Тайна темного подвала, стр. 27

— Простите. Просто вы очень красивая.

Лизбет вспыхнула.

— Этого у нее не отнимешь! — вмешалась Дженет. — Идем, Лизбет, поможешь мне с ленчем.

Лизбет последовала за ней.

Энн приподнялась па диване и стала осматриваться. Она чувствовала себя слабой и уязвимой. Дженет казалась ей настоящим оплотом силы и надежности. А кто Лизбет? Неужели ее враг? Но эта мысль появилась лишь на секунду.

Откуда у нее тут могут взяться враги?

Энн осмотрелась. Комната была просторной и прекрасно спланированной. Энн задержалась взглядом на чайном сервизе, стоящем на каминной полке. Чудесная работа, ярко-синий цвет, «Споуд» [2]. Энн вдруг с изумлением осознала, что помнит сорта фарфора, хотя не в силах вспомнить при этом собственное имя. Но название сервиза твердо сидело в ее памяти. Означало ли это, что в ее собственном доме был такой же сервиз, прекрасно ей известный?

Энн продолжала изучать гостиную. Пол был застлан небольшими восточными ковриками, очень красивыми, между ними сверкал натертый паркет. Еще здесь были книги — великое множество книг — и маленький рабочий столик из ценного орехового дерева. А над камином, отражая синий сервиз, висело зеркало в красивой ореховой рамке.

Когда взгляд Энн, описав круг, возвратился к каминной полке, дверь отворилась и на пороге показалась Дженет с тарелкой густого супа. За нею шествовала Лизбет, неся хлеб и масло. На лице ее было написано крайнее недоверие. Она пронзила Энн быстрым взглядом и отвела глаза.

Увидев еду, Энн поняла, что ужасно проголодалась.

Одна чашка чая и булочка утром, еще чашечка какао — вот и все… Вдруг вспомнился невыносимо грязный дом той женщины и запах прокисшего молока. А от этого супа по комнате разносился восхитительный аромат. Это был мясной суп с крохотными горошинками жира. Энн проглотила всю тарелку. Дженет тем временем сидела рядом с ней на диване, изредка что-то говоря, ровно столько, чтобы Энн почувствовала себя как дома. Лизбет вышла, но вскоре вернулась с пудингом и куском сыра. Переступая порог, она окинула Энн все тем же назойливым взглядом.

Энн подумала, что Лизбет похожа на избалованного ребенка, не привыкшего, чтобы ему перечили. Но она совсем не хотела сердить Лизбет. Все, чего ей хотелось, — лишь найти жилье и работу. А являться сюда и осложнять жизнь Дженет она не собиралась… Просто ее позвали.

Ставя перед ней тарелку с пудингом, Лизбет внезапно проговорила по-детски обиженным тоном:

— Дженет сказала, я вела себя грубо. Я больше не буду.

Эта совсем детская фраза растрогала Энн. Протянув Лизбет руку, она ответила:

— Не волнуйтесь! Я не собираюсь здесь оставаться. Ваша кузина была очень добра ко мне, но я действительно здесь не останусь.

Дженет сидела сзади, и Энн не видела ее лица, но эти слова, очевидно, расстроили ее, потому что Лизбет начала нервно ломать пальцы.

— Вы не должны уходить только из-за меня. Дженет тогда рассердится!

Опять этот тон маленькой девочки. «Интересно, сколько ей лет?» — подумалось Энн.

Дженет встала, и Лизбет выбежала вон из комнаты.

— Не обращайте на нее внимания, — проговорила Дженет. — Лизбет — моя кузина, она жила у моего дедушки.

Он страшно ее баловал, потакал всем ее капризам. После его смерти мне пришлось взять ее к себе. Я умею с ней управляться, но и остальные тоже не должны ей уступать. Вам лучше? Хотите взглянуть на свою комнату? Это этажом выше, вторая передняя комната. Спальня Лизбет — там же.

— Но… — Энн остановилась, зардевшись. — Кому принадлежит этот дом? Может быть, хозяева будут против?

— Дом принадлежит мне. А раньше принадлежал моим родителям. После их смерти все очень подорожало, и я поняла, что надо что-то делать. Миссис Бингхэм, наша старая кухарка, заняла подвальное помещение. Ее муж работает сторожем в ювелирной лавке, так что по ночам его не бывает. Наверху живут две девушки, этажом ниже — Лизбет, а теперь и вы, а два нижних этажа занимает пожилая дама. Я обитаю в задней половине этой комнаты, она у нас разгорожена. Вторая моя кузина раньше жила в той комнате, которую я предлагаю вам, но вчера она съехала. Городская жизнь ей не понравилась, так что она с подругой уезжает в Дорсет выращивать цыплят. По-моему, кошмарное занятие, но у всех свои вкусы. А город она просто ненавидит. Забавно, правда?

Энн поняла, что не может определить, забавно это или нет, потому что не знает, какой была раньше ее собственная жизнь… Аккуратно поставив поднос на ореховый столик, она поднялась и последовала за Дженет в свою новую комнату.

Глава 32

Сгорая от нетерпения Джим Фэнкорт вошел в гостиную мисс Силвер. Едва дождавшись, пока Эмма Медоуз закроет за ним дверь, и весьма небрежно пожав руку хозяйке, он выпалил:

— Я тут подумал…

Мисс Силвер укоризненно покашляла.

— Не хотите ли присесть?

— Спасибо, я лучше постою.

Тогда мисс Силвер опустилась в кресло, подобрала со столика вязанье и стала перебирать спицами. Джим Фэнкорт возвышался напротив нее, у камина. Когда на спицах прибавилось полтора ряда, молодой человек издал нечто среднее между кашлем и рычанием.

— Вы не получали больше известий?

Мисс Силвер не собиралась утаивать правду.

— Кое-какие получила, только не от самой Энн.

Джим, сосредоточенно разглядывавший огонь, вмиг обернулся.

— Что вы имеете в виду?

— Именно то, что сказала, мистер Фэнкорт. Я кое-что узнала об Энн, но не от нее самой. Я звонила вам на квартиру, однако вы уже ушли. Я была уверена, что такие приятные новости порадуют вас.

Только сейчас, узнав, что с Энн все хорошо, Джим понял, как сильно тревожился за нее. Целая гамма чувств отразилась на его лице. Ему хотелось вновь и вновь слышать утешительные слова, хотелось убедиться, что он не ослышался.

— Где она?

— Не уверена, что имею право сообщать вам это, мистер Фэнкорт. Она сейчас в доме кузины одной моей клиентки, которой мне однажды посчастливилось помочь. Очень симпатичная девушка, на нее можно положиться. Энн там в полной безопасности, мистер Фэнкорт, не беспокойтесь.

— Так вы не скажете мне, где она?

Мисс Силвер отложила вязанье.

— Могу понять ваше нетерпение, но прошу вас, будьте благоразумны. Энн пока предпочитает оставаться в одиночестве. При этом ей ничто не грозит. Думаю, вам следует уважительно относиться к ее желаниям.

Джим прикусил губу.

— Все это, конечно, верно…

— Я тоже так думаю. И полагаю, вы добьетесь большего, если позволите Энн подольше… поскучать о вас.

— Вы думаете, она будет по мне скучать?

— Полагаю, да. Если только вы не станете тревожить ее, торопить принять решение.

— Какое решение? О чем вы говорите?

— Подумайте минутку, мистер Фэнкорт. Энн ведь вам не жена — это уже очевидно.

— Я никогда этого и не утверждал.

— Верно. И тем не менее именно в таком качестве она появилась в доме ваших родных. Причем одна, без вас.

И без малейшего представления о своем истинном прошлом. А потом появились вы, и, я полагаю, это стало для нее настоящим шоком.

— Да уж наверняка!

Оба они говорили так серьезно, что совершенно не замечали, какие странные обсуждают темы.

Мисс Силвер подалась вперед:

— Неужели вы не понимаете, как все это… драматично и неожиданно, мистер Фэнкорт? Я не знаю, какие чувства вы питали к несчастной убитой девушке. Не знаю, насколько законной была процедура вашего с ней бракосочетания. Но все это теперь не столь уж и важно. Тем не менее вы и сами должны понимать, что вам и Энн нельзя торопиться, что еще рано, скажем так, выяснять ваши отношения. Бедная девочка лишена прошлого, вы только представьте, каково ей… И я не думаю, что она может распоряжаться своим будущим, пока. Сейчас самое разумное — дать ей возможность хорошенько отдохнуть. Чтобы какое-то время в ее жизни не происходило никаких волнующих событий, чтобы она почувствовала комфорт и покой. Вот тогда, возможно, к ней вернется память.