Проклятие для леди, стр. 7

— Обещаю не делать ничего второпях, — сказала Иона.

Адвокат кивнул, и его очки повисли на шнурке.

— Никаких поспешных действий ни в чем, мисс Иона, — предупредил он, несколько раз моргнув. — Проблема нуждается в очень тщательном рассмотрении.

Глава 6

Иона смотрела в окошко такси. Вот он, Рейдон. Она была слегка разочарована тем, что никто не встретил ее на станции, но тому могло найтись полдюжины причин. Они с Аллегрой мало в чем походили друг на друга, но одна общая черта у них безусловно имелась: железнодорожное расписание было абсолютно недоступно их интеллекту. Вряд ли она сообщила Аллегре не правильное время прибытия поезда, но вдруг… Еще более вероятным было то, что Аллегра прочитала цифры не в том порядке. Да и вообще о встрече на станции они не договаривались. Уложив свои чемоданы в такси и узнав, что до Блика две с половиной мили, Иона начала обозревать пейзаж.

Первое, что попалось ей на глаза, была огромная афиша на щите, украшающем станционную площадь:

НА БУДУЩЕЙ НЕДЕЛЕ

ЗНАМЕНИТОЕ РЕВЮ ФЕРРИНГТОНА

С УЧАСТИЕМ ВЕЛИКОГО ПРОСПЕРО

УНИКАЛЬНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ УВИДЕТЬ

УНИКАЛЬНЫЙ АТТРАКЦИОН

Яркая черно-желтая афиша скрылась из виду. С площади они выехали в обычный провинциальный городок, выглядевший не лучшим образом в этот пасмурный январский день. До заката оставалось еще около часа, но свет был крайне скудным, и казалось, что темнота может настичь за любым углом на любой из полудюжины мрачных улочек.

Постепенно дома становились все меньше, а расстояние между ними увеличивалось. Местность обретала все более сельский облик. Вскоре они свернули вправо на узкую дорогу, тянущуюся между высокими живыми изгородями, все вверх и вверх.

Одолев крутой подъем, машина пересекла шоссе и начала спускаться в деревню Блик. Широкая улица с коттеджами, окруженными садами, которые весной и летом утопали в цветах, радовала глаз даже теперь, под этим серым пасмурным небом. Церковь с невысокой колокольней окружала изгородь из затейливо подстриженного остролиста.

Несмотря на свое мрачное название [1], деревня выглядела тихой и уютной, а стройные прямые деревья явно не желали гнуться под пронизывающим ветром.

Миновав церковь и пасторский дом, они свернули в ворота между серыми каменными колоннами. Рядом виднелась сторожка, но ворота были открыты. Подъездная аллея после небольшого подъема оканчивалась площадкой перед домом.

Расплачиваясь с водителем, вытащившим из машины ее багаж, Иона не могла составить впечатление о внешнем облике дома. Пока она успела отметить лишь серые стены, увитые плющом. На ее звонок дверь открыл моложавый мужчина с резкими чертами продолговатого лица и светлыми глазами. Иона шагнула в квадратный холл, освещенный единственной лампочкой у начала лестницы, поднимающейся вверх между стенами с темными панелями.

Внезапно дверь справа распахнулась, и оттуда выбежала девочка. Иона сразу узнала ее — это была подопечная Джеффри, Марго Трент, одна из подружек невесты на свадьбе Аллегры, то самое неуклюжее создание лет пятнадцати, которое отличалось склонностью к чересчур буйным шуткам. Перед самым бракосочетанием одна из сестричек Миллер застукала Марго, когда та втыкала кнопки в шлейф невесты. По-прежнему толстая и добродушная. Марго шумно приветствовала Иону, потом, встав посреди холла, громко крикнула:

— Джеффри, Аллегра, она приехала!

Оба тут же немедленно выбежали из той же самой комнаты.

Иона почувствовала прилив возмущения. Они там в этой комнате наверняка слышали, как подъехала машина, но предоставили слуге открывать парадную дверь. Потом вышла Марго, а только после ее крика Джеффри и, наконец, Аллегра, самой последней.

Что же такое случилось? Почему Аллегра не захотела первой встретить собственную сестру? Иона мысленно повторяла этот вопрос, обмениваясь рукопожатием с Джеффри и касаясь холодной руки и целуя еще более холодную щеку Аллегры. Она всегда была маленькой, бледной и слабой, но сейчас выглядела так, как будто любое дуновение ветра могло унести ее прочь. Светлые, мягкие, как пух, волосы, были коротко подстрижены, обрамляя острое маленькое личико. Два года назад оно было полно хрупкого неуловимого очарования, а серо-голубые глаза иногда становились небесно-голубыми. Теперь все эти нежные пастельные тона заглушал серый налет. Иона твердила про себя, что все дело в мрачном холле, скудном освещении и чересчур яркой помаде, которой Аллегра подкрасила бледные губы. Но когда они вошли в гостиную, сероватый налет не исчез, остался словно плесень на больном растении.

Джеффри Трент буквально лучился радушием. Хотя он и не сразу вышел к Ионе, сейчас его невозможно было упрекнуть в негостеприимстве.

— Мы уже думали, что ты никогда к нам не приедешь — верно, Аллегра? Она так по тебе скучала. Знаешь, мы хотим купить этот дом, если смилостивятся опекуны. Такую возможность нельзя упускать. Место просто сказочное. Дом переходил по наследству к вдовам семьи Фолконер. Но что делать: еще один старинный род, можно сказать, почти угас.

Они потомки Роберта, главного сокольничего [2] Эдуарда III [3], который и даровал ему эти земли. К сожалению, последний Фолконер погиб на войне и не осталось никого, кроме его тетушки — старой девы. Лондонский дом разбомбили, а жить в огромном поместье ей не по средствам, поэтому она хочет его продать. Боюсь, это тот случай, когда «что одному несчастье, другому — радость». Но, конечно, мы тоже ее выручим, так как она нуждается в деньгах. Разве эта комната не чудо? Включи весь свет, Марго, чтобы Иона могла все рассмотреть.

Комнату освещали люстры на потолке и два позолоченных канделябра по обеим сторонам белого мраморного камина. Когда они зажглись, серое небо за окнами словно потемнело и отступило на задний план. Гостиная с ее парчовыми занавесями, с ковром в мягких пастельных тонах, с этими зачехленными креслами и с глубоким удобным диваном в лилово-розовых, в тон портьерам, узорах могла бы служить эффектным фоном для Аллегры, но этого не произошло. Среди этого изысканного разнообразия полутонов она походила на фальшивую ноту в мелодии, резавшую слух, точнее, глаз. Она была здесь явно лишней.

Это впечатление усиливалось по мере того, как Джеффри разглагольствовал о красотах дома и о том, как его любит Аллегра. Когда он обращался к ней, она тихо отвечала «да» или «нет». Иона тоже пыталась ее «разговорить», но сестра реагировала примерно так же. Конечно, Аллегра никогда не была особо разговорчива, а Джеффри говорил, пожалуй, даже слишком много. "Красив до безобразия, — сказала о нем на свадьбе Элизабет Тремейн и добавила:

— Но я бы ни за что на свете не вышла за него замуж! Это все равно что жить с драгоценностями, украшающими корону, — все время ждешь, что их кто-нибудь украдет!"

Иона постаралась выбросить реплику Элизабет из головы. Чего ради о ней вспоминать? И Фенелла тоже ее цитировала… Как бы то ни было, Джеффри не должен думать, что ему удастся облапошить ее, пустив в ход свой шарм.

Пусть и не пытается, покуда Аллегра выглядит как жалкое маленькое привидение.

Марго вбежала в комнату, неся тарелку с горячими лепешками.

— Радуйтесь! — сообщила она с набитым ртом. — Чай сейчас подадут! Лучше начните с лепешек, пока они горячие. Они на настоящем масле, а не на маргарине — я видела, как миссис Флэксмен их готовила. А вот и Фред тащит чай!

Джеффри Трент положил руку на пухлое плечо Марго и произнес тихо, но достаточно четко:

— Я бы предпочел, чтобы ты называла его Флэксменом.

Девочка громко расхохоталась.

— Какой ты сноб, Джефф! Не старайся — все равно я не такая, как ты! — Она протянула Аллегре тарелку. — Попробуй — они просто объедение!