногу, когда та пытается ему на что-то намекнуть.

— Куда ты меня тащишь? — осведомился он, несомненно, считая, что говорит шепотом.

— Ш-ш! — прошипела Салли. Кто-то распахнул дверь справа и остановился в проеме. Это была Мойра Херн — трудно было не узнать ее монотонный тягучий голос, когда она обратилась к кому-то, стоящему позади нее в темной комнате. Салли знала, что там темно, так как, еще подходя к сторожке, заметила, что ставни закрыты.

— Ты абсолютно уверен, что его доставят завтра? — осведомилась Мойра. — потому что я не стану продолжать, пока этого не произойдет.

В ответ послышалось невнятное бормотание мужского голоса.

— Ну, я тебя предупредила, — продолжала Мойра. — Что касается Дэвида, то тебе не о чем беспокоиться. Я могу все устроить. Просто скажу ему, что это место не подходит. Пойдем, а то я опоздаю!

Она вышла из сторожки. Мужчина последовал за ней.

Они не видели его и не слышали его ответа. Входная дверь закрылась.

Салли и Дэвид, стоя на каменных плитках дорожки, слышали, как Мойра и ее спутник направляются к калитке и выходят на аллею. Очевидно, там их ждала машина, так как через пару минут раздалось урчание мотора.

Некоторое время они не двигались с места, — ведь Мойра могла проводить мужчину и вернуться.

— Можно идти — она уехала с ним, — сказал наконец Дэвид. Закрыв за собой скрипучую калитку, они зашагали по подъездной аллее. Только когда впереди показались освещенные окна дома, Салли заметила:

— Ты начал о чем-то говорить в сторожке, Дэвид, но не закончил.

— Разве?

— Да. Ты сказал, чтобы я не смела говорить таких вещей.

— Понятия не имею, о чем ты, — проворчал он.

Салли рассмеялась.

— Дорогой, ты отлично все понимаешь. Тебе придется сказать правду, потому что ты не умеешь лгать. Я заметила, что Мойре не понравится, если я приду наблюдать за ее позированием. А ты спросил: «Тебе очень важны ее чувства?»

А я тогда спросила: «А тебе?» Но ты чуть не сломал мне запястье и заявил, что мне что-то хорошо известно. Я хочу, чтобы ты объяснил мне, что именно.

Наступило молчание. Оба явно не собирались его нарушать.

Салли взяла Дэвида под руку. Он не отстранился, что уже было хорошо, но взрыв мог произойти в любой момент. Она вытерла мокрую щеку о грубую ткань его рукава.

— Скажи мне, Дэвид…

Он схватил ее за руку.

— Ты отлично знаешь, что я хотел сказать и почему промолчал! Я скажу тебе, когда буду в состоянии это сделать, но не раньше!

Салли хотелось смеяться, плакать, а больше всего — дать Дэвиду звонкую пощечину. Беда в том, что пощечину можно влепить только экспромтом — а стоит задуматься, и воспитание не позволит вам совершить столь эксцентричный поступок. Ну, если приходиться быть благовоспитанной, то можно, по крайней мере, успокоить бурю.

— Какой ты свирепый, дорогой! — улыбнулась Салли. — И сам не замечаешь, что делаешь мне больно. Нам лучше поспешить, иначе мы не успеем переодеться, и Элейн поднимет шум.

Глава 28

Мисс Брей действительно подняла шум, но не из-за них.

Люшес Беллингдон позвонил и сказал, что его машина сломалась в Эмберли, в пятнадцати милях от «Мирфилдса», поэтому они с Аннабел опоздают.

— Люшес сказал, чтобы их не ждали к обеду, так как они поедят там, а я ответила, что не важно, когда они вернутся, потому что в воскресенье у прислуги выходной и все равно придется есть холодное. Но он заявил, что они пообедают в Эмберли, и повесил трубку. Не понимаю, почему автомобиль сломался.

— А вы как думаете, мисс Брей? — с нотками злорадства в голосе осведомился Уилфрид. — Это самая старая уловка в мире. Все лучшие машины обучены ломаться, когда нужно хозяину.

Элейн посмотрела на него сначала озадаченно, а затем сердито.

— Не знаю, что вы имеете в виду. Но раз Люшес сказал, чтобы мы их не ждали, нам надо спуститься в столовую.

Мойра появилась, когда остальные уже сели за стол.

Она успела переодеться в светло-зеленую домашнюю куртку и накраситься. Услышав, что Люшес и Аннабел застряли в Эмберли, Мойра подняла брови, опустилась на стул и, назвав Дэвида «миленьким», заметила, что холодный обед в воскресенье — это «викторианский пережиток» и слишком большая гадость, чтобы его есть, однако, раз уж на то пошло, он может положить ей немного салата с курицей. Выполняя просьбу, Дэвид подумал, что она, должно быть; приехала на том самом автомобиле, чей мотор они с Салли слышали.